Дважды рожденный (СИ) - Перунов Антон Страница 11

— Ага, пусть так. Куда мне с ним таскаться и зачем? Я вот пирогов принес, деда. Спасибо тебе за все.

— Спешишь куда или посидишь со стариком? — приняв туесок, принялся выкладывать выпечку на широкую тарелку оружейник.

— Если приглашаешь, то я с удовольствием.

Дед, больше ничего не говоря, вытащил из-под стойки свой калабас, а следом еще один. Без спешки набил второй сухими, мелко изрубленными листьями падуба, потряс, подравнял гостевой трубкой-бомбильей из нержавейки с фильтром на конце, а после залил обе емкости горячей водой из электрического чайника, стоявшего поблизости. Дождавшись, пока на поверхность всплывет первый большой пузырь, удовлетворенно кивнул и все так же молча подвинул напиток к гостю.

Вот теперь Март понял, что за горьковатый аромат он ощутил еще с порога. Прежде он ни разу не слышал, чтобы старик угощал кого-то из молодежи своим мате. Получалось, вроде как особо выделил Каллистрат его сегодня. Оружейник ловко управлялся обеими руками — живой и механической, заставив Двойдана призадуматься. Прежде, видя инвалида, он принимал его облик как само собой разумеющееся. Теперь все было иначе. Бионические устройства по своему уровню явно превосходили даже те, что делались в 21 веке.

— Не спеши, ему надо несколько минут завариться, — проворчал старик и принялся с каким-то почти детским выражением на блаженно-довольном лице с наслаждением есть пироги. Время от времени он бросал на Марта долгие, задумчивые взгляды, словно желая увидеть в его лице нечто для себя важное. Насытившись, вытер платком лицо и сказал, не скрывая удивления:

— Силен ты, паря, после вчерашнего я уж думал: тяжко тебе придется. Хотел посоветовать в баньку сходить, пар он хорошо от всякой тягости избавляет!

— А с чего бы, деда?

— Дык пятерых уработать до смерти — это тебе не чижика съесть. А ты хоть бы хны. Одно дело по мишеням палить, совсем другое по живым людям. Крепкий, стало быть, характер. Воинский!

Март в ответ лишь пожал широкими плечами. Он неожиданно осознал, что поведение его и в самом деле для глубоко религиозных староверов могло показаться необычным и даже неправильным. Ему, наверное, надо было в молельню сходить, исповедаться и пройти таинство покаяния за грех смертоубийства. Но вот ничего в его душе и не шелохнулось, не потребовало исправления и раскаяния. Наоборот, он ощущал удовлетворение от хорошо сделанной работы. А еще больше был рад, что и сам спасся, и бойцов смог вытащить и довезти до больнички.

Разговор принимал ненужный оборот, следовало быстро сменить тему.

— Деда, какие у тебя гаджеты, то есть протезы интересные. Наши мастера такие явно не потянули бы. Технологии не те. Разве что немцы… Неужто у небесных торгашей удалось получить?

— Так ведь нужда — лучший советчик. Когда надо, хоть из-под земли, хоть с неба достать можно, — иносказательно ответил старик, с хитринкой глядя на молодого стрелка.

Но Мартемьяну и этих слов хватило, чтобы сделать собственные выводы.

«Такие штуки запросто не поставить. Их под человека подгоняют и делают. Медики нужны, прочие спецы. Ох и не простой ты человек, дед Каллистрат. Недаром вечно у себя в берлоге сидишь и на белый свет лица не показываешь. Выходит, с рахдонитами не только торговля ведется, есть еще и иные какие-то дела у мирян».

На этот раз уже сам оружейник предпочел заговорить о другом.

— Чего думаешь с добычей делать? Броню, так мыслю, себе оставишь, а с остальным? Сразу скажу, клану это железо без надобности.

— Тогда продам. Мне стволы копить тоже ни к чему.

— Тогда слушай. На соборной площади отыщешь лавку Андрияна Черемнова. Знаешь его? — дождавшись согласного кивка собеседника, Каллистрат продолжил, — от меня поклон ему передай. У него торговлишка бойко идет, он по честной цене у тебя и заберет много чего. А что сразу не возьмет за звонкую монету, выставь у него на продажу. Если дешево назначишь, быстро охотники сыщутся.

— Спасибо за совет, деда. Я тогда пойду.

— С богом, внучок.

Март учел слова старого оружейника. И правда, трофеи стоили денег. Разменять лишние стволы на звонкие кругляши, да еще и при наличии грамотной наводки, было логично. Но вот пешком тащиться с тяжелым мешком, понятное дело, исключено. На улице плюс сорок в тени, солнце шпарило с небес просто немилосердно. Устанешь до того, как вообще куда-нибудь доберешься. Скорость на жаре выручала и делала дневные прогулки условно терпимыми. Оставалось только выбрать средство передвижения. Колеса или копыта.

Молодежь в Таре предпочитала кататься по узким улочкам на велосипедах. Своего рода модное поветрие. Одно из многих, исподволь подтачивающих устои прежней, целиком замешанной на следовании традициям жизни. Старшее поколение ворчало, но поделать ничего не могло. Городские парни и даже девушки дружно пересаживались на колесники, выбирая не связываться лишний раз со старыми добрыми хвостатыми непарнокопытными.

Нет, все были согласны, что лошади — это прекрасные существа. Красивые, умные и полезные человеку. Вот только они то ржут, то срут, то чего-нибудь пугаются, то вовсе самодеятельностью заниматься начинают, особенно, если наездник не слишком опытный. Амбре у них — тоже далеко не парфюм и тем более не божественная смесь ароматов неба, кабины и керосина, въевшаяся в шевретку[1], как раз и навсегда определил для себя Двойдан после вчерашнего дня, большей частью проведенного в седле.

Кони, как движимое имущество, строго на взгляд авиатора — объект не самый надежный, требующий постоянного внимания и заботы. Другое дело — колеса. Есть, пить не просят. Изредка немного смазки, подкачать шины, ноги на педали и вперед. Полный контроль. Надо спешиться? Нет проблем. Прислонил аппарат к стенке и шагай по своим делам.

Ни коновязи искать не надо, ни переживать, как там бедная животина в таком пекле мучается, то и дело нервно отгоняя взмахами хвоста и мотанием гривы вялых, но кусачих мух. И вот еще один плюс. Железный конь никаких насекомых к себе не притягивал от слова совсем. К слову, и в прежней, и в этой жизни на великах он гонял с самого раннего детства. После пересел на мотоциклы. А привычка в этом деле — вторая натура.

Имелась и еще одна, чисто финансовая причина для таких изменений. Не так много нашлось бы парней и тем более школяров, у которых имелись средства на собственного скакуна. Пусть даже не стоящего как целый табун аргамака, а на обычную лошадку под седло или даже на пойманного в пампе и объезженного «дикаря» с серой полосой на спине.

Редко кого на двуколке довозили к школе, а верхами и вовсе единицы добирались. Самокаты по мощеным булыжниками, изрядно разбитым дорогам — это не айс. Зато велосипеды, да еще и хотя бы с тремя скоростями для легкого подъема в горку — просто то, что надо. Дешево и сердито. Ну а больше половины учеников просто бегали на своих двоих. Совершенно бесплатно.

Понятно, что крутые велы с легкими рамами и всякими наворотами стоили дорого. И даже не золотом, а Грузом для небесных торговцев оплачивались. Но таких велосипедистов опять же было даже меньше, чем коневодов.

С деньгами в Мире дела обстояли просто. Для внутренних расчетов в ряде городов чеканились золотые червонцы, серебряные рубли, полтины и прочая мелочь. Еще долговые расписки меж своих ходили. Ну и знакомые между собой на слово давали товар в долг. А для торговли с рахдонитами годился только Груз. Потому все самое главное и ценное здесь мерилось не в звонкой монете, а в пудах и фунтах этого добывавшегося из недр Мира особо ценного минерала.

В общем, оставался единственный вопрос, как довезти до базарной площади тяжеленный мешок с боевым железом? Ехать верхом его не прельщало, хотя, если без вариантов, то почему бы и нет? Все равно на велосипеде трофеи не утащить. Делать нечего. Вздохнув, он, прячась в спасительной тени платанов (вот уж поистине — в жарких странах не управдом и тем более не собака, а густая, прохладная тень — настоящий друг человека), не спеша, чтобы не взмокнуть, пересек двор, направляясь к конюшне.