Я был аргонавтом (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич Страница 12

Интересный подарок вручили мне Автолик и Лаэрт. Изделие, которое они мастерили, оказалось панцирем из шкуры того самого вепря, убившего нашего товарища. Самого-то кабанчика мы принесли в жертву (на вкус жестковат, но хорошо под винцо пошел), чтобы дорога к Белой скале оказалась полегче, а шкуру сняли. А шкура-то у зверюги толстая, с палец, а то и больше.

Шлем скорее напоминал круглую шапку, а панцирь — накидку, вроде пончо и, пригодятся ли мне доспехи пока неизвестно, но все равно, было приятно.

— Тебе пока придется все носить на себе, — предупредил Автолик. — Иначе и шлем и панцирь станут тесны.

Это он шутит? Хотя, вполне возможно, что при высыхании шкура дает усадку. Ладно, потаскаю свиную кожу на себе, не так уж и тяжело. Вот только, свежая свиная кожа воняет сильно, но потерплю.

— Как все высохнет, шлем неплохо бы медью укрепить, да и на панцирь куски нашить, — подсказал Лаэрт.

— А еще лучше чешую сделать, — хмыкнул я, примеряя панцирь.

— Как это, чешую? — не поняли родственники.

Здесь что, не слышали о чешуйчатых панцирях? Вроде, на Востоке они давно появились.

Сняв с себя доспех, расстелил его на земле и принялся объяснять:

— Вырезать из меди или бронзы кусочки, проколоть дырки и нашить друг на друга. Начать можно снизу, потом идти до самого верха.

— А ведь и точно, — кивнул Автолик. — Так и прочнее будет, и гибкость сохранится.

— А где столько меди взять? Я про бронзу не говорю — панцирь дорогим будет, словно из золота, — вздохнул Лаэрт. — Чтобы медь тонко выковать, не каждый кузнец возьмется, а если толстые пластины, металла уйдет много.

Более опытный Автолик, смекнувший, как улучшить доспехи, предложил:

— Можно и не медь. Если взять кусочек копыта, так оно и не хуже.

Кажется, я потихонечку начал «прогрессорствовать». Что ж, а иначе зачем нужны попаданцы?

Ясон уже дал команду выходить на берег, вытаскивать «Арго» на воду, а я решил быстренько попрощаться.

Опустившись перед источником на колени, слегка дотронулся до воды. Увидев, как под взбаламученной водой проявилось прекрасное личико, натянуто улыбнулся и помахал рукой.

Наяда, высунув голову из-под воды, печально сказала:

— Вот так всегда. Герой уходит, а мне придется сидеть и ждать появления другого героя.Но ты не грусти, потому что я о тебе грустить не стану. Вот, возьми в подарок электрон. Он как-то упал с неба, но мне он не нужен.

Наяда высунула из-под воды кулачок, а когда я протянул свою руку, чтобы взять электрон (а что это такое?) девушка вздохнула и покачала головой:

— Нет, ты не должен до меня дотрагиваться. Если ты возьмешь меня за руку, то я захочу взять тебя насовсем. А люди такие слабые и так быстро умирают.

Маленькая богиня кинула что-то на бережок и скрылась.

Я взял в руки маленький кусочек янтаря. Присмотревшись, увидел, что внутри сидит непонятное существо. Не то муравей, не то маленькая стрекоза.

Еще раз посмотрев на источник, заспешил на берег, чтобы народ не подумал, что отлыниваю.

Спустив «Арго» на воду, мы начали рассаживаться на скамьи, тянувшиеся поперек корпуса. Слева, первое от кормы, место Геракла, за ним ловко устроился Гилас, показывая мне знаком — мол, тебе сюда.

Я плюхнулся на скамью, поерзал, примеряя задницу к месту, на котором мне теперь сидеть, а если не врут сказители — так очень долго. Вроде, задница пока не жаловалась, неровностей нет, лавка отполирована. Жестко, конечно, хорошо бы подушечку подложить, так где ее взять? А хоть бы где и возьму, так коллеги не оценят, решат, что неженка.

Так, кого я уже знаю? Ясона, понятное дело. Капитан ходит по палубе, перемещаясь от носа к корме и обратно, иногда присаживаясь на свободное место. Суровый старик у руля — кормщик Тифий. Говорят, он много лет провел в плену у финикийцев и в Элладе едва ли не единственный, кто умеет направлять движение кораблей. На носу Лаэрт, с которым я успел и подраться и помириться. Лаэрт среди нас самый глазастый, поэтому поставлен впередсмотрящим.

Весла я уже посчитал — ровно сорок, но гребцов побольше. Кое-кто на скамье один, а кое-кто парой, как мы с Гиласом.

Справа, по противоположному борту, напротив Геракла сидят братья Кастор и Поллукс, именуемые Диоскурами. Оба одинаковые, как и Бореады. Кто из них кто, покамест не понял, но вроде бы, дети Зевса и, стало быть, приходятся Гераклу сводными братьями. Или у Диоскуров только один сын бога, а у второго отец земной?

Слева, напротив нас с Гиласом, разместилась Аталанта, за ней Тесей. За сыном Посейдона гребут одним веслом Автолик с Орфеем. Ну, в основном, трудится Автолик, потому что Орфей бегает туда-сюда, перенося кифару и свой голос сообразно дуновениям ветра. Остальных парней я пока не знаю. Разве что, затылком чувствую чьи-то пронзающие ненавидящие взгляды. Скосив глаза, убедился — да, прямо за мной сидят два Бореада, что буравят глазами, а потом Асклепий. Ладно, если сыновья ветра провертят дырку в моем затылке, то авось целитель меня и излечит. Еще где-то Пелий, но его не видно. Остальных ребят я не знаю, а крутить головой и расспрашивать Гиласа — вроде и неудобно.

Мне и хотелось побыстрее тронуться с места, но было грустно. И надо бы кого-то знающего спросить — что символизирует янтарь с насекомым внутри?

Глава шестая. Семейство Гиласа

— Моему отцу пришлось выплатить за мою мать целых три таланта серебра, — горделиво сообщил Гилас.

—У! — с уважением проговорил я, чтобы что-то сказать.

Три таланта — это вообще, много или мало? В памяти отчего-то застряла цифра, означающая, что талант равен двадцать шесть килограмм и сколько-то там грамм. И запомнилась не из справочников по метрологии, а из сноски в «Таис Афинской» Ефремова. Если взять двадцать шесть килограмм и умножить на три, то получится ... семьдесят восемь килограмм. Много. Впрочем, величина таланта менялась. Одно дело эпоха Александра Македонского, другое дело времена аргонавтов. Вполне возможно, что нынче талант составляет килограмм, а то и меньше. Надо бы как-то узнать, но осторожно.

С новыми мышцами работать здровенным веслом оказалось не так и трудно. Главное, привычка нужна. И к труду привычка, а главное, к монотонной работе. Мой напарник, который Гилас, первый день развлекал меня разговорами. Поначалу я радовался — все-таки, не так скучно, но вскоре я начал уставать от его болтовни. А на второй день юнец меня уже достал. Я даже вспомнил ту болтливую нимфу, которую напоили Геракл со своим братом (кстати, не Эхо ли ее звали?),прикинув, что если выпоить юнцу полбурдюка, возможно, он тоже замолкнет? Но представив, как мой сосед и напарник по веслу повторяет каждое последнее слово, пролетевшее над палубой, передумал. С другой стороны, слушать рассказы парня какое-никакое развлечение, а иначе можно просто свихнуться, случая пение Орфея. Голос у аэда неплох, но нерифмованные тексты, исполняемые под музыку, звучали странно. Надеюсь, что привыкну. Говорят, даже к рэпу можно привыкнуть, если слушать его регулярно. Вот и сегодня, с самого утра сосед завел свою шарманку, но на сей раз он избрал темой свою собственную семью и род. Так я узнал, что он происходит из племени дриопов, услышал, что этот народ происходит от самого Кроноса, а его родной отец Тейодамант являлся царем, взявший в жены Эвридику. Не ту, что не смогла выйти из Аида с Орфеем, а тезку.

— Так ты, выходит, тоже царевич? — без малейшей насмешки поинтересовался я. Из тех аргонавтов, про которых читал, как минимум трое могли претендовать на царские короны. Естественно, сам Геракл, по наущению злобной Геры потерявший право на престол, Тезей — царь Афин и Ясон. Сейчас не вспомню, в каком городке должен воцарится наш капитан (ежели, злобный дядька уступит ему престол), потом узнаю. Подозреваю, что Кастор и Поллукс тоже должны стать правителями (или они уже цари?), да и у остального народа (кроме меня!), течет в жилах либо царская, либо божественная кровь. Получается, наш корабль переполнен принцами крови.