Сержант. Назад в СССР. Книга 4 (СИ) - Гаусс Максим Страница 19

Сейчас это никого не волновало. Всем хотелось три вещи, жрать, спать и еще раз спать. Дольше всех в лазарете задержался Смирнов — ну оно и понятно. Он у нас был единственным, кто пострадал во время задержания группы сбежавших заключенных.

Затем все отправились в баню. Засыпали, чуть ли не стоя.

Набив желудки до отвала, мы доползли до казармы.

— Отделение, приказываю — всем спать! — произнес Игнатьев, затем мы просто попадали на кровати…

Давайте уже что ли лайков до 3500 добьем? Кто не в курсе, это сердечко с надписью «мне нравится»)

Глава 9

Крыса

За то, что мы задержали шестерых криминальных элементов, нам объявили благодарность. Кажется, даже в какой-то местной газете статью написали о том, как группа солдата героически задержала сбежавших заключенных.

По окончании обучения собирались еще и как-то поощрить от Министерства обороны, но никого из нас это совершенно не интересовало. Ведь все что случилось у тех развалин — произошло случайно, без конкретной цели. Даже без приказа. Мы просто отреагировали на внезапно возникшую угрозу. Более того, действовали мы аккуратно, ведь в головах все равно присутствовала мысль о том, что заключенные были «учебными». Ровно до того момента, пока мы случайно не ликвидировали самого Валета. Патроны в пистолете были боевые — меня или Самарина могли продырявить только так. Именно тогда последние сомнения и рассеялись.

Кураторы были очень довольны результатами — еще бы, пока еще не опытная группа не только справилась с заданием, но и по пути совершила чуть ли не подвиг. И это при том, что оружия у нас не было. А самое главное — без потерь.

Наше обучение продолжалось.

Занятия по тактико-специальной подготовке стали более интенсивными. Несмотря на свой прошлый боевой опыт и знания, даже я почерпнул для себя достаточно много нового. Точнее, хорошо забытого старого. Ведь меня-то уже учили российские инструктора, а советская школа была иной. Хоть я и находился в отряде специального назначения, к разведке никакого отношения практически не имел. Задачи разведывательного характера группа выполняла, но все они были из разряда — разведка боем.

Продолжалось обучение по инженерному и взрывному делу.

Паша Корнеев делал основной упор именно на взрывном деле. Инструкторы вдалбливали в него то, что до этого не смогли вбить другие. По итогу Паша научился минировать все, что плохо лежит. Порой, доходило до самых неожиданных вещей. Вроде видишь — брелок на столе лежит. А Шут его уже заминировал. В столе миниатюрную дырку просверлил, тонкую проволочку продел, а снизу самодельное взрывное устройство собрал и присобачил к крышке стола с внутренней стороны. Вот так схватил брелок, а оно ка-ак долбанет! И все, считай руки нет. То же самое касалось пачек из-под сигарет, личных вещей, дверей в помещениях. Даже кровати наши минировал, к счастью, учебными средствами, а не боевыми.

Даже как-то тыкву на кухне заминировал. Правда, потом по шее от Кэпа получил, потому что минировать еду, тем более в столовой это уже явный перебор. При взрывном деле, при невнимательности остаться без конечности — проще простого.

Так же нас учили еще и тому, чтобы сразу подмечать такие моменты. Одно из правил — не трогать посторонние предметы. Его в нас буквально вбивали. Глаз на автомате подмечал подозрительные вещи.

Меня же больше всего интересовали занятия по боевой практике, которые вел капитан Хан. Вообще, из его уроков я сделал достаточно много новых выводов, о чем ранее даже не задумывался. На одном из занятий, против инструктора вышло сразу четверо наших. Бой получился весьма напряженным, Хан тоже получил пару хороших ударов и сам едва не оказался на мате, но все равно, повалил всех четверых. Удары у него были сильными, резкими и очень болезненными. Казалось, что он бьет не руками, а каким-то тупым, но при этом невидимым предметом.

В первую очередь он вбил каждому в голову, что сражаться нужно с трезвой головой. Сохранять спокойствие и самообладание, причем это касалось любой ситуации, как боевой, так и обыденной. Думать на автомате, быстро двигаться. Ну и самое главное — если уж разведчика спровоцировали на рукопашный бой — то он плохой разведчик. И вместе с тем добавил, что раз других средств не осталось, биться голыми руками это тоже нормально. Разведчик должен уметь действовать в любой ситуации, независимо от обстановки и иных факторов. Может случиться так, что боец попадет в плен, что его ранят, может контузить взрывом…

Подполковник Шандырханов вбивал в нас несколько другую истину. Боец разведки сражается голыми руками только в исключительных случаях. Задача научиться превращать в оружие все, что под руку попадет. Палки, камни, куски стекла… А все потому, что бойца спецназа тренируют не для того, чтобы задерживать противника, а что его ликвидировать. Быстро, без риска для жизни и здоровья.

Разумеется, во время таких занятий, без крови никак. Младшие инструктора из сержантского состава осознанно наносили нам травмы так, чтобы мы привыкали — при реальной встрече с врагом будет именно так. Если не ты, то тебя. Каждая тренировка начиналась со слов:

— Ну что, воины, будем сатанеть?

И мы реально сатанели, грубели, привыкали, что с врагом только так.

В состоянии постоянного напряжения и прессинга, все чувства обостряются, мозг начинает думать по-другому. Нас постепенно погружали в реальную боевую обстановку, прививали чувство войны. Учили включать и выключать его. Конечно, это оставит след на социальной адаптации, но иначе никак. С этим я был знаком прекрасно, поэтому ничего нового мне тут не открылось. В бою майор Громов был опасен и непредсказуем, а в жизни был обычным человеком, разве что слишком импульсивным.

Боец спецназа ГРУ должен быть агрессивен, а чтобы сделать его таким, нужно создать для этого соответствующие условия. И такое тоже у нас было. Боец спецназа боится инструктора сильнее, чем врага. Так надо.

И в один из дней случилось что-то вроде экзамена.

Так получилось, что мне выпала честь стать первопроходцем. Кажется, это была вторая половина февраля восемьдесят шестого года. Подполковник Шандырханов вызвал меня в отдельный корпус, в то время как остальные продолжали занятия с Ханом.

— Громов, скажи, что определяет бойца ГРУ? — поинтересовался тот, когда мы подошли к зданию, где размещалась баня.

— Готовность действовать в любой обстановке, трезвый ум, агрессивность…

— Вот! — оборвал он меня, сделав акцент именно на ней. — Агрессивность! На ней и остановимся… За мной, шагом марш!

Я двинулся за подполковником.

Мы прошли прямой коридор, свернули в боковой проход. Общая помывочная осталась позади. Он подвел меня ко входу в отдельную умывальную комнату. Дверь открыта, в помещении горел свет. Внутри никого.

— Что дальше?

— Форма одежды номер раз! — приказал подполковник. — У тебя новая вводная!

На мгновение я замер, прекрасно понимая, что тут что-то не так. Чего это вдруг? Обычно подобными делами занимается младший инструкторский состав. Тем не менее, команду я выполнил. Снял китель, штаны, обувь. Остался в одних армейских трусах.

— Входи! — Шандырханов кивнул головой в сторону открытой двери.

Я вошел, но даже осмотреться не успел. Дверь за мной сразу же захлопнулась. Свет выключился.

Внутри была полная темнота — окна оказались наглухо затемнены так, что через них не проходило ни грамма дневного света. Сверху, из динамика, расположенного где-то под потолком раздался голос подполковника.

— Громов! В помещении вместе с тобой враг! Выйдешь отсюда только тогда, когда убьешь его! Приступай!

И все, больше из динамика не раздалось ни звука.

О подобном я уже слышал, но никогда не участвовал. Возможно, это одно из тех самых испытаний, о существовании которых слагали легенды. Что именно за противник, которого следовало убить, я не знал. Я вообще ничего не знал.