Сержант. Назад в СССР. Книга 4 (СИ) - Гаусс Максим Страница 20

Где-то в помещении раздался скрежет, будто что-то открылось или наоборот закрылось. Свет здесь тоже погасили не просто так. Нужно было полагаться только на интуицию и органы чувств. Глаза тут не нужны, главное слух и осязание.

В умывальной комнате было достаточно прохладно, пол мокрый — тут и там лужи. А я с голыми ногами. Каждый шаг — это шлепок, эхо разносило звук по сторонам. Если двигаться тихо и аккуратно, то и лишних звуков практически не было слышно. В комнате тишина. Никакого розыгрыша тут нет — я получил вводную — уничтожить противника. Кем бы он ни был, это точно не человек.

Сделал несколько шагов, остановился. Замер. Весь обратился в слух.

В какой-то момент я услышал шорох. Словно что-то пробежало. Что-то небольшое.

Кошка? Собака? Крыса?

Точно не собака. Потому что спустя несколько секунд я услышал характерное попискивание. И, черт возьми, кошка пищать не умеет. Скорее всего, это крыса. А крысы в Таджикской ССР отличались очень крупными размерами, не сильно отличаясь от той же кошки.

Вообще, я терпеть не мог крыс. Мышей — абсолютно нейтрально. И на это были свои причины.

Помню, когда я еще только учился на офицера, ходил дежурным по роте. Ну, у курсантов же какое любимое занятие? Заниматься спортом. А чтобы эффект от занятий спортом был более выраженным, кто-то из младших офицеров начал барыжить протеином. По слухам, скупал он его где-то в Белоруссии через родственников, а там ведь Европа совсем рядом. Уже и не помню, какой год. Спортпит как раз уверенно вошел в моду у спортивных атлетов. На российском рынке это была новинка для спортсменов, желающих безопасно нарастить мышечную массу. Ну и взял я сдуру шесть килограмм протеина со вкусом ванили. На хрена так много — я тогда не думал. Взял и взял. Ну, месяц конечно пропил. Поначалу ничего — было вкусно. А потом стало до тошноты от приторно сладкого коктейля с ярким ванильным запахом. Так он мне осточертел, прям как вспомню, аж дрожь пробирает. Осталось тогда где-то килограмма три с половиной. Аже больше. Взял я, ссыпал смесь в очень плотный полиэтиленовый пакет, потом засунул в картонную коробку. Куда девать? Оставил в каптерке на верхней полке! Туда никто не лазит, офицерам там тоже делать нечего.

Все бы хорошо, но в каптерке периодически появлялись крысы. Особенно зимой и осенью. Мы их ловили, травили, в общем, всеми силами тормозили их популяцию.

Проходит месяца четыре, вновь вспоминаю я про свой порошок. Лезу наверх, открываю и понимаю, что коробок, который раньше весил почти четыре килограмма, теперь не весит почти ничего. Грамм пятьсот, от силы. Одновременно подмечаю здоровенную дыру сбоку. Насквозь. Сначала подумал, товарищи прикололись. Но нет.

Крыса!

Как оказалась, эта мохнатая тварь приходила сюда жрать мой протеин со вкусом ванили. Ну и весь сожрала. Теперь представьте, что произошло с животным, когда он четыре месяца питался тем, что дает прирост массы… Ну я, конечно, расстроился, коробок и остатки пакета и порошка выкинул. Возможно, примерно так и родилась легенда про крысу, которая тренировала черепах.

Но оказалось, что ничего смешного тут нет.

А в свое следующее свое дежурство по роте, ночью решил я бутерброд с колбасой сварганить. Ну и чай. В той же каптерке, во встроенном в стену шкафу стоял небольшой сейф, куда и была определена колбаса. Там же, рядом с сейфом, за неимением лучшего места, хранилась спортивная обувь. В общем, когда я туда полез, среди обуви вдруг случился ураган — она полетела во все стороны, раскидываемая мощными лапами. Я только и успел заметить длинный и толстый облезлый хвост. Это была крыса. Нет, даже не так. КРЫСА! Да какая… Размером чуть ли не с крупного бобра, вся в каких-то белых пятнах, уродливая, с рваными лысыми ушами. Навскидку весу в ней было килограмм пять. Колбасы, кстати, в сейфе уже не было. Он и не закрывался никогда толком, не смазанная дверца поддавалась с трудом и всегда была просто прикрытой…

Эта зараза, героически покончив с моим протеином, начала шнырять по каптерке и искать, чего бы еще сожрать. Попутно уничтожала все съестное, что плохо лежало. Армейские галеты были уничтожены за несколько дней, а мы их в заначке пару месяцев держали. Она портила имущество, шумела, жутко воняла.

Конечно же, с ней нужно было что-то делать — это настоящий мутант. Крысиный яд ее не брал в принципе, крысоловки тоже. Поймать — невозможно. Мы жили на первом этаже, под нами только подвал. Нор под казармой было более чем предостаточно — она появлялась то в кандейке, то шкреблась где-то под канцелярией, то влезла в бытовку. Что мы с другими курсантами и сержантами только не делали. Тварь была настолько наглой, что могла при свете дня спокойно чапать по своим делам. Новые дыры в паркете появлялись в самых разных местах казармы. Добралась даже до запертой нижней кандейки, где наш ротный хранил скомунизженные с продсклада сухие пайки. Крыса сожрала все. Абсолютно все. Одна сплошная дыра, через ряд коробок. Вот как шла, так и поедала все содержимое. Даже таблетки сухого горючего и те оприходовала. Прямо через консервные банки, через все несъедобное содержимое.

И тогда, старый оружейный мастер, прапорщик дядь Лёня, подсказал, как с ней справиться.

Насобирали мы на «чипке» много стеклянных бутылок, набили огромную кучу мелкого стекла, замешали несколько ведер цемента, засыпали в ее норы и залили бетоном. Каждую нору, каждую дыру, через которую она могла уйти. Кроме одной. Ее тоже залили, но не до конца, а сделали достаточно узкой.

Крыса пыталась прогрызть старые ходы, но везде натыкалась, но острое стекло, что резало ей морду. Визгу было столько… А вот в том месте, где можно было пройти, она и попыталась прорваться. Там положили приманку. В общем, не буду описывать весь долгий процесс охоты, но крыса получила серьезные ранения от осколков стекла, да так и сдохла. Воняла она потом жутко. Но, в конце концов, закончилось все хорошо и до самого конца учебы, крыс в нашей казарме больше не было.

И вот теперь, где-то здесь в комнате было нечто подобное.

Как известно, крыса, загнанная в угол, становится очень опасной. Защищая свою жизнь, она совершенно никого и ничего не боится, готова бросаться на любого врага с одной единственной целью — пережить его. И это достаточно жуткое зрелище.

В этот момент я и осознал, что именно предстоит мне сделать и какого врага нужно победить. Но как это сделать в полной темноте? Голыми руками. Ведь из оружия у меня не было ничего, да и подручных средств в умывальнике не оказалось.

А вот у крысы оружие было — острые когти, зубы. Укусы очень болезненные. Я медленно бродил по умывальной комнате, размер которой был примерно пять на пять метров. Слышал шорох, злобное попискивание.

Конечно, подумает кто-то, подумаешь — крыса. Да ей и голыми руками можно шею свернуть. Так вот тот, у кого есть такие мысли, пусть для начала попробует сам это сделать. И не какую-нибудь больную или старую особь, а взрослую и бодрую. Сильно удивитесь, потому, что у вас не получиться. Уж не с первого раза точно.

Вот и я удивился, когда внезапно нечто мохнатое бросилось на меня откуда-то сбоку. Принялось кусать меня, драть когтями. Несколько попыток схватить ее руками или пнуть ногой ни к чему не привели. Она то налетала, то убегала. А поскольку я ничего не видел, то совершал кучу бесполезных действий, быстро устал. Все повторялось вновь и вновь. Из-за того, что пол был мокрый, мои пальцы просто скользили по шерсти, не причиняя ей никакого вреда. Бросалась она с яростным визгом и шипением, совершала быстрые броски, нещадно кусала. Особенно доставалось пальцам и ногам. Это настоящая жесть, тем более в темноте. К тому же, было еще и прохладно.

Пару раз я просто поскользнулся и шлепнулся плашмя на кафельный пол.

Не скрою, в какой-то момент, меня даже объял страх — ведь я ничего не мог сделать. Решительность постепенно таяла, злость нарастала. Вкупе с отчаянием.

В голове непонятно откуда появилась предательская мысль — если я с крысой не могу справиться, а что же будет, с реальным врагом? Я как-то разом забыл про всех убитых мной душманов, про боевиков ИГИЛ, про террористов в самых разных горячих точках. Про то, как резал духов, когда мы бежали из плена… Сейчас мне реально стало страшно, потому что я ничего не мог сделать.