Андрей Ракитин - Мое королевство (Химеры - 2) Страница 9

- Мессир?

- Рода! - Яська положил локти на прилавок, совершенно случайно заглядывая в глубокий вырез ее кофточки. - Понимаешь, мне надо пристроить сестру. Она приехала из деревни, и заболела. В Твиртове я ее взять не могу, назад отправить - тоже.

Рода мило покраснела, откидывая со щеки прядь волос.

- Надеюсь, это не одна из тех жутких болезней...

- Что ты! - перебил Яська. - Она попала под карету, а потом кучер еще избил ее кнутом.

- Какой ужас! - ахнула Рода.

- Конечно, я не хотел бы, чтобы тетя Этель про нее знала.

- Конечно! Я... - Рода, предаваясь раздумьям, по привычке зажала прядь в зубах. - Приводи ее, только задами. Я постелю ей на чердаке.

Ясень облегченно вздохнул.

... Отсутствие его заметили и даже сильно выругали, но приколотить не успели, потому как Яська был нужен везде и сразу, а потом, чистя толченым мелом крыло третьей справа на нижнем уступе химеры с гордым именем Оладья, мог размышлять обо всем в свое удовольствие.

- Ясень, к тебе пришли! - голос старшего слуги Уступа был сладок, как мед. Яська вздрогнул: обычно такой важный человек не обращал на него внимания.

- Здравствуй, Ясень.

Высокий мужчина в сером плаще адепта и синей рясе шел к нему от дверей. В каменном нутре Оладьи родился тихий рык и крыло дернулось, оцарапав мальчишке руку острым краем.

- Ох, я и не знал, - незнакомец широко улыбнулся.

- Тихо, тихо, - Яська погладил бронзовые перья. - Это какой-то древний механизм. Когда попало срабатывает.

- А ты осведомленный.

Не понять было, упрек это или похвала.

- Адам Станислав, - представился священник, - глава прихода Стрельни.

Это был приход, где жила Рода.

- Я хочу с тобой поговорить.

Яська опустил тряпку в ведро и вытер о штаны измазанные руки.

- Где бы мы могли присесть? Хорошо здесь, правда?

Ударила молния, и незнакомец прикрыл глаза.

- Мешают, да?

- Я привык.

- Спустимся вниз? Мессир управляющий был любезен отпустить тебя со мной до вечера.

Яська сглотнул. Видимо, это не простой священник, раз с ним любезен сам мессир управляющий. Впрочем, со священниками опасно быть нелюбезным - Бог, он рядом.

Сидя в аккуратной беленой комнатке полуподвального кабачка, Яська пытался заставить себя не дрожать. Может, это после жары на улице. Предупредительный кухмистер накрыл на стол и удалился, осведомясь перед этим, не угодно ли еще чего почтенным гостям. Священник отправил его небрежным взмахом руки.

- Ешь, что же ты.

- Я не голоден.

Мессир Адам Станислав прищурился:

- Мальчишки всегда голодны. Я, по крайней мере...

Он не стал продолжать. Ясь через силу проглотил несколько кусков.

- В каких отношениях ты находишься с девицей Донцовой?

Яська вцепился руками в скамью.

- Мы... мы дружим.

- Я тебя напугал?

Глаза священника были совсем близко, и зрачки в них плавали, как у кошки.

- Н-нет.

- Сегодня воскресенье, девица Донцова приходила к исповеди в церковь Огненностолпия. Я там служу.

Ясь помнил эту церковь, заходил в нее с Родой несколько раз, и покупал свечи для тети Этель, когда та просила. Когда-то, тысячу лет тому, это была церковь Кораблей... Одинокий Боже, о чем он думает. Ходила к исповеди значит..!

- Ведь девица Донцова предлагала исповедаться и тебе. А ты сказал, что сходишь в капеллу Твиртове. Ты сходил?

- Д-да.

- Зачем ты лжешь мне, мальчик?

- Я... н-не успел. М-меня...

Адам Станислав положил руку на Яськино плечо.

- Ничего страшного. Ты мог бы прийти к исповеди теперь. Ко мне.

Яська дернулся и опрокинул свечу.

В маленькой церкви волнительно пахло воском и ладаном, на дымных столбах лежали солнечные лучи. Ясень хотел преклонить колени перед алтарем - рисунком по мокрой штукатурке во всю стену - Одинокий Бог, то ли возносящийся на огненном столпе, то ли снисходящий на оном к благодарной пастве; но Адам Станислав подтолкнул его к дверце в закристию.

- Девица Донцова призналась мне, что совершила добрый поступок.

Мальчишка оборотил к священнику мокрые глаза:

- Но вы же... обязаны соблюдать тайну исповеди!

- Дитя, не кощунствуй. Это постулат еретической веры. Нашему же Господу должно открывать любое деяние - и благое, и злое. А не узнай я - как бы я мог оказать помощь твоей болящей сестре? Ведь она сильно расшиблась? Может, ей надобен лекарь? И облегчение души, если, по воле Одинокого, она умрет?

Яська вцепился зубами в ладонь.

- Я не прав? - Адам Станислав распахнул окованную медью дверь, и Яська очутился почти в полной темноте. Только некоторое время спустя глаза смогли выхватить углы какой-то мебели, пробивающиеся в щели ставен лучи, неподвижную фигуру в кресле у стола.

- Где... она? - этот голос словно придавил Яську к полу.

- Мальчик нам не доверяет. Я могу его понять.

Худой мужчина в кресле вскинул голову (Яська сумел различить только движение, не черты лица). В ладонях его, сложенных перед грудью, стало разгораться сияние - словно затеплилась свеча, словно он держал пушистый огненный шарик. А в этом шарике... да, в этом шарике проступал, светился серебром кораблик, покачивался на малиновых, как шелк, сотканных из сияния же волнах. Яська задержал дыхание. Это было так невозможно, нелепо, волшебно...

- Я знаю, ей нужна помощь. Помоги.

Слова дались мужчине с трудом, Яська вообще подозревал, что тот не умеет просить - только приказывать.

- Ты догадался, Ясь, - сказал священник. - Мы очень рискуем и у нас мало времени.

- Какая болтушка, - сказал Ясь горько.

- Ребенок, отстань.

Лаки засопел. Иногда он вспоминал, что лет ему всего одиннадцать, и можно не строить из себя взрослого и дать волю эмоциям. Он подождал, пока очищенная картофелина плюхнется в воду и опять подергал Халька за рукав.

- Дя-адь Саш... А дальше чего было? Интересно же...

Деваться от ребенка было некуда. С одной стороны - он же и сидел, с другой стороны подпирал аристократическим плечом старший Сорэн-младший. Это только на земле руками Сорэны сроду не работали, а на лавочке очень даже... Нож у Гая так и мелькал. Края лавочки занимали девчонки, повизгивали, когда брызги от очередной вкинутой в чан картофелины попадали на голые коленки. Компания с противоположной лавочки это заметила и особенно старалась. В общем, без идейной поддержки трудовое мероприятие превращалось в полное безобразие. Завершали круг почета вокруг котла Мета и Пашка Эрнарский, сидя на хлипких табуреточках посреди замощенной дорожки. Над всем этим покачивала разлапистыми крыльями акация, в воду сыпались мелкие листочки и солнечные зайчики.

- Суп с зеленью и с мясом, - изрек Пашка, заглядывая в котел. Эрнарский это была не фамилия, а роль. Если Гая вне игры никто не звал Краоном, то к инсургенту Пашеньке роль прилипла насмерть. Но мятежный барон не обижался. Разве что на "барана". - Ну, хлеб у нас будет, а зрелища?