Авантюрист поневоле - Дмитрий Сайфер Страница 12

В зеркале, где должна была быть его обычная физиономия, вместо этого сидел на полу камеры какой-то молодой человек, выглядевший, на первый взгляд, вполне обаятельным. Его тёмные, слегка вьющиеся волосы были небрежно уложены, словно они каждый день выбирали: "Сегодня будем игнорировать гравитацию или нет?" Черты лица были острыми, как будто их вырезали по чертежу, где каждый уголок просил добавки. И хотя улыбки на этом лице не было, её можно было почти почувствовать — хитрую, дерзкую, готовую к авантюрам и всем возможным неприятностям. Глаза цвета тёмного янтаря сверкали с таким коварством, что могли бы обмануть даже саму реальность.

Витя уставился на это отражение, чувствуя, как его разум начинает разрываться на части, словно старый ковёр, которому не повезло встретиться с пятой кошкой за неделю. "Кто это? Почему я вижу его, а не себя?" — думал он, и каждая мысль тянула его всё глубже в трясину отчаяния, как будто кто-то дал ему скидку на безысходность. Он не мог поверить в происходящее, его сознание отчаянно пыталось сообразить, что же, чёрт возьми, происходит.

Эмоции перемешались в его голове, как ингредиенты для самого ужасного коктейля: ужас, недоверие, ярость и отчаяние. "Я не он! Я не…" — кричал он про себя, но каждое движение отражения словно подтверждало обратное.

— Это просто кошмар, просто ужасный сон…, — прошептал он, но в этот момент Вите показалось, что его отражение — этот Артур, кем бы он ни был, — не выглядел испуганным. Напротив, он смотрел на Витю с лёгкой, едва заметной ухмылкой, словно говоря: "Ну что, нравится? Я ведь предупреждал."

Тряхнув головой, Витя решил не сдаваться так просто. Он встал на ноги, и его отражение встало вместе с ним, как два партнёра в каком-то зловещем танце. Каждое движение казалось предательством, а каждая мысль — очередной каплей яда, разъедающей его рассудок.

— Кто ты такой? — закричал Витя, обращаясь к своему отражению, но в ответ получил лишь тишину. Артур же смотрел на него своими проницательными глазами, как будто говорил: "Я — это ты. Смирись."

Следующие несколько часов Виктор провёл в состоянии, которое можно описать как «легкая шизофрения с примесью паники». Он сидел на холодном каменном полу камеры, словно сбежавший герой из тюремного романа, изредка бросая взгляды на своё отражение в зеркале. Впрочем, вместо привычного "это я, только с серой кожей и уставшим видом" он видел что-то совершенно чуждое и пугающее. Его разум сопротивлялся логике, упрямо повторяя: "Это просто сон, просто кошмар", хотя явно готовился вот-вот сдаться.

Звуки капающей воды и далекие шаги эхом разносились по коридорам, словно пытаясь создать идеальный саундтрек для ужасающего чувства изоляции. Холод и сырость проникали в каждую клеточку тела, как назойливая реклама, которую невозможно выключить. Всё это усиливало ощущение безысходности, и Виктору оставалось лишь ждать, когда всё это наконец закончится. Хотя, честно говоря, он не был уверен, что вообще доживёт до счастливого финала.

Из этого меланхолического транса его вырвали стражники, появившись столь внезапно, что это было почти невежливо. Они грубо схватили его за руки и потащили по коридорам, не слишком заботясь о том, что его ноги не всегда поспевали за происходящим. Виктор не сопротивлялся. Он был слишком ошеломлён, слишком потерян и — откровенно говоря — слишком измотан, чтобы даже попытаться.

Они провели его через тёмные коридоры, освещённые тусклыми магическими факелами, чьи огоньки напоминали ему о том, что в мире ещё осталось место для загадок и головоломок, но явно не для него. Запах сырости и плесени смешивался с привкусом железа — если бы Тюрин сейчас был на гастрономическом туре, это был бы его худший кошмар.

Наконец, стражники вывели Виктора на открытую площадку, где яркий солнечный свет больно резанул по глазам. Он зажмурился, а когда снова открыл их, то оказался перед зрелищем, которое ни за что не смог бы придумать сам, даже если бы ему заплатили сверхурочные за воображение.

Перед ним возвышался корабль, который выглядел так, будто его спроектировал человек с богатой фантазией и сомнительным чувством меры. Внешне это было нечто среднее между парусником и звездолётом, как если бы кто-то задумался: "А что, если взять классический линкор и добавить ему немного магии и способность летать?". Результат оказался удивительно массивным, как будто корабль не мог определиться, хочет ли он бороздить морские просторы или покорять космос, и решил делать всё сразу.

Корпус судна был создан с явным уважением к традициям древних ремесленников, любящих инкрустацию и вычурные резные узоры. На первый взгляд, казалось, что это мастерски обработанное дерево, но присмотревшись, Виктор заметил, что материал был магически усилен, и уж точно это было не просто дерево, а нечто большее, возможно, из легендарных магических лесов, которые существовали в иных измерениях. Это был корабль, который словно перешагнул через века, взяв с собой лучшее от каждого периода.

Магические паруса, не подвластные законам физики, мягко светились голубым сиянием и колыхались на ветру, как огромные крылья мифического существа, которое вроде бы собиралось взлететь, но всё ещё сомневалось, стоит ли это делать прямо сейчас или подождать более подходящего момента. Каждая ткань парусов была прошита магическими нитями, которые излучали тонкий, почти невидимый свет, словно поддерживали не только парус, но и саму реальность вокруг корабля.

На палубе виднелись массивные турели и орудия, которые казались одновременно и грозными, и слегка неуместными, как музейные экспонаты, случайно попавшие в эпицентр битвы. Турели были украшены древними рунами, из которых исходила энергия, словно они сами были готовы стрелять, только стоит кому-то дать приказ. Виктор невольно подумал, что эти орудия, вероятно, могли бы с лёгкостью превратить врагов в пыль, но также могли бы украсить собой зал какой-нибудь древней галереи.

Стражники и матросы сновали по палубе, как муравьи, спешащие укрепить муравейник перед бурей. Они проверяли всё: от креплений канатов до магических механизмов, которые были вмонтированы в корпус корабля, словно магия и технологии здесь стали единым целым. Сложные магические символы, вырезанные на парусах и корпусе, переливались всеми цветами радуги, как будто это были не просто узоры, а настоящие заклинания, встроенные в структуру корабля, поддерживающие его существование и, возможно, даже дающие ему свою волю.

Виктор стоял, поражённый величием и странностью этого судна, его мысли с трудом складывались в картину, которая выглядела одновременно невероятной и пугающей. Это был не просто сон, не игра воображения. Это был реальный