Мышата (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович Страница 19

— Ну, как же вам не стыдно, товарищ младший лейтенант! Взял и исполнил этих ублюдков сам! — зло произнес Карпович, протянув газету другу.

Глава 10

После исполнения обоих секретарей ЦК КПСС Головня прикопал винтарь и решил залечь на дно и, после исполнения Хрущева, попрощавшись с старым и новыми друзьями, ставшими благодаря ему заговорщиками, Федор взял билет на поезд и в понедельник отправился на недельку-другую в Крым.

После его отъезда подпольщики собрались опять на квартире Мирона на следующий день в двадцать один пятнадцать. Сергей пришел хмурый — Мой бывший заместитель, занявший мое место, чуть не обосрался после всех этих казней. Николай не думал, что его информация обернется смертями неприкасаемых секретарей ЦК! Я с ним только что сорок минут «гулял» в сквере, он на себе разве только волосы не рвал, пытаясь заставить меня дать слово оставить его в покое и больше не донимать его такими просьбами. Слабак! Как я проглядел эту его заячью душонку! Но теперь он будет как шелковый, я его так вербанул! — Сергей изобразил воздушный поцелуй с помощью сжатых в щепоть пальцев. — Николай теперь любую информацию готов мне передать, правда мне пришлось ему пообещать помощь в продвижении этого сыкуна по службе. Какие теперь после отъезда Федора будут наши действия?

Эмма Карловна задумчиво произнесла — Теперь моя очередь вербовать и убеждать! Во-первых с Эйтингоном Наумом Исааковичем, он пару лет как освободился, нужен его сегодняшний адрес и место работы. Также мне нужно знать кем сейчас работает Евгений Петрович Питовранов. В пятьдесят первом году его арестовали, обвинив в участии в «сионистском заговоре», который придумал Берия. Из всех арестованных «заговорщиков в МГБ» только Абакумов, Эйтингон, Питовранов и Матусов ни в чём не признали себя виновными. Этот человек несгибаемый коммунист, он должен мне помочь!

Сергей тут же дал ответ — По товарищу Эйтингону я уточню, а Питовранов в настоящее время рукодит высшей школой КГБ! Я с ним знаком, он с прошлого года начальником школы, я у него подбирал себе сотрудников из выпускников. Я могу наведать его и предложить с вами встретиться. Если он откажется, значит он скурвился и боится за свою шкуру. Давайте завтра вместе съездим, вы подождете около входа в метро Белорусская, а я, если он согласится на встречу, приведу его к вам. Судоплатова кивнула и, попрощавшись, поспешила к себе.

На следующий день Сергей по телефону набрал начальника школы и уговорил его встретиться через двадцать минут у входа в метро.

Генерал сразу заметил бывшего полковника, который, кивнув, двинулся в сторону от людской толчеи и направился к лавке, стоявшей между кустами роз. На лавке сидела смутно знакомая женщина лет семидесяти пяти. Сергей остановился около лавки и, дождавшись генерала, сказал — Евгений Петрович, с вами хотят пообщаться!

Затем развернулся и отошел метров на пятьдесят к газетному ларьку.

Женщина же подняла голову и произнесла — Ну здравствуй, Женя! Неужели я так постарела, что не можешь меня узнать?

— Эмма? — генерал провел рукой по лицу и будто из него мгновенно выдернули стержень, он покачнулся и сел рядом, взяв в свою ладонь руку бывшей коллеги. Ты жива и все также хороша!

— Хватит врать, генерал! Я каждый день смотрюсь в зеркало. Как же так, Женя! Вы, наичестнейшие несгибаемые коммунисты, последователи Феликса Эдмундовича и ни один не встали на защиту моего мужа, одна только Зоя Воскресенская, баба, попыталась за него вступиться, а вы, сжав свои ягодицы, побоялись лишний раз оказаться в камере. Ты как мужу моему в глаза посмотришь через два года? А он ведь в застенках глаза лишился!

— Не трави душу, Эмма! Я и так чувствую себя подонком. Что ты хочешь, могу на колени встать, простишь?

— Я прощу, если ты поможешь мне отомстить тем сукам, по которым как раз лагеря плачут, и даже стенка уже давно их заждалась.

Питовранов удивленно поинтересовался — И как я это должен сделать, пустить этим тварям пули в лоб? Так я сейчас к ним и близко не попаду, несмотря на свои генеральские звезды. Я всего лишь начальник вышки!

— Не нужно самому стрелять, для этого есть молодые и более опытные офицеры. Которые не зассали и приговорили двоих в Сосновке-Один и третьего в Петрово-Дальнем, хотя охраняли бывшего главу государства, пожалуй, даже больше, чем генерального секретаря. Только вот цель охраны была несколько другая, боялись его появления в обществе. А вся эта охрана осталась с носом, проглядев убийство подопечного!

— Ты причастна к этим убийствам? — на генерала было жалко смотреть и Судоплатова рассердилась, ткнув того в бок кулаком — Коммунист Питовранов! Возьми себя в руки! вспомни свою клятву бороться в внешними и внутренними врагами своей Родины! А внутренние враги множатся и множатся, ты же растерялся и ведешь себя как воспитанница Смольного института благородных девиц!

Через мгновение генерал взял себя в руки и теперь перед Судоплатовой сидел знающий себе цену чекист, которого знала Эмма.

— Чем я могу помочь?

— Кадрами конечно же! Твоя вышка ежегодно выпускает новые кадры в нашу систему. Есть те, для кого ты являешься бесспорным авторитетом? Подполью нужны профессионалы и их связи. Не все же друзья отвернулись от тебя после ареста? И еще! — Судоплатова достала почтовый конверт с фото убитого Хрущева — Эти фото и проявленная фотопленка не имеют отпечатков пальцев, на них башка Хрущева с торчащим из нее ледорубом. Нужно конверт передать иностранным журналистам, вызвав шумиху на Западе. Возьмешься?

— Хорошо, есть у меня преданный лично мне сотрудник, карманник от Бога. В течении трех дней твоя сенсация будет в газетах! Я свяжусь с тобой через полковника! — Генерал кивнул на Сергея, рассматривающего газеты и поднялся, поцеловав на прощание руку — До встречи, Эмма!

Судоплатова покачала головой и машинально вытерла предательски выступившие слезы. Она давно уже не могла позволить себе плакать, стискивая зубы она ревела в подушку после своего освобождения, а потом как отрезало и только узнав о смерти Хрущева она разревелась как простая баба. Месть теперь стала смыслом ее жизни!

С ростом сто восемьдесят четыре сантиметра мой вес составлял почти девяносто килограммов. Выступать я должен был в категории свыше восьмидесяти семи килограммов, то есть последней тяжеловесной категории. Три дня для меня пролетели как один день, были проведены соревнования в четырех зонах. Победители зональных соревнований участвовали в финале. мой тренер с того момента как мы приехали на спортивную базу, держал меня под жестким контролем. После обязательной утренней пробежки мы с тренером направились в столовую, где носом к носу я столкнулся с Семеном, который спешил с подносом за завтраком: столовая базы была с самообслуживанием.

— Привет, Юрец! И ты здесь! — мой друг налетел меня, чуть не ударив по голове своим подносом.

— Да, я убедил начальника нашей спортивной кафедры выпустить на чемпионат с досрочным присвоением первого взрослого, выступать буду с тяжеловесами. А ты?

— Да точно также, нас же с тобой учили одни и те же учителя, мыслим мы с тобой одинаково.

Я подхватил поднос и встал вместе с другом за своим тренером — Степаныч, это мой друг, Геннадий. Он тоже выступает на чемпионате, мы с ним вместе обучались у одного инструктора.

Тот ухмыльнулся — Надеюсь в другой категории?

Генка развел руками — Увы, немного не добрал до восьмидесяти семи! Так что с Юркой мы не соперники.

— От какого общества выступаешь? — любопытный тренер положил себе молочной рисовой каши, хлеба, кусочек масла, запеканку и взял стакан чаю.

— Как и вы, от «Динамо».

Я шепнул тренеру, накладывая себе тоже самое на поднос — Мой друг учится в школе КГБ.

Степаныч хмыкнул и подозрительно осмотрел моего друга, затем не сказав ни слова поспешил за свободный столик.

— Менты нас почему-то не любят! — так же шепотом поделился со мной друг, вот ведь мистер «очевидность»!