Кордвейнер Смит - Бульвар Альфа Ральфа Страница 9

Мне было нелегко двигаться, потому что грудь, которую я ушиб по дороге к Абба-динго, еще болела. Наконец мы достигли края обрыва, и я пытался уцепиться пальцами левой руки за что-нибудь твердое и устойчивое, а правой рукой держал Вирджинию.

Но ни она, ни я ничего не увидели.

Вокруг нас сгустился мрак.

Ветер и дождь беспрестанно хлестали по щекам. Я хотел снова отвести Вирджинию в наше убежище, где мы могли бы переждать непогоду. Вдруг стало очень светло. Это было природное электричество, которое древние называли молнией. Позже я узнал, что молния — нередкое явление в районах, природные условия которых не контролируются.

Вспышка молнии осветила пропасть. Он лежал там с побелевшим лицом. Рот его был открыт — наверное, он что-то кричал нам. Не знаю, что владело им тогда — страх или радость. Он был очень возбужден. Молния ударила еще раз, и до меня донеслось эхо зова. Я поймал его телепатически, но в ответ — ничего. Все та же упрямая птица посылала мне свое многократное «нет»!

Вирджиния напряглась в моих объятиях и начала судорожно биться. Я попытался успокоить ее, но она ничего не слышала. Тогда я вошел в контакт с ее мозгом, но там кто-то был! И вдруг она прорвалась ко мне, закричав с отвращением: «Это девушка-кошка! Она хочет дотронуться до меня!».

Вирджиния продолжала извиваться. Она выскользнула из моих рук, и я успел увидеть золотую вспышку ее платья за краем обрыва. Я начал искать ее, чтобы войти в контакт и поймал ее крик: «Поль, Поль, я люблю тебя! Поль… помоги мне!»

И сразу в моем мозгу все исчезло. А передо мной появилась К'Мелла, которую мы сегодня встретили в верхнем ярусе «подземки». — Я пришла, чтобы спасти вас обоих, но опоздала. Жаль, что твоя девушка не интересовала птиц. А знаешь, почему птицы хотят помочь тебе?

Ты спас их. Ты спас их потомство, когда рыжий убивал его. Всех нас волновало, что будут делать настоящие люди, когда станут свободными. Но теперь мы знаем. Некоторые из вас — плохие и убивают другие формы жизни, другие — хорошие и защищают их.

«Неужели это единственное, что отличает хорошее от плохого?» подумал я.

Наверное, мне нужно было быть начеку. Ведь люди никогда не умели драться. А гомункулы умели. Они выросли в борьбе и опасностях. К'Мелла, девушка-кошка, ударила меня кулаком по подбородку. При отсутствии средств анестезии это была единственная возможность лишить меня сознания, чтобы пронести все опасности.

…Я проснулся у себя в комнате. Я очень хорошо себя чувствовал. Рядом был врач-робот. Он сказал мне:

— У вас был шок. Я уже передал всю информацию о вас в Содействие, так что теперь можно стереть ваши воспоминания, если хотите.

У него было очень приятное выражение лица. Неужели когда-то переворачивал меня неистовый ветер? Неужели меня обливали потоки дождя? Куда же делось золотистое платье Вирджинии и жаждущее страха лицо Максимилиана Макта?

Я думал обо всем этом, не боясь, что робот проникнет в мои мысли, потому что знал их неспособность к телепатии. Я тяжело глянул на него и закричал:

— Где же моя настоящая любовь?

Роботы не умеют насмешливо улыбаться, но этот, во всяком случае, попытался:

— Обнаженная девушка-кошка с волосами цвета пламени? Она пошла одеваться.

Я уставился на него. Примитивный умишко этого робота начал вырабатывать свои собственные дрянные мысли:

— Должен сказать вам, сэр, что вы, «свободные люди», очень быстро меняетесь…

Кто будет спорить с машиной? Ее не стоит удостаивать даже ответа. Но та, другая машина!.. Двадцать одна минута… Как ей это удалось? Как она узнала? Это, наверное, очень мощный компьютер, дошедший до нас от тех времен, когда еще существовали войны. Впрочем, меня это уже не интересует. Пусть люди называют его Богом. Для меня он ничто. Мне не нужен страх, и я не собираюсь возвращаться на бульвар Альфа Ральфа.

…Но послушай, сердце мое, когда мы снова пойдем в наше кафе?..

Робот вышел, и в комнату вошла К'Мелла.