Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1 (СИ) - Хренов Алексей Страница 14

— Вот же сучка, — думал он, выходя из столовой и уже чувствуя, как внутри нарастает раздражение, — поиграла со мной, словно это всё шутка, а я тут голову ломаю, пытаюсь понять, что к чему. Настоящая сучка!

Он замедлил шаг, покачал головой, вспоминая, как её глаза холодно сверкнули, когда он серьёзно попытался объясниться. Это только сильнее разозлило его.

— И чего я так парюсь? — продолжал он злиться сам на себя. — Всё с ней ясно, — зло сплюнул он в сторону, словно пытаясь выплеснуть наружу накопившуюся досаду, и, сунув руки в карманы, пошёл домой, стараясь больше не думать об этом.

Через неделю такого динамо сознание пенсионера из следующего века как следует взбрыкнуло.

— Ты себя не на помойке нашёл, мальчик! Ну-ка займись собой. Хватит вокруг кудрявой попы круги нарезать.

И Лёха, вместо вечернего вояжа к общежитию, уже ставшего притчей во языцех для острословов полка, накрутил портянки, вбил ноги в хромовые сапоги, снял майку и побежал на спортивную площадку. «Кроссовок нема!» — стучала мысль в такт бегущим ногам.

Кросс и час интенсивной тренировки почти полностью выдули из головы ветреную мадемуазель.

На утро девушка не замечала его в столовой, а Лёха спокойно допил компот, поймал брошенный украдкой взгляд и как мог открыто ей улыбнулся…

Апрель 1936. Аэродром Кача.

Стоит отметить, что его воспитание в двадцать первом веке, пропитанное коммерцией и сделками, давало Лёхе совершенно иной взгляд на природу человеческих взаимоотношений. Его не смущали правила «ты мне — я тебе». Он с лёгкостью вписался в систему взаимопомощи и обменов в части, используя свой безотказный У-2 как универсальный транспорт. Самолёт всегда был готов взлететь и помочь решить чьи—то дела.

К концу месяца Лёха мог пилотировать свой У-2, практически не глядя на приборы. Он чувствовал поведение самолёта буквально всем телом и в первую очередь задницей, иногда сидящей на парашюте — по звуку мотора, по вибрации, по запаху топлива и по положению в пространстве. Лёха безошибочно ставил диагноз состоянию своего маленького друга.

Он полюбил этот самолётик, непритязательный и верный. У-2 стал для Лёхи чем—то больше, чем просто средством передвижения — он стал символом его независимости в этой военной рутине.

Через две недели, после того, как Лёха обжился на своём У-2, его нагрузили ещё и вывозными полётами, помогая новичкам делать первые шаги в воздухе.

В момент доставки особо ценного пакета в штаб укрепрайона в Симферополе Лёха умело воспользовался случаем и подписал у начальника штаба приказ о ношении личного оружия. Во время очередной задачи, когда Лёхе поручили отвезти главного финансиста в Севастополь за денежным содержанием, он был обязан получить оружие. В оружейной комнате, получая уставной Наган, Лёха случайно увидел раритетный Браунинг и сразу загорелся идеей заполучить себе такой же.

Он договорился с писарями и ловко вписал себе старый Браунинг 1903 года издания в удостоверение личности вместо стандартного Нагана, который был обязательным для летчиков. Какими-то судьбами несколько таких пистолетов затесались в недра оружейной комнаты. Однако, из-за отсутствия 9-мм патронов они не пользовались популярностью. Тем более что на вооружение поступила первая партия новейших пистолетов ТТ. Их правда пришло всего десяток и они мгновенно разошлись среди полковых небожителей и их приближенных. Старые Браунинги, да ещё без боеприпасов, никому особо не были нужны.

Удачно подгадал момент, когда ему нужно было отвезти зама по вооружению на окружные склады. Лёха, под шумок, завел знакомство с замначальника склада боеприпасов, хитрым украинцем по фамилии Ничипоренко. Разумеется, хитрый план требовал чёткой реализации. Прилетев с ночевкой в Симферополь, Лёха подготовился как положено: раздобыл бутылку «Московской Особой» водки и кастрюльку с домашними котлетками имени его домашней хозяйки.

Ничипоренко, опытный товарищ, не отказался от «дружеской дегустации». Развести старшину на выпить и закусить за чужой счёт оказалось проще простого.

— Фигня всё это ваша водка! — авторитетно заявил раскрасневшийся старшина, пригубив очередную добрую рюмку. — Вот пузырёк уговорили, и ни в одном глазу! Вот давай ка нальем моей горилки! Да, котлетки твоя хозяйка, конечно, хорошие делает, но вот наше сальце, да на черную корочку хлебушка…

Надо сказать, что Лёха в этом состязании был явно на стороне проигравших. Однако, утро, хоть и началось с жестокой головной боли, выдалось удачным: подлечившись рассолом старшины, Лёха уже перешел в категорию уважаемых людей, с кем можно иметь дело.

Долгий и хитрый торг привел к тому, что Лёха сумел обменять метров двадцать парашютного шёлка на пару небольших ящиков с 9-мм патронами для Браунинга. Один ящик он сдал по накладной заму по вооружению, чтобы оправдать полет. Конечно, особого восторга это у начальства не вызвало, но Лёха все же заслужил некоторую благосклонность.

А вот второй ящик он аккуратно спрятал в глубине сарая у своей хозяйки. «Мало ли что», — подумал Лёха. «Случаи разные бывают».

Апрель 1936. Степь где то между Джанкоем и Симферополем.

В ходе одного из таких полётов что-то пошло сильно не так. В этот раз Лёху погнали в Джанкой сдать какой-то пакет на окружные склады. Сначала он долго не мог сдать под роспись пакет, потом долго ждал ответа, а под конец ему пришлось бегать по аэродрому и скандалить, пытаясь дозаправить свой самолётик. Разделение авиации на ВВС РРКА и ВМС вступило в свои права, Красная армия не желала больше делиться своим бензином с флотом.

С трудом и с помощью нехитрой взятки удалось вырвать сто литров топлива распившись за сто двадцать. В итоге взлетел он поздно.

— Фигня, часа за полтора дотелепаюсь, ещё сумерки будут, — легкомысленно махнул рукой Лёха. Ночевать где-нибудь в блохастой гостевой хате у армейцев ему не хотелось от слова совсем.

Минут через тридцать полёта он почувствовал неладное. Самолёт начал трястись, мотор зачихал, заработал с перебоями и вскоре вовсе заглох.

— Да что ж за невезение, что же эти уроды сухопутные в бензин намешали, — бормотал он сквозь зубы, направляя У-2 к ближайшему полю.

Увидев за полем дорогу, Лёха стал планировать вдоль неё, пока самолёт полностью не потерял высоту. Приземление вышло жёстким. Самолёт подскакивал, жалобно стонал растяжками, но, к счастью, обошлось без серьёзных последствий. Хвост опустился, и У-2 замер на дороге. Лёха выдохнул с облегчением и огляделся.

Кругом была пустынная степь, лишь где—то вдалеке виднелись деревья, слегка раскачиваемые ветром. Вечерний воздух был холодным и сыроватым.

— Вот это я и встрял, — буркнул он сам себе, вылезая из кабины.

Первым делом Лёха проверил бензин. Отсоединив бензопровод, он заметил, что топливо пахло странно, даже на ощупь оно казалось каким—то грязным и маслянистым.

— Карбюраторы засрались, — подумал Лёха вслух.

Он достал чистую марлю, канистру и начал фильтровать бензин из расходного бака. Процесс был долгим и раздражающим, но ничего другого в голову не приходило.

Внезапно, увлекшись в процессе работы, он заметил вдали какие—то огоньки, медленно двигающиеся в его сторону. Кто—то явно направлялся прямо к нему.

— Может, помощи попросить? — пробормотал он, осматриваясь в поисках хоть какого—то плана.

Огни приближались, и Лёха с ужасом понял, что похоже это совсем не двуногие товарищи. Огни были парные, тусклые и низкие.

— Волки? Или дикие собаки… Летом, в Крыму? — Лёха старался успокоиться, но мозг начал паниковать.

Он быстро вскарабкался на верхнее крыло. Через минуту стая серых теней ловко окружила маленький самолётик. Волки казались огромными, с жуткими жёлтыми глазами, сверкавшими в сумерках, и угрожающими клыками. Лёха достал свой браунинг — всего 7 патронов в пистолете и ещё столько же в запасном магазине.

— Ну что, твари? Хрен вам, а не Лёха Хренов, — проговорил вслух Лёха, пытаясь успокоить себя и понять, что делать дальше.