Ревизор: возвращение в СССР 23 (СИ) - Винтеркей Серж Страница 19

— А зачем продавать, чтобы потом выкупать? — удивлённо посмотрел Чезаре на Тарека. — Вы предоставляете мне свой товар, я его продаю и оплачиваю вам за него или не продаю и возвращаю вам товар.

— Мы можем рассмотреть с вами любые варианты сотрудничества, — ответил ему Тарек, — в том числе, и такой, как вы предлагаете. Но если бы вы оплатили товар сразу при получении у нас на фабрике, цена была бы значительно ниже. А если бы вы оплатили сразу большую партию, цена была бы ещё ниже.

Почувствовав, что с наскока взять этого ливанца не получается, Чезаре заметно расстроился и попросил предоставить ему всю информацию по ценам и каталог изделий фабрики «РозаРосса». Цены на все модели, в зависимости от объёмов закупок, Тарек ему сразу предоставил. А каталога ещё не существовало в природе и, как только он проводил Чезаре, сразу позвонил в Милан, набрав Марио Гуфа.

Тот, первым делом, поинтересовался, была ли полезна его рекомендация сеньору Теренци фабрики Тарека? Есть ли перспективы делового сотрудничества и стоит ли ему и дальше рекомендовать фабрику «РозаРосса» своим клиентам?

— Мы сегодня только познакомились с сеньором Теренци, — ответил ему Тарек. — Возможно, мы и станем в будущем деловыми партнерами, но, на данном этапе, трудно что-то конкретное сказать. Большое вам спасибо за то, что помните обо мне. И у меня ещё есть к вам просьба.

И он попросил Марио найти для него какое-нибудь модельное агентство с профессиональным фотографом для создания каталога продукции «РозаРосса».

Марио пообещал устроить ему на следующей неделе несколько встреч в Милане с владельцами агентств, чтобы он мог выбрать себе партнёра в этом направлении.

Дорога оказалась не такой простой. Сказывалось отсутствие зимней резины, нас спасал только навык таксиста к экстремальной езде. По-другому я назвать это путешествие не могу. Ну да, именно поэтому в СССР большинство автолюбителей ставили свои машины на всю зиму в гараж и не вспоминали о них до весны.

Село кое-как нашли, а в селе пришлось покувыркаться, улиц нет, одни номера домов. Таксист был так заинтригован моей историей, что с охотой вызвался мне во всем помочь, и подождать столько, сколько нужно. Мужское братство… Дом нашли, правда, спрашивать пришлось, где дом Екатерины Михайловны Зозули.

Пока ехали, пришла в голову одна идея. Как мне узнать, на месте ли Оксана? Если я появлюсь, то вряд ли она выйдет… А мне нужны улики, что она тут засела. Если засела…

Вышел из машины за пару домов от нужного, осмотрелся. Приметил неподалеку от дома, в сотне метров, полуразрушенную часовню. Подошел к ней, осмотрелся. Можно будет забраться повыше, ступеньки сохранились… И окно есть, выходящее на дом бабки…

Окликнул десятилетнего пацана хулиганской наружности. Он хоть и был в полушубке и вязаной шапке, весь такой из себя ангелочек, но глаз у меня наметанный.

— Привет, трешку хочешь заработать?

Это не двадцать первый век, когда пацан от предложения денег со стороны незнакомого мужика опрометью бросится прочь. Он заинтересованно шмыгнул носом и спросил:

— А че надо?

— Хочу узнать, моя девушка сейчас у бабки своей, или нет. А бабка меня на дух не переносит. Нужно выманить всех, кто в доме, во двор.

— И как?

— Зайди во двор, да покидай снежки по окнам. Рубль дам вперед, встретимся потом у колокольни вот той, еще два рубля получишь.

— Идет! — кивнул пацан, не ошибся я в его характере. — Какая хата?

— Вон та!

— Та? Это плохо… Там настоящая ведьма живет!

Интересно, он Оксану заметил, когда она приехала, или мама ее тоже на раздвоенных копытах ходит?

— А зачем бы иначе ты мне понадобился? Шарфом лицо замотай, и какая тебе разница!

Пацана я убедил. Рубль дал, приказал дать мне пять минут форы.

Отправился к часовне.

Не ошибся, забраться удалось легко, несмотря на снег. Не такой и глубокий, правда, повезло.

Пристроился в окошке. Двор дома было видно хорошо, такси и пацана — нет. Достал фоторужье на изготовку. Прошло пару минут, и, воровски озираясь, с замотанным чуть ли не до бровей лицом, к хате подобрался мой агент. Толкнув калитку, зашел внутрь, и вскоре в окно полетел первый снежок. Затем второй.

Реакция была молниеносной. Из дома молнией вылетела женщина в халате, набрав такую скорость, что пацан едва успел слинять из двора, опрометью бросившись убегать по улице. Вот ты какая, бабка Катя! Немолодая, но вполне ещё крепкая, с виду, женщина. Бабка долго ругалась вслед пацану, стоя у калитки в одних тапочках. Громко, зычным голосом, несмотря на расстояние, я уловил что-то вроде «бисово отродье». Но занят был тем, что делал один кадр за другим.

Затем она вернулась в дом. Так, Оксаны тут явно нет. Вряд ли она бы усидела дома при таком сценарии, с ее-то характером…

Вышел из часовни, достал из портфеля халат и фонендоскоп, и пошёл с умным видом, в халате, наброшенном на куртку, фонендоскоп на шее, в руках портфель.

Ещё только подходил к дому, как увидел её снова во дворе, мокрое бельё развешивает… Да уж, точно при смерти, как Оксана и говорила… Не зная, есть ли у неё собака, окликнул её от калитки.

— Екатерина Михайловна Зозуля! — спросил я и она удивлённо, поставив тазик на крыльце, пошла в мою сторону.

— Ну, я, — не сильно приветливо ответила мне она.

— А я ваш новый фельдшер. Диспансерный обход. Давайте знакомиться, — улыбнулся я и протянул ей руку, — Алексей. Как ваше здоровье? Как давно вы у доктора были?

— Не дождётесь, — зыркнула она на меня и шлёпнула по руке, не желая её пожать. — Я ещё живее всех живых! А если бы вашего брата слушалась, уже бы точно вперёд ногами вынесли.

— Ну, зачем вы так? — деланно удивился я. — Наверняка же, и давление скачет, и сердечко пошаливает, возраст уже всё-таки… Кровь на сахар и холестерин давно сдавали?

— А ты мои года не считай, гуляй отсюда, — заявила вдруг она, развернулась ко мне спиной и пошла к дому.

— Ничего себе, как вы с медиком невежливо, — уже искренне поразился я. — Для умирающей бабушки очень опрометчивый поступок, вы не находите?

Тут до неё что-то начало доходить. Она повернулась ко мне и молча уставилась на меня.

— Ну, давайте, всё-таки, познакомимся, — снял я фонендоскоп, спрятал в портфель и подготовил фоторужьё. — Я муж вашей внучки Галии, Павел Ивлев. А вы, как я понимаю, та самая умирающая бабушка Катя, которой зачем-то приспичило срочно оторвать внучку от двоих грудных детей, которым ещё и трёх месяцев нет… Я спешил к вам как мог, чтобы помочь, но вижу, вам это не нужно. Рад, что с вами всё хорошо. Передавайте от меня большой привет вашей дочери Оксане.

Вытащил фоторужьё и сделал снимок. Как она зашипела! Ну, натуральная змея. Пока она меня проклинала и призывала на мою голову все небесные кары сразу, сделал ещё несколько снимков. Потом смотрел на неё и думал, а что она собиралась с Галиёй делать? Хотела попросить её остаться с ней, типа, смертельно больной, оставив мужа и двоих детей на произвол судьбы? И параллельно мозги бы промывала, о том, что меня нужно бросить и начать вести счастливую жизнь разведенки с двумя грудными младенцами?

Спросить у неё напрямую, что ли? Спрятал фоторужьё в портфель:

— Зачем вам всё это надо было? На что вы рассчитывали?

Ответа я не получил, только нарвался на ещё одну порцию проклятий и оскорблений. Поэтому, не прощаясь, пошёл навстречу машине такси, уже летевшей ко мне на всех порах.

— Фух! Я уж думал, ты её пристрелил! — заявил мне Федя с испуганным лицом, когда я сел к нему в машину. — Что это у тебя было? Не понял издали…

Когда до меня дошло, что он про фоторужьё говорит, рассмеялся, открыл портфель и показал ему своё «оружие». Он начал хохотать вместе со мной, ржали с ним в машине, как два сивых мерина. Здорово, похоже, он струхнул.

А у меня выходило напряжение последних суток. Потому что шанс, что бабуля, на самом деле, больна и нуждается в медицинской помощи, хоть очень небольшой, но всё равно, оставался. И то, что можно ехать домой со спокойной совестью, а не поднимать по тревоге весь местный минздрав, я воспринял с огромным облегчением.