Андрей Колганов - Жернова истории Страница 10

Я замолчал, и тогда Адам Войцеховский протянул мне листок бумаги:

— Вот ту мы набросали проект регистрационной карточки…

Быстро пробежав глазами аккуратно разграфленный листок с надписями, так же довольно аккуратно выполненными чертежным шрифтом, пожимаю плечом:

— На первый взгляд все нормально. Должен вообще сказать, что по первому дню впечатление вы оставляете неплохое. Но пока возьмите эту заготовку себе, а окончательно будем решать этот вопрос, когда вы лучше познакомитесь с нашей работой.

По окончании рабочего дня, проделав уже знакомый маршрут, — Охотный ряд — магазины и лавочки — Малый Левшинский переулок, — я оказался у себя в коммуналке. Поскольку первый решительный шаг был уже обдуман, оставалось лишь достать из портфеля, который я раньше на работу не носил, а использовал для хранения канцелярских принадлежностей, несколько листков бумаги и вечное перо (которое теперь чаще именовали просторечным словом «самописка»), пристроиться у стола и приступить к сочинению некоего документа.

На это ушло всего около сорока минут, заставивших меня изрядно поволноваться. Дело было не в содержании документа, которое уже оформилось у меня в уме. Хотя я имел возможность убедиться в том, что вполне справляюсь с задачей выводить подпись Осецкого, практически неотличимую от прежних образцов, у меня отнюдь не было уверенности, что с воспроизведением почерка в целом письме все пройдет настолько же гладко. Однако — получилось. Притерлись наши личности, притерлись — его знаний и навыков я не потерял, а вот явно господствующее положение в этом тандеме моей собственной личности меня вполне устраивало.

Надо бы поторопиться, чтобы не придти слишком поздно. Поэтому быстренько переодеваюсь — на этот раз надеваю приличный костюм, чистую выглаженную сорочку, повязываю галстук, достаю из шкафа не ботинки, а туфли, и, выйдя в коридор, навожу на них глянец сапожной щеткой.

На улице было еще довольно светло и многолюдно. Правда, трамваи уже не были так набиты, как сразу после рабочего дня, и до «Метрополя» удалось доехать с относительным комфортом. В подъезде меня встретил консьерж, которому я предъявил служебное удостоверение.

— Я к своему наркому, к товарищу Красину.

— Лев Борисович и так занятой человек, а вы его еще и дома беспокоите! — Консьерж глядел на меня с явным неодобрением, оставаясь стоять у меня на пути.

— Ничего, на меня товарищ Винтер в обиде не будет, — отвечаю с твердой уверенностью, с нажимом произнеся одну из подпольных кличек Красина.

Не знаю, понял ли консьерж, почему я вдруг назвал наркома Красина «товарищ Винтер», но, когда я решительно двинулся вперед, отступил немного в сторону, хотя взгляд его так и оставался неодобрительным.

Поднимаясь по лестнице гостиницы, я вспоминал, как сам (ага, как же, сам!) жил в «Метрополе» с 1918 по 1920 год, когда был заместителем наркома торговли и промышленности (а наркомом у нас был все тот же Красин). Вернувшись в июле 1923 года в Москву, я уже не смог попасть сюда, потому что все номера были заняты важными партийными и государственными чиновниками. Мне предлагали номер в одном из Домов Советов в Москве (ранее известном как дом Нирензее в Большом Гнездниковском переулке), но этот дом, помимо партийных и советских работников, облюбовало ВЧК, а затем ГПУ, привлеченное полной телефонизацией номеров. Меня такое соседство, собственно, не пугало, но уже тогда, вероятно, сработал (еще подсознательно) мотив «попаданца» — не торчать на виду у работников данного ведомства. Поэтому я предпочел снять комнату для себя сам.

К счастью для задуманного мною дела, Красин был в эти дни еще в Москве. Постучав в дверь номера Леонида Борисовича, и будучи допущен в апартаменты, я сразу взял быка за рога:

— Добрый вечер, Леонид Борисович! Готов принести всяческие извинения за неурочный визит, но у меня к вам дело, которое, к моему глубокому сожалению, не терпит отлагательств. Вот вам и вашему семейству в порядке компенсации, — и с этими словами я протянул коробку с набором шоколадных конфет фабрики товарищества «Эйнемъ», которое уже перекрестили в «Красный Октябрь».

— Ах, голубчик, — страдальчески произнес Красин, после того, как вежливо поздоровался в ответ, — вы же знаете, что мне доктора сладкое не рекомендуют. — Однако коробка конфет была принята и тут же оприходована домочадцами.

— Прошу вас в мой кабинет — сделал широкий жест хозяин квартиры, и мы направились в одну из комнат довольно роскошного гостиничного номера, которую Красин приспособил под свой домашний кабинет. — Вечно вы, Виктор Валентинович, со всякими инициативами. И не надоело вам за это сверху шишки получать?

Ничего не ответив на эту сентенцию, я вынул из портфеля и протянул Красину листок бумаги с текстом:

— Как вы думаете, Леонид Борисович, это может сойти за обычную официальную бумагу? — Я решил не играть с Красиным в прятки, во всяком случае, не до конца.

Красин сел за письменный стол и углубился в чтение:

Исх. N_____ „…"_________ 192… г.

Председателю РВС СССР

товарищу Троцкому Л.Д.

Уважаемый Лев Давидович!

Опыт работы Уполномоченного Военведа в моем наркомате и деятельность представителей Спотэкзака привели меня к убеждению, что лица, привлеченные к данной работе, в силу специфики их прежнего рода деятельности не обладают достаточными познаниями в деле ведения коммерческих операций за рубежом. Это приводит к многочисленным ошибкам, как юридического, так и коммерческого характера при заключении контрактов, что неизбежно оборачивается экономическим ущербом для СССР. Неоднократные трения, которые возникали по этому поводу между моими подчиненными и Главным начальником снабжения Вашего ведомства, не послужили к удовлетворительному разрешению сложившегося положения.

Посему обращаюсь к Вам с настоятельной просьбой взять решение этого вопроса на себя, и возможно скорее изыскать возможность лично принять начальника отдела импорта Наркомвнешторга товарища Осецкого Виктора Валентиновича, имеющего представить вам конкретные предложения по обеспечению Спотэкзака квалифицированными в области международной коммерции консультантами. Таковые, безусловно, не будут иметь касательства к решению вопросов о составе закупок для нужд Народного комиссариата по военным и морским делам, равно как и для нужд Главного политического управления, а будут лишь консультировать вопросы надлежащего оформления контрактов и выбора поставщиков, надежных с точки зрения деловой репутации и предлагающих товар нормального качества по приемлемым рыночным ценам.

Ввиду того, что в ближайшие же дни намечается мой отъезд за границу, прошу вас не отказать в скорейшем разрешении этого вопроса и телефонировать мне ваше решение.

— Чтобы официальная сторона дела сомнений не вызывала, кандидатуры консультантов я уже подготовил, — добавил я, видя, что Красин оторвал взгляд от бумаги.

— Господи! Во что вы опять ввязываетесь?! — Скривился Красин.

— Леонид Борисович, вам что, обязательно нужно это знать? — отпарировал я риторическим вопросом. — Лучше продублируйте эту бумагу по телефону, чтобы организовать встречу как можно скорее, и чтобы меня не сплавили к какому-нибудь из заместителей. Очень вас об этом прошу. — В моем голосе зазвучали умоляющие нотки.

— Да свести-то вас с Троцким труда не составит, — протянул Красин. — Вот чем это вам потом может аукнуться, вы хорошо представляете?

— Лучше, чем вы думаете! — На этот раз в моем голосе зазвучал металл.

— Ладно. Если вы так настаиваете… Можете подставлять голову, — Леонид Борисович предпочел отступить под моей столь явной решимостью.

— В конце концов, это моя голова, — пожал я плечами.

— Как хотите. — Лицо Красина вновь приняло спокойное, сосредоточенное выражение. — Давайте мне завтра эту бумагу на подпись, я сам прослежу, чтобы фельдъегерская служба сработала незамедлительно, и отзвонюсь Льву Давидовичу. — Он покачал головой и добавил с едва заметной иронией в голосе. — Как это вы мой стиль-то скопировали! Почти что как мой собственный секретарь писал…

В этот момент у меня в голове замкнулись какие-то цепи, и я вспомнил, как читал где-то именно об этом периоде: Красин с Троцким нередко садились рядом на заседаниях ЦК (хотя Красин членом ЦК в это время не был, по долгу службы его туда частенько приглашали), и, не обращая внимания на прения, обменивались записочками. Так что, наверное, я просчитал правильно — отношения у них достаточно хорошие, и Красин, скорее всего, сумеет уговорить Троцкого принять меня.