Ничего личного (СИ) - Путилов Роман Феликсович Страница 18

Дальнейшее Алена Ивановна помнила плохо. Она давно ждала чего-то подобного, с жадностью читала статьи криминальных журналистов, как новоорганизованная налоговая служба с какой-то налоговой полицией устраивают форменные налеты на предприятия, вывозя оттуда всю документацию и отчетность…

Женщина что-то отвечала, не вдумываясь в смысл вопросов, которые ей задавали два страшных милиционера в форме, но ее сознание, как птица, взлетело над рабочим столом, вылетело из кабинета, сделало круг над вторым, «директорским» этажом конторы, где три заместителя директора, тщательно запершись в своих кабинетах, старательно прислушивались к творящемуся в бухгалтерии действу, а один из заместителей, улыбчивый алкоголик Евгений Семенович, даже рвал в мелкие клочки какие-то бумаги, выбрасывая обрывки на территорию курилки, организованной в углу, за зданием конторы.

— Дама! Вы меня слышите? — Алену Ивановну бесцеремонно затрясли за плечо: — Вам воды дать?

— А? Что? — главный бухгалтер ошарашенно огляделась — кошмар не кончился, эти грубые люди никуда не делись, все еще топтались своими грязными сапогами в на территории ее уютного мирка. Сейф был распахнут настежь, хотя Алена Ивановна абсолютно не помнила, когда его открывала. На столе лежали какие-то бумаги и печать фирмы высилась на подушечке с штемпельной краской, а возле стола, на вытяжку, стояла старший бухгалтер Любка Птичкина и испуганно зыркала на нее одним глазом. И эта там, рядом стояла, как ее… От волнения Алена Ивановна забыла фамилию подчиненной, и, чтобы немного прийти в себя потянулась за сумочкой, где хранила флакон успокоительного.

Милиционер хмыкнул, но налил воду из графина и подал, пока главный бухгалтер отсчитывала двойную порцию настойки валерианы.

— Успокоились, Алена Ивановна? Ну теперь, пойдемте в архив… — милиционер резко встал, отодвинув стул.

— Какой архив? Зачем архив?

— Ну как же, Алена Ивановна? Вы же только что, в присутствии понятых сказали, что вы добровольно готовы выдать нам для проведения проверки ненужные вам, старые документы за восемьдесят восьмой год? Или вы уже передумали? В таком случае, вам придется проехать с нами…

— Пойдемте. — женщина тяжело встала и пошла к выходу из кабинета, внутренне ликуя — что может быть интересного в старых папках, через несколько месяцев, подлежащих уничтожению за истечением сроков хранения? Другая страна, ликвидированная организация. Пусть менты играют в свои непонятные игры, лишь бы убрались отсюда поскорее. Какая тупая ситуация сложилась… То, что заместители директора попрятались по своим кабинетам и не кажут оттуда носа, это как раз понятно, они никогда не отличались ни наличием яиц, ни сообразительностью, но, то, что нет ни юриста, который мог хоть что-то сказать, ни, самое главное, директора, который опять поперся к своей молодой любовнице, что числится у нас ревизором и появляется на территории конторы раз в год, чтобы подписать заключение о хозяйственное деятельности АОЗТ. В душе поднялась темная злоба на старого козла Флейшмана, который был просто обязан быть на месте и не допустить сегодняшней ситуации, лично решая все вопросы с ментами, в конце концов, она, помогая ему с приватизацией конторы сделала все, что могла, чтобы Семен стал здесь, практически единоличным, хозяином и заработала право на спокойную и обеспеченную жизнь.

Двойная порция валерианы хорошо ударила по мозгам, и Алена Ивановна, как будто, отстранилась от окружающей ее действительности. Из архива вытащили ящик со старыми документами, вскрыли его. Милиционер весело поблагодарил главного бухгалтера за образцовый порядок в бумагах и посадил Птичкину писать реестр добровольно выданных документов. А потом все закончилось. Злые демоны в сером исчезли, унеся с собой, опечатанную коробку старых бумаг, из своих углов. С дурацкими расспросами, повылазили, как тараканы, заместители, и Алена Ивановна решила уехать домой, так как чувствовать себя, на фоне пережитого стресса, она стала чувствовать себя очень неважно.

Через час.

Локация — опушка в лесу, недалеко от старого Мунгальского тракта.

Семен Самуилович Флейшман даже успел задремать на заднем сидении своего джипа, когда его схватили за шиворот, выдернули из «Тойоты» и, через глубокий снег, потащили в сторону белого 'Ниссана, вновь запихнув на заднее сидение.

— Семен Самуилович — рядом с ним, на задний диван «японца» сел мент с погонами старшего лейтенант: — Я напоминаю вам, что придется убрать за собой то, что вы тут намусорили…

— Да пошел ты…- Флейшману уже надоел этот лес и эти тупые менты, что, как на сто процентов был уверен директор, за три копейки подрядились что-то выбить из него.

— Семен Самуилович, зачем вам это надо? Уберите за собой и мы будем решать вопросы дальше…

— Пошел в жопу…

Внезапно дверь сбоку от Флейшмана распахнулась, в проеме мелькнул давешний громила в бронежилете, что-то навалилось на неспортивного Семена, и его голова подалась вперед и вниз, потом последовал резкий удар по спине так, что показалось, что почки полыхнули огнем. Не успел директор охнуть, как давление на шею усилилось, спина захрустела, и он оказался в положении, которого не мог добиться за несколько месяцев занятий модной йогой — его лицо оказалось между ног и продолжало опускаться вниз, поражая мужчину зрелых лет необычайной гибкостью позвоночного столба. Под хруст мышц и костей, голова Семена неуклонно сгибалась все ниже к полику, и казалось, через несколько секунд Флейшман сможет собрать лежащие на полу обрывки своими, по-восточному, пухлыми губами.

— Ай, все! Все! — отчаянно закричал, потерявший все свое высокомерие директор, и давление на шею и голову тот час же прекратилось, правда Семен Самуилович остался сидеть в очень согнутом положении, панически боясь разогнуться.

Не мешкая, его мучители, резко вздернули директора вверх, отчего закостеневший от сидячей работы, костно-мышечный костяк захрустел в десятке мест, и Семен замер, не совсем понимая, жив ли он после такой разминки.

Но долго наслаждаться жизнью Флейшману не дали. Деликатное покашливание сбоку напомнило директору, что у него есть выбор — или собрать обрывки руками, или собственным ртом и лицом.

— Куда выбросить? — нет, опытный номенклатурный боец еще не был повержен, огонек мстительно ярости тлел в его душе, но сейчас что-то в нем надломилось, вся сущность старого хозяйственника кричала, что сейчас лучше прижать хвост, время и возможность отомстить за унижения еще придет, обязательно придет.

— Сюда. — Семену подставили мятый целлофановый пакетик, и директор аккуратно ссыпал туда клочки бумаги, стараясь ничего не уронить.

— Поговорим?

Семен лишь неопределенно пожал плечами, после чего ему под нос сунули очередной экземпляр акта сверки расчетов, от проклятого, всеми забытого, восемьдесят восьмого года. Только на сей раз, акт обзавелся синей печатью АОЗТ '«Алтайснабсбыт».

— Аленка, сучка поганая, предала! — мозг взорвался злобой на старую соратницу, можно сказать, соучастницу, которой он доверял настолько, что разрешил хранить печать в сейфе: — Вот только выберусь отсюда, ты у меня, кошка, дранная попляшешь…

— И не вздумайте вновь рвать бумагу. — голос милиционера, сидящего сбоку сквозил победным ехидством: — Снова придется собирать обрывки, а копий с печатями у нас заготовлено много.

— Что вы хотите? — устало просипел Семен, у которого внезапно пересохло и вообще навалилась жуткая усталость и апатия.

— Просто подпишите акт сверки взаимных расчетов, и мы с вами расстанемся…

— Просто подписать и все?

— Да, подпишите и поедете по своим важным делам, Семен Самуилович.

— Да…- Флейшман оборвал слово на середине. Зачем он будет рассказывать этим тупарям, которые кроме своих «раз-два», ничего не знают и знать не хотят, о трехлетнем сроке исковой давности, который является абсолютно пресекательным. Этот вопрос Флейшман обговаривал со своим юристом отдельно и хорошо его помнил.

— Только пожалуйста, не пытайтесь подпись как-то неправильно написать, у меня есть ваш образец. — я улыбнулся директору базы и протянул ручку: — Сегодня….