Гордон Диксон - Только человек ! Страница 9

Однако ради этого Калли должен был найти способ заставить правление включить Била и Доука в число избранных для побега. Он начал с поиска слабых мест в уже разработанном плане побега - и нашел их. Как он и предполагал, идея построить в тайне лодку и тайно же ее собрать оказалась просто трудновыполнимой, но и вообще несостоятельной. Если об этом плане знал Вил, то, вероятно, многие другие заключенные тоже имели о нем представление. А среди трех тысяч человек не могло не оказаться стукачей.

Проверка, которую Калли незаметно провел, подтвердила его подозрения. Он быстро убедился, что начальник станции знал о плане побега; охрана просто давала правлению возможность выпустить пар до момента, когда лодка будет готова. Как только этот момент наступит, готовые части лодки сразу конфискуют.

Поскольку план, разработанный правлением, был заранее обречен на неудачу, Калли принялся искать другой, более безопасный способ побега. И вскоре его придумал. Теперь он рассчитывал купить за эту цену места для Доука и Вила. Но необходимо было выждать до того момента, когда правление будет поставлено перед фактом провала собственного плана, и ему ничего не останется другого, как принять в число участников побега протеже Калли.

Поэтому он выжидал, тем временем знакомясь с помощью Вила с языком и культурой молдогов. Это оказалось сложнее, чем он предполагал. Сначала тот был рад вопросам Калли, потом начал хмуриться, и наконец раздраженно спросил:

- Приятно, конечно, когда к делу всей твоей жизни проявляют интерес, но зачем тебе все это знать? Ты можешь просто проконсультироваться со мной, если возникнут вопросы.

- Я хочу понять молдогов, - объяснил ему Калли.

- П_о_н_я_т_ь_? - Брови Вила удивленно дрогнули. - Но как ты или любой другой человек можете их понять, если ваша исходная предпосылка: все молдоги - чудища, уроды?

- Чудища? - в свою очередь изумился Калли. - Ты меня с кем-то спутал, Вил. Я ведь тоже пограничник, как и ты. Я не с Земли или какого-нибудь другого Старого мира.

- Неважно! - отрезал Вил. - Это не имеет значения - землянин ты или пограничник. На подсознательном уровне вы реагируете на молдогов одинаково, вами руководит старая концепция: "чужак" - значит "враг". А "враг" - значит нечто чудовищное, злобное, отвратительное. Нет, решительно добавил он. - Не стану я тебе рассказывать о молдогах. Ты все равно не поймешь, собственные предрассудки не дадут. Когда тебе понадобится конкретная информация, посоветуйся со мной. Но учить тебя всему, что я сам знаю, я не хочу: твое неверное восприятие проблемы станет только еще глубже.

Таким взволнованным Калли старика еще не видел. И он поступил мудро: не стал настаивать, на несколько дней сделал вид, что забыл о разговоре. Тем временем он сам пришел к заключению, что в словах Вила имеется определенный смысл. Тогда он снова подошел к нему.

- Знаешь, Вил, я подумал и решил, что ты прав. Я в самом деле считал молдогов чудищами - в глубине души. Но ведь без твоей помощи я никогда не смогу взглянуть на них по-другому.

Вил хмуро смотрел на Калли.

- Ты прав, - вздохнул он. - Слишком часто приходилось мне встречаться с дураками, которые ничего не желали слушать. Понимаешь, в большинстве своем люди даже знать не хотят о подсознательных барьерах, которые возникают между людьми разных культур. Что уж и говорить о различиях между людьми и молдогами!

- Попробуй это мне растолковать, ты ничего не теряешь, - предложил Калли. - Например, что ты имел в виду, упоминая культурные барьеры?

Вил вдруг засмеялся, в голосе его появился энтузиазм.

- Расскажу тебе одно историю. Но сначала скажи: тебе приходилось общаться с людьми, которые во время разговора становятся к тебе так близко, что ты даже чувствуешь их дыхание на лице?

- Действительно, случалось такое, - сказал Калли.

- Ну, тогда я тебе буду рассказывать, а ты имей это в виду. Насколько я знаю, случай этот имел место еще в двадцатом веке. Согласно источнику, произошел он во время дипломатического коктейля, на котором послы Англии и Италии разговаривали друг с другом, стоя, лицом к лицу. В ходе беседы они постепенно, сами того не замечая, перемещались через комнату - один пятился, другой наступал. Пятился англичанин, а наступал итальянец.

Вил вдруг замолчал, вопросительно посмотрел на Калли.

- Как ты думаешь, почему так получалось? - спросил он.

- Понятия не имею.

- Дело в том, что у людей разных культур разные понятия о комфортном расстоянии до собеседника в разговоре. Комфортное расстояние для итальянца было в два раза меньше, чем для англичанина. В результате англичанин, смутно испытывая неловкость, сам того не замечая, начал пятиться, пытаясь установить приятную для него дистанцию. Но как только расстояние увеличивалось, дискомфорт начинал испытывать итальянец - и теперь уже он, не осознавая этого, делал шаг вперед. При этом ни один из дипломатов не понимал, в чем причина их дискомфорта.

Калли рассмеялся.

- Да, могу себе представить!

- Очень хорошо, - сказал Вил. - Кстати, что касается молдогов, то у них две дистанции комфортности - "индивидуальная", примерно в восемь футов, и "личная" - около двенадцати дюймов. Но не будем пока об этом. Ты не читал случайно книг Эдварда Т.Холла, который жил в двадцатом веке?

Калли отрицательно покачал головой.

- Среди прочих он написал книгу под заглавием "Беззвучный язык". В книге рассказывается о небольшом городке на западе Америки, в котором большинство представителей городской власти имели испанские корни, в то время как многие проезжающие через город принадлежали к англо-американскому типу культуры. Предел скорости в черте города был установлен пятнадцать миль в час. Испано-американский полицейский неуклонно задерживал всех, кто превышал лимит, пусть хоть немного. Ничего страшного, по сути, но вскоре англо-американцы стали замечать, что арестованные за превышение скорости испано-американцы отделывались в суде гораздо легче, чем они. Англы пришли в негодование.

Калли вновь засмеялся.

- Я бы на их месте сделал то же самое, - сказал он.

- Не сомневаюсь, поскольку твои культурные корни явно ближе к английской культуре, чем испанской, - заметил Вил. - Но суть в том, что обе стороны, - испано-американцы и англо-американцы, - согласно своему мировоззрению, поступали нормально. Для испанцев закон - это то, что не подлежит обсуждению. Если их задерживал полицейский, они подчинялись беспрекословно. И только после ареста они прибегали к неформальным методам, чаще всего использую свои семейные связи: ведь в правительственной системе почти у всех находились какие-нибудь родственники. С другой стороны, англы весьма вольно относились к установленным правилам. Им представлялось, что предел скорости должен быть гибким, учитывать условия и ситуацию на дороге. Но как только в дело включалась машина закона, они становились чересчур официальными. Суд должен быть в высшей степени непредвзятым - ничего другого им и в голову прийти не могло. Конфликт между ними зашел так далеко, что во время одного из задержаний полицейских был ранен, и ему пришлось арестовать нарушителя с пистолетом в руке. Вот тебе и пожалуйста - две разные культурные группы вели себя правильно согласно канонам собственных культур, отчего постоянно были на ножах.