Ревизор: возвращение в СССР 23 (СИ) - Винтеркей Серж Страница 20

— Давай на почту заедем, — попросил я Федю. — Жене позвоню, что всё нормально с бабушкой.

Но меня ждало разочарование, мы приехали аккурат к обеденному перерыву.

— Ну, что будем делать? — спросил Федя. — Ждать до конца обеда?

— Не, поехали в Брянск, — решил я. — Оттуда уже позвоню.

Украина. Село Смелое.

— Сволочь какая! Он ещё и смеётся! Вы только посмотрите на него! Нагадил и счастлив! — в ярости шипела Екатерина Михайловна, глядя на хохочущего вместе с таксистом внучкиного мужа.

Наконец, мужчины просмеялись, машина тронулась, оставив её одну на пустой улице.

— Ну, я тебе устрою, мерзавец! — погрозила она кулаком машине вслед. — Посмотрим, как ты посмеёшься!

Она поспешила в дом, переоделась и пошла на почту. Придя в отделение, она взяла бланк телеграммы и в графе «Куда, кому» указала адрес, имя, отчество и фамилию внучкиного мужа. А в самой телеграмме написала: «Я беременна тчк Скорее приезжай тчк Твоя Лиза».

— Срочная! — подала она в окошко заполненный бланк.

— Баба Катя, а от кого это? — спросила телеграфистка, которую она знала с самого детства.

— Не твоего ума дела, отправляй!

Обидчиво поджав губы, та приняла заказ.

Глава 9

Москва. Квартира Ивлевых.

Уложив детей спать на балконе, Галия, Апполинария и Ирина Леонидовна обсуждали ситуацию с бабушкой. Волновались, что от Павла вестей нет. А главное, на чём он поехал? Машина-то во дворе стоит.

Тут раздался требовательный звонок в дверь и Галия, подскочив от неожиданности, понеслась открывать. Удивлённый Загит тоже вышел из детской комнаты. Открыв дверь, Галия увидела почтальона.

— Телеграмма, — возвестила почтальон, — распишитесь.

Охваченная дурными предчувствиями, Галия быстро расписалась и схватила простой белый бланк с наклеенными полосками с телетайпа.

«Я беременна тчк Скорее приезжай тчк Твоя Лиза», — прочла она и тихо охнув, зажала себе дрожащей рукой рот.

— Что случилось? — взял у неё из рук телеграмму Загит. — Доча! Это не нам! — хотя, адрес и фамилия с именем зятя, говорили об обратном. — Доча, не реви, это всё неправда… Узнаю, кто это сделал, убью!

— Что случилось? — вышли в коридор Ирина Леонидовна и Апполинария. Галия взяла у отца телеграмму и передала ей.

— Деточка, это всё вранье! — дрожащим голосом, прочитав, проговорила Апполинария, а Ирина Леонидовна, поправив очки, прочла телеграмму из её рук.

— Галия, не плачь, успокойся, — строго проговорила она. — Не доставляй удовольствие тому, кто это сделал. Пойдём, дорогая, умоемся… Павел слишком ответственный и серьёзный молодой человек, чтобы заводить кого-то на стороне. Тем более кого-то, у кого нет совести так сделать. Он скоро приедет, и мы всё у него самого и узнаем.

Дача Володина под Зеленоградом.

— Всем привет, — бодро вошёл Самедов в баню второго секретаря Гагаринского райкома партии и выставил на стол восемь бутылок чешского пива, достав их из большого портфеля.

— Опаздываешь, — сделал ему в шутку замечание Белов. — Теперь с работы сильно пораньше не слиняешь, да?

— Да нет, уходят люди, — улыбнулся Самедов. — Я просто не хочу пока так наглеть.

— Это правильно, — одобрил Володин. — Что у тебя нового?

— Ну, что нового?.. Гусев, новый секретарь МГУ, что на моё место пришёл, решил по-быстрому себе очков заработать. Хочет пройтись по второму разу по моим объектам «Комсомольского прожектора», проверить работу по замечаниям. Представляете, до чего додумался? Сейчас себе кучу рейдов оформит по моим старым отчётам, прохвост! Но идея неплохая, я тоже так буду делать в своём новом Прожекторе.

— Только этого нам не хватало, — озадаченно проговорил Володин. — Это надо держать на контроле, чтобы они на наши объекты не заявились.

— Вот же, молодёжь какая ушлая пошла! — проворчал Гончарук. — На ходу подмётки рвут. И заметьте, товарищи, не сильно-то при этом перетруждаясь. Может, обратить на него внимание горкома?

— Погоди, Иван Николаевич, — остановил его Володин. — А какой повод для жалобы в райком?

— А хотя бы, что комсомольцы проверками замучили и работать мешают, — ответил Гончарук. — Пусть сами предприятия и жалуются.

— А если этот Гусев о чём-то догадается? — спросил Володин. — Нам это зачем? Надо просто быть в курсе его планов, чтобы его Прожектор не нагрянул к нам неожиданно. Рашид, у тебя остался в Прожекторе кто-то, с кем можно контакты поддерживать?

— Конечно, — как о само собой разумеющемся ответил Самедов. — Я в курсе всех планов «Комсомольского прожектора» МГУ. Например, сегодня они собирались на обувную фабрику, мой самый последний объект…

Белов, тихо потягивавший до этого момента пивко, вдруг поперхнулся. И остальные сильно напряглись. От Самедова не укрылось, как заёрзал Володин на своём месте и как многозначительно они все начали переглядываться между собой.

— А что такое? — напрягся в свою очередь он. — Нам какая разница? Это же не наш объект.

— Ну, не совсем так, — помявшись, ответил Гончарук.

— Уже наш, — резко сказал Володин.

— Не понял… То есть, как? — удивлённо переводил взгляд с одного на другого Самедов.

— Ну, вот так, — ответил, прокашлявшись наконец, Белов. — Я же не просто так твоему Прожектору эту фабрику на растерзание отдал. Были у нас насчёт неё подозрения… И мы потом все же нашли то, что искали. Так что теперь это наше предприятие.

— А мне почему не сказали? — ошарашенно спросил Самедов.

— Рашид, у тебя адаптация на новом месте работы только началась, — остановил всех Володин. — Какой смысл был тебя отвлекать?

— Смысл-то, как выяснилось, был, — заметил Гончарук. — И что теперь делать?

— Рашид, свяжись, с кем можешь, — обратился к нему Володин, — узнай, что там с этим рейдом на обувную фабрику.

— Ну, тогда я поехал, — с недовольным видом проговорил Самедов, поднялся из-за стола и пошёл одеваться.

Вот же засранцы… новый объект под себя подгребли, — думал он по дороге к Регине, — а мне ничего не сказали. Доверять перестали? Или делиться не хотели? Сейчас-то они могут что угодно говорить, адаптации они моей мешать не хотели. И не скажешь ничего… Эх, скорее бы уже мой новый Прожектор заработал. Тогда я смогу с ними на равных разговаривать.

Москва. Лубянка.

— Разрешите, Николай Алексеевич? — зашёл к зампреду Вавилову полковник Воронин. — Получено агентурное сообщение от резидента в Риме по сестре нашего Ивлева.

— А, ну-ну, что там? — заинтересованно посмотрел на него зампред.

— Про семью Эль Хажж, — начал доклад Воронин, положив сообщение резидента сверху на дело «Скворца», — отзывы только хорошие… Скромные, вежливые, культурные, не пьющие… Выкупили фабрику-банкрот, поменяли оборудование, уже запустили новое производство, новые рабочие места с хорошей заработной платой, и всё такое… Рабочие отзываются о хозяевах положительно.

— Угу… А по стрельбе что?

— Тринадцать трупов с автоматными ранениями. Из «Калашникова». Двенадцать — сицилийцы. Один — палестинец.

— Подтвердилось? — удивился зампред, как будто, даже, и не рассчитывал на это.

— Подтвердилось, — кивнул полковник.

— Так, — задумчиво посмотрел на него Вавилов. — Давай-ка, Павел Евгеньевич, вызывай агента к нам, подключай к работе с ней подполковника Левина. Пусть поковыряется у неё в мозгах, только очень аккуратно. Предупреди его, не давить, не вызывать неприязни, а то уедет на Запад и не вернётся. А она жена сына долларового миллионера, переехавшего в важный для нас регион, где много что происходит в рамках блока НАТО. С ней надо очень осторожно, чтобы не спугнуть. Требует повышения квалификации? Ну, и пусть пройдёт какое-нибудь небольшое обучение. Задача Левина определить её психологический портрет и возможности использования в наших целях. А тебе составить ей индивидуальную программу повышения квалификации на основе его рекомендаций. Не забудь мне потом все показать.