Станислав Соловьев - Grunedaal Страница 9

Я все еще стоял в зале, ощущая в своей голове отупляющую пустоту. Я чувствовал одновременно боль и облегчение. Я ждал этого, не верил, что мне предоставят право Свободного изучения, но то, что случилось не приносило мне долгожданной радости. Беспомощно я смотрел на старые картины, висящие на стенах. Лица изображенных на них людей, казалось, осуждали меня: Маттей, Первый историк, Теор, легендарный основатель Первой Школы, великий Перинан, Первые ученики, все прошлые Наставники смотрели на меня с невысказанным упреком. Почему-то я не знал, что мне теперь делать: мысли путались у меня в голове - в этот момент я ощущал себя не историком, а крестьянином, потерявшим единственную корову...

Шаги привратника вернули меня к реальности. Горбатый Даллебен участливо похлопал меня по плечу: "Что, Йорвен, теперь ты вольная пташка?" Я ничего не ответил. Даллебен поцокал языком, собрал вещи со стола и только тогда уставился на меня своим единственным глазом: в его взгляде почему-то сквозило уважение. Может быть, он все еще воспринимает меня в качестве господина магистра? - несмело подумал я, - Или он восхищается моей бунтарской смелостью?.. Даллебен улыбнулся: "Йорвен, ты должен идти, мне поручено..." Он сделал непонятный жест рукой. Я согласно кивнул и вышел из зала. За спиной слышались удивленные вздохи привратника: "Какие хорошие вещи, и сжечь... Ох, мне это... Сначала делать, а потом жечь..." Двери здания Ректората закрылись. Для меня уже - навсегда...

Я не стал ждать истечения трех суток. Спал я плохо: мне снился Герт, мои родители, какой-то человек в темном плаще, собаки... Я промучился всю ночь. На следующий день, я собрал свои вещи. Их было немного: небольшая сумма денег, еда на дорогу, стило, бумага, краткий сопоставитель анналов, словарь исторических понятий и аналогий. Переодевшись в дорожную одежду, я покинул корпус и перешел через сад. Никто из встретившихся мне по пути не поздоровался со мной и не сказал мне ни слова. Я и сам не горел желанием услышать что-либо в свой адрес. В лицах магистров читалось осуждение. Но мне уже было все равно и я холодно игнорировал их, обходя встречных стороной. У ворот Школы меня встретил привратник. Он вежливо поздоровался со мной и удивился, почему я не захотел пожить в стенах Школы еще два дня. "Куда ты спешишь, Йорвен?" спросил меня горбатый Даллебен. Он был единственный, кто поинтересовался о моих планах. Но у меня не было планов и ответил что-то в духе того, что спешу покинуть место, где меня осуждают и не понимают моего выбора. Речь моя была туманна и добрую половину из мною сказанного Даллебен не понял. Видимо, горечь проскользнула в моем голосе, и привратник это заметил: "Йорвен, не держи на них зла, у каждого из нас - своя история... Если ты сейчас выйдешь за стены, я не пущу тебя обратно. Ты это знаешь?" Я это знал. Тогда он на прощание сказал: "Да будет тебе многих лет созидания!" Я переступил каменный порог. Тяжелые ворота, обитые позеленевшими от времени бронзовыми листами, со скрипом закрылись и я очутился на улице. Так на тридцатом году жизни, в триста восемьдесят первый год отсчета Перинана я покинул Школу и стал Свободным историком...

Рассказ Герта Лассавира

Все, что происходит, - происходит между жесткой необходимостью и притягательной мечтой. С победой одного из двух происходящее гибнет.

"Изречения" великого Перинана

Двадцать вторым Наставником Школы Перинана я стал в возрасте сорока пяти лет.

Только один из Наставников в истории Школы был младше меня: Биннен Та-Каррон получил должность Ректора в сорок один год и пробыл в таком качестве ровно пятнадцать лет. Я не ожидал этого: в тот памятный год я был всего лишь магистром права, а по заведенной традиции, нового Ректора предпочитали выбирать из магистров традиции, ритуала или литургики. Не скрою, большую роль в моей стремительной карьере сыграло завещание старого Валенена. Когда я стал полным магистром, этот величественный старик все еще занимал пост Ректора и в Школе царила, хоть и немного застоявшаяся, но стабильная атмосфера. Когда я получил магистратуру права, я был счастлив, - о большем на тот момент я не мечтал. Однако, когда Валенен умер, - на семьдесят девятом году жизни и двадцать девятом году Наставничества, - в Ректорате воцарилось недоумение. Все как-то привыкли к немногословному и мудрому старцу. Разумом понимали, что рано или поздно это произойдет. Но сердцем... Нам казалось, что Наставник Валенен своим уравновешенным голосом и неторопливыми движениями сухих рук еще не один год будет управлять Школой. В день смерти старика мы чувствовали себя потерянными...

На следующий день собрался Ректорат. Все ожидали, что новым Наставником будет помощник Валенена, магистр Лорен. Но Лорен неожиданно для всех магистров зачитал завещание умершего. По воле Валенена предлагалось, чтобы новым Ректором был избран человек не пожилого и не преклонного возраста, человек, имеющий крепкое здоровье, ибо ситуация как в городе, так и во всем Изученном мире несколько изменилась и требует неординарных подходов. Сам Лорен не мог претендовать на этот пост: ему было шестьдесят два года и он не отличался прочным здоровьем, - не было тайной для кого-то, что последние два года его постоянно одолевали хвори. Магистр Лорен в случае избрания моложавого Ректора вряд ли остался бы помощником. Во-первых, это бы смотрелось несколько нелепо (что закономерно уязвило его собственное самолюбие), во-вторых, это причинило бы неудобства новому Ректору. Новый Ректор - значит, новый помощник. Лорен это понял еще раньше, как успел закончить читать завещание, - мы прочитали непростые чувства на его растревоженном лице. Лорен дрожащим голосом попросил Ректорат снять с него обязанности помощника Ректора, магистра ритуала (кем он являлся уже несколько лет) и Ведущего исследования Перинанских трудов. Эта просьба, еще и после столь удивительного завещания, ошеломила Ректорат. Я был не меньше удивлен, чем другие магистры, - все мы хорошо знали властные качества характера замкнутого Лорена. Ректорат удовлетворил просьбу (сам Лорен повторно настоял на этом, - казалось, если ему откажут, то он расплачется): бывший помощник тут же удалился из торжественного зала...

Только после этого растревоженные магистры приступили к избранию нового Ректора. Так как не было единой и согласованной кандидатуры (все были уверены, что двадцать вторым Наставником станет Лорен), Ректорат приступил к совещанию. В конце концов, определились на двух кандидатурах - сорока восьмилетнем Керне, магистре литургики, и моей, - к моему полному ошеломлению. На исходе голосования сыграло роль то обстоятельство, что последний год с городскими властями наблюдались некоторые разногласия чисто юридического характера. Я был магистром права и это решило дело. Магистр Игат и другие поддержали мою кандидатуру, так как искренне симпатизировали мне. Другие, - в основном старшие по возрасту, - это сделали, исходя из формальной стороны дела: раз Валенен завещал избрать самого молодого и здорового, так пускай будет Герт. Я стал Ректором. На освободившуюся должность магистра ритуала был избран Олехен. Моим первым помощником стал Керн, - он неожиданно согласился с моим предложением, хотя я ожидал, что Керн немного обидится. Ведь он упустил шанс стать новым Наставником...