Можно ли обижать мальчиков? - "Yelis" Страница 14

— Кто автор? Это женщина? Я её знаю? Мы можем с ней проконсультироваться? — вскинулась Дора, вопросительно глядя на собеседницу.

— К сожалению, её уже три года как нет. Мне досталась только рукопись, — покачав головой, произнесла Берта. — И знаешь …

— Ну же, чего ты замолчала? — потеребила Дора свою подругу.

— Я боюсь показаться сумасшедшей, Дора. — такой смущённой свою подругу Дора видела крайне редко.

— После всего, что ты мне тут уже выложила? — рассмеялась она. — Давай, не стесняйся, меня уже ничем не удивишь.

— Я не могу объяснить, как эта рукопись попала ко мне. — ненамного прояснила ситуацию Берта.

— Что значит, не могу объяснить? — по-прежнему ничего не понимая, удивилась Дора.

— Вернее объяснить могу, но … — Берта снова замялась.

— Ну, так объясняй уже, yokarniy babay! — не выдержала Дора, вспомнив почему-то страшное ругательство, которому её научил в давние времена русский коллега.

— В общем, в тот день я вышла из банка, получив неплохую сумму за продажу своих драгоценностей. — решилась-таки Берта, услышав непонятный речевой оборот подруги. — Ну, ты помнишь то моё колье из изумрудов с бриллиантами?

— Как, ты его продала? — изумилась Дора. — Оно же фамильное, ты сама мне говорила?

— Голод не тётка, Дора. Говорят, у русских есть такая поговорка. — нахмурилась Берта от неприятных воспоминаний. — Ну да ладно, дело не в нём. Вернее, не только в нём.

— Так вот, — продолжила она, допивая чай и из нетронутой чашки Доры, — деньги я положила в свою сумочку и крепко держала её, прижав к груди. Но, по пути домой, на ровном месте, я клянусь, Дора, на ровном месте — я потом специально вернулась и всё осмотрела, я спотыкаюсь, и её у меня выхватывают какие-то конченные, извини за выражение, сучки, проезжающие в этот момент мимо на мотоцикле. И, как назло, вокруг — ни души.

Дора, изумлённо закрыв рот руками, внимательно, не отводя глаз, слушала рассказчицу. А та, проверив обе чашки и убедившись, что они пустые, разочарованно махнула рукой и продолжила дальше своё драматическое повествование:

— Я, конечно же, побежала за ними. Но скорость моего отчаянного бега даже без любимой сумочки оказалась значительно ниже скорости мотоцикла, пусть и с двумя удирающими толстыми коровами на нём.

Берта, в сердцах, стукнула кулаком по столу, отчего всё, что на нём находилось, подпрыгнуло и зазвенело:

— Извини — опять сорвалась!

— Ты же говорила, что там были сучки. — ехидно заметила Дора.

— Ну и … — непонимающе осеклась Берта.

— А тут появились коровы!

— Хоть сучки, хоть тёлки, всё равно они свиньи! И вообще, ты слушаешь меня или нет? — негодующе воскликнула рассказчица.

— Да-да-да, продолжай. — еле сдерживая смех, пофыркала Дора. — Конечно же, я внимательно тебя слушаю.

— Так вот! — Берта сделала вид, что не замечает весёлой иронии подруги. — Возвращаюсь я назад, чтобы как следует наподдать тому бессовестному предмету, об который я так неожиданно для самой себя споткнулась, и вижу — на земле лежит моя драгоценная, в прямом смысле этого слова, сумочка. Я со всех оставшихся ног бросаюсь к ней, падаю на колени, коленки, кстати, потом долго болели, и колготки дорогие порвала.

— Берта, ты опять? — возмутилась Дора отступлением от основного сюжета. — Причём тут колготки, какие бы дорогие они не были?

— Женщина в любой ситуации должна выглядеть красиво, стильно и элегантно! — подняла подруга указательный палец. — Так ещё незабвенная Коко Шанель говорила. Ты хоть помнишь, кто это такая?

— Конечно, помню, не настолько я ещё старая и выжившая из ума карга. — теперь Дора попыталась изобразить обиду.

— Да я не о возрасте — нашем, между прочим, говорю, а о цветущей молодости. — не дала ей Берта этого сделать. — Ты же тогда ни о чём, кроме науки и слышать не хотела. Какая мода, какой стиль? Как ты только мужика своего подцепила?

— Места надо знать! — буркнула Дора, с улыбкой вспоминая их первую встречу.

В тот день она приехала в Париж на консультацию по приглашению знакомого ещё по университету профессора. Как это у неё бывало, Дора стремительно шагала на назначенную ей встречу, обдумывая интересную, но не поддающуюся пока решению задачу, ничего и никого не замечая вокруг.

И только ойкнула, когда нечаянно сбила с ног стоявшего у неё на пути парня с наушниками в ушах. Парень полетел в одну сторону, наушники — в другую, а плеер, в котором он менял севшие батарейки, вместе с ними усвистал в третью.

Когда её будущий муж сумел подняться на ноги, он, не обращая внимания на разлетевшиеся вещи, с обворожительной улыбкой, от которой сердце Доры почему-то громко и часто застучало, выгоняя прочь умные научные мысли, произнёс:

— Извините, мадемуазель, я настолько быстро и невнимательно стоял, что не заметил вашу неземную красоту!

Естественно, ни на какую консультацию Дора в тот день так и не попала.

А Берта, не замечая вновь изменившееся состояние собеседницы, тем временем невозмутимо продолжала:

— Поднимаю я сумочку трясущимися руками, открываю с десятой попытки, а там — одна единственная папка с какими-то бумагами и никаких моих денег нет и в помине. Вот так эта работа ко мне и попала. Я уже потом разглядела, что сумка была не моя, просто очень на неё похожа.

— Так может это чушь какая-то, а не научная работа? — вскинулась Дора.

— Обижаешь, подруга, — вздохнула Берта, — автора той работы я знаю, вернее, знала, лично, мы с ней даже переписывались какое-то время, и те письма у меня сохранились. Я сравнила почерки — полное совпадение. Потом я показала её записи трём независимым генетикам. Они все единодушно утверждают, что будь эти материалы опубликованы сама знаешь сколько лет назад, их автору грозила бы нобелевская премия за достижения в медицине и физиологии, за содействие установлению мира во всём мире, да даже за математику38.

Помолчав немного, Берта закончила свой рассказ:

— Та талантливейшая, уж поверь мне, женщина — автор попавшей ко мне таким довольно оригинальным и очень дорогим способом работы, как я позже выяснила, умерла в тот самый день и примерно в то же время, когда её бумаги попали ко мне. Причём совсем в другой стране. Такая вот мистика, Дора!

За столом возникла долгая пауза. Дора, прикрыв глаза рукой, что-то напряжённо обдумывала, а Берта, глядя на неё, просто ожидала решения своей давней подруги.

— Слишком много здесь неопределённости, Берта, — встрепенулась, наконец, Дора. — Если работоспособно оборудование, которое простояло без дела уже туеву хучу лет, если хватит энергии и ресурса старенького реактора, если верна твоя теория, если найденная работа не бред, если обнаружим подходящий геном. Если, если, если. Одни если!

— Ты не хочешь рискнуть, подруга? — хорошо зная характер сидящей напротив женщины, разыграла удивление Берта. — Что нам терять, Дора? Сколько нам осталось? Мы не Русь — ты сама видишь, что мы постепенно вымираем. Да и там дела не очень. А здесь какой-никакой, пусть даже призрачный, но шанс!

— Да я давно уже согласна! Не нужно меня уговаривать. — махнула рукой Дора. — Ты же знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. И ты права — даже такой шанс упускать нельзя. Давай теперь всё поподробнее …

Switzerland, Geneva. CERN. 25 апреля. 14:21.

В главном зале центра управления ускорительным комплексом большого адронного коллайдера стояла напряжённая тишина. Большое круглое помещение, расположенное на втором этаже главного лабораторного корпуса, ярко освещалось уцелевшими потолочными светодиодными светильниками.

По периметру зала мерцали цветные информационные экраны, под которыми располагались пульты управления многочисленными лабораторными установками. Окон в стенах не было, и солнечный свет не мог попасть внутрь этого зала, случайно ослепив какого-нибудь оператора.

В центре всего этого великолепия располагался командный пункт руководителя испытаний, на который стекалась вся основная информация о ходе их проведения.