Александр Руджа - Бесконечное лето: Эксперимент (СИ) Страница 9

Чуть раскосые глаза девушки расширились до установленных природой пределов. Голос ее звенел серебряным колокольчиком.

— Мику — это я. А… что это было, когда ты вошел? Такое хриплое и страшное — я думала, кто-то пытается демонов вызвать.

Знаю я одного демона. Рыжего и нахального. Но с этим демоном я как-нибудь потом сам разберусь.

— Грешно смеяться над больными людьми, — укорил я Мику. — Это был финский. Мне почему-то показалось, что ты из Финляндии.

— Почему? — удивилась девушка. — Разве похожа?

А и в самом деле, не похожа совсем. Финки — они темноволосые, невысокие. И еще они бывают ножи. А Мику — высокая, гибкая, и очень, очень красивая. Наполовину японка? Филиппинка? Китаянка? Может, из дружественного Вьетнама или не менее дружественной Северной Кореи?

Да тебе, дорогой товарищ, давно пора гарем собирать. Кидаешься на всех встречных девушек, аки три года не евший. Имей совесть.

Но вот как раз совести у меня и нет. Не могу себе ее позволить, такие обстоятельства.

— У меня мама — японка, — улавливает мои мысли Мику. Надеюсь, не все. — В Японии часто волосы красят в разные необычные цвета, поэтому и я решила так же.

— Очень правильное решение, — одобряю я. — Хотя ты, конечно, вся необычная, целиком!

Мику опускает голову, но мне кажется, что похвала ей приятна. А мне тем временем приходит в голову прекрасная идея.

— И на этой оптимистической ноте предлагаю перейти к делу! — бодро говорю я. — Относительно участия в деятельности твоего замечательного музыкального кружка. Имею сильное желание играть музыку на радость рабочему классу!

Мику удивляется, но недолго.

— Конечно-конечно! Если ты умеешь играть, то это очень-очень здорово! А ты умеешь? Умеешь! Это здорово, мы будем очень рады! То есть это я буду рада, потому что я тут одна, в музыкальном кружке! Но потом мы все будем рады — в смысле в лагере, и Ольга Дмитриевна, и Петр Иванович, если у нас получится устроить какой-нибудь вечер авторской песни, или зарубежной музыки, а может даже концерт!

В голове начинает немного звенеть. Серьезно, когда Мику молчала, она производила гораздо лучшее впечатление.

— А Петр Иванович — это кто? — поинтересовался я, в основном чтобы прервать этот прустовский поток сознания.

— А это директор нашего лагеря, — охотно пояснила Мику. — Он в админкорпусе постоянно, редко выходит, только в начале смены там речь говорит и еще в конце, ну и конечно на мероприятия разные ходит, когда мы их устраиваем. Только мы их редко устраиваем, вообще-то. — Она погрустнела. — Но теперь, если ты будешь с нами, мы будем их устраивать чаще! — Она повеселела снова.

А я тем временем вспомнил, что за все время пребывания здесь, так ни разу и не увидел директора лагеря. Интересно, с чего бы это? И не следует ли мне его навестить, просто на всякий случай? А Мику тем временем продолжала.

— У нас тут инструментов много-много, для лагеря, и гитары есть, и скрипка, и барабаны, и даже ионика! Я умею и на ионике, и на гитаре, и сама немного сочиняю. А еще колонки и усилитель работают, так что концерт можно хоть сегодня устроить. Или хотя бы репетицию… Может, репетицию? — Мику с надеждой поглядела на меня.

Так, нужно отсюда выбираться, пока могу. Не то, чую, остаться мне тут навсегда в виде насадки на какой-нибудь особо эргономичный тромбон.

— Очень заманчивое предложение, Мику, спасибо, — говорю я. — Но к сожалению, вынужден отклонить по печальной, но веской причине — мне еще нужно отнести бегунок Ольге Дмитриевне, что я побывал во всех кружках, и даже кое-где записался. Кстати, вот и он — бегунок, в смысле. Можешь подписать?

— Да-да, само собой! — снова расцветает Мику. Интересно, она умеет говорить медленнее, чем сто сорок слов в минуту? — Я все подпишу, и занесу тебя в журнал членов музыкального кружка, и еще скажи Алисе, что она может зайти в любое время, гитару я ей починила и настроила, и попробовала, и все теперь работает просто отлично.

— Это почему ты думаешь, что я увижусь с Алисой? — осторожно интересуюсь я.

— Так вот же она за окном бродит! — удивляется Мику.

А и точно. Ее отличная, тонкая шутка сработала, а дальше ей стало скучно, но посмотреть на мое лицо после встречи с ужасным викингом Микой все равно хочется. Не будем заставлять даму ждать. Забираю бегунок, раскланиваюсь.

Остался еще один непроясненный момент.

— А ты сказала, что сперва подумала, будто кто-то старается демонов вызвать. А почему тогда прибежала на голос так быстро, что даже гитару положить не успела?

Мику хлопает глазами.

— Так я поучаствовать хотела, конечно! — поясняет она.

Вот оно что. «Живьем брать демонов!» Хотя с такими способностями как у Мику она, конечно, любого демона в два счета заговорит и усыпит. А там его и брать можно, тепленького.

***

— Знаешь, — говорю я, спускаясь по ступенькам клуба обратно на грешную землю. Алиса лежит в траве и, судя по поднятым рукам, безжалостно палит в проплывающие облака. Утомилась бродить-то.

— Чего? — интересуется она, не поднимаясь.

— Анекдот такой есть. «В пять часов утра жена встала с постели и пробралась в чулан. Там она разбила молотком катушки от спиннингов, сломала о колено удочки, облила кислотой лески и поплавки, разрезала ножом резиновые сапоги. Потом она неслышно легла в кровать и нежно прижалась щекой к плечу мужа… Жить ей оставалось не более часа.»

— И к чему этот анекдот? — лениво переспрашивает Алиса.

— Видишь ли, — улыбаюсь я и резко прибавляю ходу, — он довольно точно описывает твою дальнейшую судьбу!

Алиса рычит и вскакивает, принимая что-то, отдаленно напоминающее стойку. Бежать ей, конечно, и в голову не пришло, не тот характер. А я, хотя и, мягко говоря, не боец, но методом hit-and-run, в просторечии «навернул и убежал», владею неплохо. А потому в тот самый момент, когда Алиска попыталась провести энергичный удар с ноги в грудь, я нырнул и бодро проехал мимо нее по траве, не забыв ухватиться за единственную оставшуюся на земле загорелую ногу.

Алиса взвизгнула от неожиданности и повалилась на меня.

Борьба в партере ей давалась куда хуже, тут на моей стороне было преимущество в весе, да и боролась она не в полную силу, так что мы в основном просто катались по траве, пытаясь разжать друг другу руки. Алиса то хохотала, то призывала на помощь всех известных ей божеств и демонов (длинный список) от нападения необузданного маньяка в нечеловеческом облике (ваш покорный слуга). Я же по мере сил цитировал дуэльный кодекс и требовал отомщения за нанесенное оскорбление — подлый и коварный обман по предварительному сговору с тараканами в голове.

В общем, как-то само собой получилось, что я оказался сверху, крепко прижимая к земле алискины руки. Она не сопротивлялась, просто смотрела на меня снизу вверх, и молчала. Жаркое дыхание обжигало, приоткрытые губы были неподвижны, но я все равно слышал то, что они были готовы сказать. И я был готов их услышать.

Гибкое, горячее тело подо мной. И солнце, и лес, и тишина вокруг, и эти глаза, черт, эти глаза… Что происходит?

Мы очень близко.

— Только попробуй поцеловать, — шепчет Алиса.

Тяжело это — возвращаться в реальность. Тело, по ощущениям, было вообще не мое. Сердце бухало как кузнечный молот, ему было очень тесно внутри. Но у меня все-таки получилось отпустить Алису и плюхнуться в траву рядом.

«Я кончил и закурил,» — сообщил внутренний психопат и радостно захихикал.

Некоторое время мы молчали. Только голос внутри продолжал в подробностях описывать глубину моего слабоумия, печальной причиной чему, судя по всему, стал целый ряд физических и моральных особенностей моих родителей. Я не прислушивался, а наоборот — поглядывал на лежавшую рядом девушку.