Тафгай - Владислав Викторович Порошин Страница 21

— А в воскресенье в наш кинотеатр «Мир»? — Уже заметно подрагивающим голосом спросила девушка.

— И в понедельник и так далее по дням недели, — пробурчал я.

Внезапно, как в кино у опытной актрисы сериалов, из глаз Светки сначала потекли большими каплями слёзы, потом раздался глухой тихий плач, затем звук постепенно усилился и перешёл на неприятные высокие частоты.

— Всё! В субботу! — Подскочил я со своей железной рабочей табуретки.

Моментально, в руках провокаторши появился платочек, слёзы испарились, и нарисовалась миленькая улыбка.

— Хорошо я согласна, — шмыгнула она носом. — Ну, пока.

— Теперь уж до свидания, — пробормотал я.

И когда это «чудное видение» исчезло я от переполнившей меня отрицательной энергии несколько раз пробежал по всему ремонтно-инструментальному участку. Остановился около Данилыча, который всё ещё что-то растачивал, дождался, когда он поднимет голову на меня и сказал:

— Данилыч! Срочно нужно подать ноту в ООН! Чтобы Женевской конвенцией женский плач приравняли к оружию массового психического поражения! И запретили его использовать в мирных целях!

— Хорошее предложение, — согласился мой коллега. — Привлечём общественность! Хватит! Натерпелись!

— Давай Коля мочи на матчбол! — Заревел Самсонов. — Ещё чуть-чуть и мы в полуфинале!

— Да не кричите ему под руку! — Остудил я физорга. — Николай просто перекинь мяч.

— Легко, — улыбнулся Колян.

Но вдруг неформал подкинул волейбольный снаряд гораздо выше, чем обычно, и с перепугу махнул так, что лишь верхними пальцами зацепил по мячу. Кожаная сфера сильно закрутилась и по высокой дуге полетела на сторону сборщиков. Все на мгновение замерли в ожидании того, куда брякнется волейбольная сфера. И… Она рухнула точно под сетку команды соперников. Кто-то из мужиков той команды бросился этот мяч поднимать, но лишь успел пальцами зацепить пролетевший по невероятной траектории волейбольный снаряд.

— Го-о-ол! — Заорал и запрыгал на месте Колян.

— Мы сделали это! Мы в полуфинале! — Бросился его поздравлять друг Толик, а так же ПТУшники Кирилл и Мефодий.

Я скромно пожал руку Валере, которого уже заждалась дома большая семья.

И тут Света на высоких ультразвуковых частотах взвизгнула, выскочила в поле и повисла на моей толстой шее. Физорг Самсонов беспомощно всплеснул руками.

«Ну, где там грудь? — презрительно хмыкнул голос в голове. — Пусто!»

«Да помолчи, сам вижу, что влип!» — рыкнул я

Глава 10

Вечер пятницы в общаге — это самое непредсказуемое время. Многие чудеса можно увидеть в коридоре. Например: человека, который забыл, в какую комнату пришёл в гости. И поэтому на его вопрос: «А ты меня узнаешь?» Можно смело отвечать: «Спросите в другом крыле, дедушка Мороз». Иногда встречаются и очень странные товарищи, которым именно сейчас отчаянно не хватает денег на комсомольские взносы. И вот ведь что удумали, заразы, сразу заходят с провокационным вопросом: «А ты Ленина уважаешь?» Бывает и экзотика. Например: парни, бегущие по коридору в одних трусах с криками: «Ку-ка-ре-ку!» Но это не от большого ума.

И самое обычное дело — это услышать в туалете страшный рёв, который через коммуникейшен труб предназначается всем братьям по разуму, что в данный момент «подключились» к канализационной системе. Однако разобрать, что хотел передать страшным звуком «ы-ы-э-э» товарищ не представляется возможным.

Когда я вернулся с волейбола, у нас на четвёртом этаже в холле между правым и левым крылом устроили танцы под магнитофон, который надрывался ритмами зарубежной эстрады:

Заводские парни весело отплясывали с нашими же заводскими девчонками, не смотря на сильный шип пиратской аудиозаписи. Некоторые, а точнее сказать почти все, меня узнали. Я кивнул для приличия, чтобы не подумали, дескать — зазнался. И шикнув на голос в голове, который требовал праздника и танцев с девочками, устало потопал в свою комнату.

Сосед сегодня просто сиял, как будто выиграл в лотерею мотоцикл с коляской и путёвку в санаторий на берег Чёрного моря.

— Рассказывай, — брякнул я с порога.

— На меня Яна Снегирёва обратила внимание, — затараторил счастливый молодой специалист. — Макароны разогреть?

— Да, и забубонь в них парочку сырых яиц, а я пока руки продезинфицирую специальным раствором воды из-под крана, — сказал я, бросив форму в ящик и взяв взамен ванные принадлежности.

— Сижу я за кульманом сегодня и черчу, — продолжил рассказ Василёк после небольшой вынужденной паузы. — И тут подходит она, принцесса. Платье — закачаешься. Даже свет из окна стал ярче. Во как!

— Вполне объяснимый медицинский факт, — хмыкнул я, уминая макароны с яйцом, — Из-за выброса в кровь гормона удовольствия дофамина, всегда наступает временное просветление в голове. Давай ври дальше.

— Подходит и говорит: «Василий сходи в буфет за сдобными булочками к чаю. Я сегодня из дома чай английский принесла». Представляешь? — Радостно развалился на кровати сосед. — Я сбегал, купил, принёс. А она говорит: «Спасибо, какой ты молодец. Но у нас тут компания большая собирается, всем не хватит, купи ещё пирожков с яйцом».

— Ясно, и сколько раз она тебя ещё в буфет гоняла? — Я положил вилку с ножом в уже пустую сковородку.

— А как ты догадался, что она ещё раз меня туда? — Удивился наивный юноша со взглядом горящим.

— Надо же чем-то принцессе занять прислугу, и ей приятно, и окружающим её высочество придворным весело. И самое главное слуга с идиотской улыбкой на лице всегда рад исполнить каприз, — я тоже блаженно откинулся на свою кровать. — В следующий раз пошли её в магазин, чтобы она купила тебе новые носки. А то ходишь в каком-то дранье.

— Она не такая! — Вскочил Василёк как ужаленный в одно место.

И ещё немного я бы ему отвесил