Грифоны Васильевского острова. Попаданец в альтернативное время - Корчевский Юрий Григорьевич Страница 20

Все же значительное преимущество янычар сказывалось. Из двух десятков глиняных воинов остался десяток, да и те были повреждены.

Матвей и граф наблюдали за схваткой со стены. Бернард, считавший своих воинов неуязвимыми и непобедимыми, забеспокоился. Если даже янычар останется пять человек, они взберутся по стенам, используя арканы, и тогда участь графа, Матвея и Алонсо предрешена. Пожилых и стариков янычары в плен не брали, убивали. Продать старика невозможно, а кормить – лишние расходы. Матвея участь пленного раба тоже пугала. Но оружному бою он не обучен, да и нет в имении оружия, кроме кухонных ножей. По крайней мере, он не видел.

Теперь за схваткой наблюдали с нарастающей тревогой. Когда Бернард создавал истуканов, он посчитал, что двух десятков за глаза хватит. Разбойники на острове бывают, но нечасто. Да и недавний случай с их нападением показал, что нескольких големов вполне достаточно.

Кричали и стонали янычары, раздавались звуки ударов. Вот уже миновал час с начала схватки, осталось четыре истукана. Янычар осталось 20–25, в движении их тяжело было посчитать. И что даст подсчет? Сейчас важна каждая боевая единица с обеих сторон. Матвей уже окидывал взглядом двор: не найдутся ли камни? Увидел пару камней, явно оставшихся после возведения забора. Большие, размером с голову. И кинуть их можно с забора в голову противника. Если повезет, двоих можно ранить, а то и убить. А если останется пять янычар?

Янычары тоже несли потери, а главное – выдохлись, устали, тогда как големы действовали активно, как в самом начале битвы. И все же наступил момент, когда только два истукана продолжали бой.

Слишком рискованно оставаться. Все поле усеяно трупами или тяжелоранеными. А еще валяются остатки големов в виде глиняных кусков. Матвей решил – пора читать цифровую комбинацию. Достал бумагу, прочитал. Несколько секунд ничего не происходило, потом раздалось хлопанье мощных крыльев и к имению приблизились грифоны, целый десяток. Вот когда янычар пробрало! Они поднимали головы, видели неведомых зверей. В страхе бросали оружие и бежали. Но грифоны их настигали, набрасывались сверху и сзади, рвали когтями спины, откусывали головы. Другие янычары, видя жуткую и быструю гибель товарищей, бросались на землю и притворялись мертвыми. Но грифонов обмануть не удавалось, они чувствовали живую, горячую плоть. Набрасывались на лежащих, вырывали куски плоти. Кто-то из янычар успевал закричать – жутко, надрывно. На других оставшихся еще в живых это действовало ужасно. Они пытались отползти подальше и только привлекали внимание грифонов.

В живых, как заметил Матвей, остался только один. Он шустро бежал, бросив оружие, и скрылся в оливковой роще. Наверняка будет рассказывать на корабле, вернувшись из похода, о невиданном прежде у презренных гяуров – глиняных воинах, летающих львах. Верить янычару не будут, слишком нелепы его рассказы, а кроме того – наводят плохие мысли в полках. И султан, до которого дойдут слухи, прикажет бросить уцелевшего беглеца в темницу.

Бернард смотрел на грифонов, вытаращив глаза. Он нигде в фолиантах не читал о таких зверях и ныне видел впервые. Повернул голову, чтобы посмотреть на Матвея. Уж не пригрезилось ли графу все это? И увидел полные восторга глаза московита. Матвей воздел руки вверх и закричал:

– Сожрите их всех!

Уже на поле не шевелился никто. Один из грифонов ринулся к имению. Бернард в испуге зажмурил глаза, думал – последние секунды жизни истекают. Было бы обидно погибнуть от грифона, быть сожранным страшной тварью. Но получил только легкий удар по лицу крылом. Это грифон подлетел, схватил мощными лапами Матвея и взмыл ввысь. И вся группа быстро удалилась в сторону моря. Граф еще долго стоял в оцепенении. Слишком много событий произошло, которые тяжело осмыслить. Действия, доселе невиданные: битва истуканов с янычарами, потом летающие львы. Название «грифон» граф прежде не слышал.

– Алонсо! – позвал граф. – Ты видел это?

Верный слуга не ответил, он лежал без сознания во дворе – слишком силен был испуг от увиденного.

Какие-то секунды полета – и уже виден родной Матвею город. Его невозможно спутать ни с каким другим. Каналы, Заячий остров, Петропавловская крепость на нем, Казанский собор, а уж блестящий золотом купол Исаакиевского собора виден почти из любой точки города. Вопреки ожиданиям Матвея, грифон опустился у ротонды на улице Гороховой, 61. Центр города, вечер. Матвей был в растерянности. Опустив его на землю, грифон снова взмыл в небо. Матвей несколько секунд стоял в шоке. Слишком быстрым оказался переход от янычар и острова Родос до Санкт-Петербурга. Там смертельная опасность, а здесь по тротуару дамы совершают вечерний променад.

Во двор вбежал полицейский урядник:

– Вьюнош, ты ничего необычного не видел?

– Что имеется в виду?

– Говорят, какая-то летучая тварь пролетала, а в пасти у нее человек.

– О, Господи! Спаси и сохрани! Не видел!

Видимо, упоминание о Всевышнем полицейского убедило, он побежал в другой двор, а Матвей направился к аптеке. Следовало убедиться, что там ничего не произошло в его отсутствие. У прохожего спросил:

– Господин хороший, не подскажете, какой сегодня день?

– Пить казенку меньше надо. Осьмнадцатое августа.

– Благодарю.

Здесь, в Петербурге, все еще длится тот день, из которого он попал на Родос. Вдохнул полной грудью морской воздух. Гороховая – одна из центральных улиц города наряду с Невским проспектом. По Дворцовому мосту перебрался на Васильевский остров. Здесь и аптека, и его дом. Матвей шел и размышлял. Сегодня грифоны доставили его по другому адресу. Интересно, почему? И есть ли еще другие потаенные места? Родной город сразу стал навевать мысли о доме, родителях, Мари.

Вот и Васька, как любовно называли жители города Васильевский остров. Седьмая линия, аптека Пеля. Матвей зашел во двор. Ничего не изменилось. И труба с цифрами на ней стоит, и открыта дверь черного хода. Матвей не преминул зайти. За прилавком в торговом зале стоял фармацевт Петр, немолодой работник. Увидев Матвея, он удивился:

– У тебя же сегодня выходной. Или заболел кто? За лекарствами пришел?

– Мимо шел со службы. Думаю, дай зайду.

– Не надоела еще аптека?

– Надоела? Разве такое бывает? Мне пока интересно.

– Поработаешь с мое, точно надоест.

– Иди торговать тканями или восточными специями для разнообразия.

– Привык, да и обучен. На новом месте все осваивать надо.

Матвей попрощался и вышел. Коли Петр ничего необычного в его внешности не заметил, стало быть, можно смело идти домой. Уже у дома Матвей сунул руку в карман и обнаружил склянку с серым порошком. Неужели в аптеке взял и не заметил? Или это склянка из имения графа? Нехорошо, подумает еще Бернард о нем, что он вор. Сначала выкинуть хотел, но остановился. Вдруг что-то нужное, полезное? Завтра в лаборатории, в подвале, определит, что в склянке. Даже если ненужное, выбросить всегда успеет.

Прямо с порога дома на него пахнуло привычным запахом, а еще свежей выпечкой. Мама и Мари постарались. Матвей ощутил острый голод. Еще бы! Это сколько же лет он не ел? Прикинул и засмеялся – четыре века, четыреста лет! Сам уподобился глиняному голему, которому пища не требуется. На кухне горка пирожков с рыбой. Не удержался, схватил один и в рот. Боже, как давно он не ел подобной вкуснятины! Пирожок съел в три укуса. И еще бы взял, но мама укорила:

– Сынок, подожди. Когда отец придет, все вместе сядем.

– Не удержался, прости. Уж больно вкусно пахнет, а я проголодался.

– Это Мари постаралась.

Мама вышла по делам, а Мари заметила:

– Ты как-то изменился, вроде загорел.

Еще бы, на Родосе жарко, как не бывает в северном Петербурге. Так ведь и времени на острове провел много. Отшутился:

– Где мне загорать? В подвале?

– И пахнет от тебя не так, как обычно.

Вот чертовка! Сразу изменения уловила. Обнял по-братски, а девушка к нему прильнула, сама обняла.

– Неужели не нравлюсь?