Александр Руджа - Бесконечное лето: Эксперимент (СИ) Страница 10

— Ты прав, наверно, — внезапно сказала она. — Не мое это.

— Не твое — что?

— В омут головой, — объяснила Алиса и села. — Ради интереса дать себя облапать за углом школы на Брестском. Нажраться до синих соплей, и в таком виде прыгнуть в койку к первому попавшемуся придурку. Отдаться на фоне зеленых лугов. Все должно быть не так. Все должно быть… как надо.

«Когда вы говорите, Иван Васильевич, впечатление такое, что вы бредите.»

— И я тоже так считаю, — легко согласился я. — Глас Алисы, глас божий.

— Ничего ты не знаешь, Саша Ружичка, — вздохнула Алиса с непонятной тоской. Легко поднялась, загородила солнце. Красивая, хоть картину пиши, хоть стихи сочиняй.

Пришла любовь — так весело и странно,

Пришла к нему — и пал он перед ней, — лежа на земле, продекламировал я.

Алиса молча смотрела вдаль.

Теперь он ей всю ночь поет осанну,

И слаще стала тьма унылых дней.

— Не сходи с ума, ладно? — ее голос подрагивал и расплывался в жарком дневном мареве. — Пожалуйста, я очень тебя прошу, только не сходи с ума…

— Что?

— Все со временем съезжают с катушек, одни раньше, другие позже… Одно и то же, я уже не могу терпеть, но ты… пожалуйста, держись. Мы все тебе поможем, только выдержи, только будь сильным, не умирай… и не сходи с ума.

Солнце замедлило ход и зажглось еще ярче. Ветер, казалось, вообще забыл о своей работе и отлынивал вовсю. В леске рядом что-то шумно затрещало.

— Ну что, на речку? — голос Алисы все еще был не совсем ее голосом, но на небо она больше не смотрела. Я медленно покачал головой.

— Знаешь… я, наверное, подойду чуть позже, мне нужно будет подумать.

— Это о чем это? — Алиса снова была собой, всегдашней нахальной маской.

— О башмаках и сургуче, капусте, королях, и почему, как суп в котле, кипит вода в морях, — сообщил я. — Про твою тезку, кстати, писалось.

Алиса только фыркнула, развернулась на каблуках и зашагала прочь. Следовало признать, что психотерапевт из меня так себе.

***

Глава 4

Время на раздумья — Сон в руку — Остров Длинный — Нежданная помощница — Концерт по заявкам

Итак, я провел в лагере полтора дня. Пора подводить первые итоги. По традиционной схеме: «сбор информации — анализ — принятие решения». Давайте работать.

Я закинул руки за голову, улегся поудобнее и принялся работать.

Информации собрано немало. Прежде всего — лагерь, по всей видимости, настоящий. Инфраструктура работает, столовая, библиотека функционируют, в кружках по интересам присутствуют люди. То же самое можно сказать про ребят — это никакие не замаскированные рептилоиды, нормальные советские пионеры, по виду и поведению. Не слишком образцовые, вполне реальные.

Важные исключения: парень в лесочке вчера и Алиса сегодня. Выделить в отдельную тему, обдумать позднее.

С сотрудниками все сложнее. Вроде и придраться особенно не к чему, артефакты и анахронизмы в глаза не бросаются, но кое-что настораживает… И опять же интуиция долбит в голову как дятел: «Не расслабляйся». Не будем, тут лучше перестраховаться.

«Наш дом вообще очень странный. Шпак все время красное дерево покупает, но за квартиру платит туго. А вы неизвестную машину сделали.»

Теперь вопрос времени, так сказать. Возможно ли, чтобы это действительно был СССР восемьдесят четвертого года? Черт, ну я не физик, я и «Интерстеллар» смотрел с открытым ртом — настолько там все казалось логичным и само собой разумеющимся.

А теперь я и сам, выходит, провалился в пространственно-временную проплешину. Или червоточину. Точно, червоточину, проплешины — это у Стругацких в «Пикнике». И вот, понимаешь, рассуждаю о возможности путешествий во времени применительно к самому себе.

«Жизнь порой бывает более странной, чем любой вымысел».

Что я знаю точно? Путешествия во времени в принципе возможны, но требуют безумных энергетических затрат, невообразимых на современном техническом уровне. Возможный вывод: либо вокруг меня достаточно сложная имитация, либо случилось нечто почти немыслимое, но все же с вероятностью, отличной от нуля. Сформулируем как «маловероятно, но теоретически возможно».

Эх, ничего не получается толком понять. Мало информации, ох как мало… Предложи мне сейчас отдать глаз за знание, как Одину в свое время предложили — согласился бы не раздумывая. Или это Тюр отдал глаз? Вроде нет, Тюр руку отдал, и не за знание, а просто так, ради жизни на земле. А Один все же разумный был дядька, даром что отец лжи, практически Аццкий Сотона.

Отставить лирику. И Одина — тоже отставить.

Перейдем к девушкам: Алисе, Славе, Лене, Мику. Хм, интересная последовательность, не без помощи подсознания наверняка выстроилась. Отказать, сосредоточиться на этой великолепной четверке. Великолепная четверка и вратарь — а вратарь это, похоже, я. Что нам выдает подсознание относительно них?

Первые две мысли приходится безжалостно отсечь. Через секунду к ним присоединяется и третья. Да, семнадцать лет — это не только отличный вес и физическая форма. Это еще и совершенно безумные гормоны.

«Учет и контроль — вот главное, что требуется для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества». Вот контроля мне сейчас сильно не хватает, да.

Как-то с опозданием меня осеняет: так я же попаданец! Самый натуральный. А так поздно дошло потому, что не похож. Средний попаданец — он ведь какой? Как минимум мастер спорта по борьбе, стрельбе и историческому фехтованию, причем еще и доктор всех наук с двадцатилетнем опытом службы в спецназе. И это еще самый хилый, неказистый, можно сказать, попаданец.

Понятно, если бы про меня писали те авторы, что варганили фанфики про отважных героев, провалившихся в 1941, 1991 или 972 годы, я бы раскидал тут всех одной левой, сжег все строения, запытал всех пленных, чтобы пожарища до неба, и впереди все разбегалось, а позади все рыдало. «Боевая Гвардия тяжелыми шагами идет, сметая крепости, с огнем в очах…» Ну, или имел бы при себе клинок, сработанный, как минимум, Хаттори Ханзо.

А вместо всего этого великолепия появляюсь я — какой восторг! Филолог, исследователь, переводчик, с обширным опытом работы за клавиатурой, единственный раз в жизни державший боевое оружие на сборах в одиннадцатом классе. Но, правда, умный, внимательный и логичный, тут научная карьера помогла. От этого, собственно, и будем отталкиваться.

Какой из всего вышесказанного следует вывод? А очень простой — не нужно прокачивать то, чего нет, а нужно прокачивать то, что есть. В моем случае — не надо полагаться на силовые решения, когда есть возможность поработать головой. Голова — она такая. Она всему голова.

Итак… вернемся к нашим девчонкам. Ну, первое и самое простое, это, конечно, четыре стороны света. Кстати, подходит неплохо. Мику — восток, со своей японской маманей, Алиса — запад, она же из Ленинграда вроде бы, Славя — вполне вероятно, север. Эвон какая она типичная варяжанка. «На севере диком стоит одиноко…» А Лена тогда что — юг? Хм. Думаем дальше.

А вот еще простое решение — четыре цвета, по волосам. Алиса — почти красный, Лена — почти синий, Мику — зеленый, ну и Славя… Можно с некоторой натяжкой назвать его желтым. Да. Каждый охотник желает знать, что за ерунду я несу.

Темперамент? Почему бы и нет? Славя — сангвиник, Алиса — холерик, Лена — меланхолик… м-да, Мику сюда как-то не вписывается по этому критерию.

Что еще? Стихии? Отлично! Огонь — снова Алиса, вода — пожалуй, Лена с ее вечной грустью, воздух — ну пускай Мику, такая непоседливая и активная, а земля — получается, Славя.