Я умер и переродился шаманом-травокуром - Павел Журба Страница 22

Я уже совсем позабыл о нашем грешнике. Он уже оправился от потрясения и теперь был тем самым разбойником, которого мы увидели полчаса назад.

— Ну да, в Москву. — ответил я разбойнику, посчитав, что мне незачем врать какому-то там забулдыге. — А тебе какое дело?

— Возьмите меня с собой!

Мы с Фикусом приняли это за посмертную юмореску и искренне засмеялись, но бандит, похоже, и не думал шутить: мужчина смотрел на нас вполне серьёзно, хоть и вид его по первой казался очень уж комичным.

— Ну и зачем тебе ехать в Москву, да ещё и с нами, мертвяками? — полюбопытствовал я у тронувшегося умом преступника, растворяя наложенные на него чары.

— Вы не мертвяки, я это точно понял. — чёрный Богдан прищурился. — Вы маги, и причём маги — первого сорта. Я давно уже искал хорошее место, куда бы мог пристроиться на старости лет, но до сего момента ничего не находил: кому нужен дезертир с парой рублей за душой...

«Пара рублей бы нам не помешала...»

«Фикус!»

— А теперь появились вы: моральные уроды без чести и достоинства, которых нельзя грохнуть, даже если пробить им горло арбалетным болтом. Думаю, это не случайно — вас послал ко мне бог!

«Этот человек плохо понимает божественную задачу...»

«И не умеет делать комплименты!» — добавил обжора.

— И скажи, зачем мне брать с собой лишний груз, у которого, к тому же, я убил банду?

— Да плевать мне на эту банду: рано или поздно она бы меня сама и порешила. В нашем промысле пяток лет — уже счастье, потому как многие дохнут гораздо раньше, а я уже семь лет на этой скользкой дорожке и с каждым днём всё чаще оглядываюсь по сторонам. Мне не за что вас винить: не убили бы вы, убил бы кто-то другой или убили бы меня.

«Он не лжёт» — с удивлением заключил демон. «Странный тип. Похоже, вид трупов и близкая смерть сломали бедолаге мозги»

Чёрный Богдан вперился в меня молящим взглядом.

— Хм, — я задумчиво взялся за подбородок, будто голодный и бесполезный философ. От моего решения зависела судьба человека, может, и его жизнь в том понимании, в каком её отделяют от смерти. Раньше, на протяжении многих лет, я никогда не задумывался о последствиях сделанного выбора, но, что довольно странно, в новом витке души мне почему-то захотелось обставить всё как можно лучше, избегая дилеммы меньшего и большого зла. — Что ты умеешь, Богдан?

— Стряпать, клинком махать, грамоте обучен...

— Не то. — я разочарованно цокнул.

— ...Ещё играю на дудочке.

— Подходит!

Я поднял нового слугу с земли и похлопал его по плечу.

— Теперь ты мой лакей. Первый в этом мире. Гордись оказанной честью.

Атаман кивнул. Мы двинулись к лошадям, захватив пару мушкетов и сабель.

— Господин, — спросил меня разбойник, как только мы подошли к дружной стайке животных. — Разрешите взять с собой Миколу. Пропадёт же парень. А он кузнец хороший, да и знатные байки травит: его отец был гусляром.

Я присмотрелся к спрятавшемуся в высокой траве Миколе, внимательно ожидавшему моего решения.

— Он умеет играть на барабане?

— Конечно! Как и всякий солдат! — ответил сам Микола, выпрыгнув из кустов. Его появление напугало Фикуса, и малыш упал в ноги к одной из лошадок.

— Что ж, господа, — я обвёл мой новый отряд красноречивым взглядом. — Мы идём на Москву! И горе тому, кто осмелится помешать нам. Микола, заводи песню...

***

Этой ночью в Москве было неспокойно: один известный инквизитор, Максим Веневитинов, ловил по всему городу сборище ведьм. Бесстыдницы летали на мётлах. Голыми. Последнее обстоятельство очень возбуждало умы подвыпивших мужчин и очень не нравилось завистливым женщинам (то есть всем женщинам... хе-хе).

В это же время, то есть после полуночи, в особняке одного известного графа, Алексея Разумовского, давали бал. Это было крайне занимательное зрелище: аристократ пригласил известных музыкантов, актёров и ловкачей, представил список из полусотни десертов и обещал, что с минуты на минуту в залу явится третий сын императора.

Как и подобает гостям, разодетые в пух и перья люди разбились на группы по интересам и мило болтали. Здесь были и тёмные эльфы, и даже пара светлых (они стояли отдельно ото всех и ждали хозяина, обещавшего выдать им кредит), а также гномы. Один из таких, известный банкир, держал за ручку графиню Старчикову и, встав на носочки, шептал ей на ушко всяческие приятные слова.

— Ах, Жозефина, когда ваши родители назвали вас, я возблагодарил небо: лучшего имени и на всём свете не сыщешь, даже если захочешь. Когда я произношу это прекрасное «Жозефина» вслух, сей буквенный набор так ласкает мои уши...

— Милостивый государь, вы такой негодник. — юная прелестница засмеялась, обнажив жемчужные зубы. Именно из-за них — зубов, бородатый дон Жуан и выбрал графиню новым плодом своей безудержной любви: банкир очень любил ровные белые зубы и был готов душу продать за женщину с таким достоинством.

— Вы бы не хотели продолжить наше общение в более приятной... интимной обстановке. Я недавно приобрёл в свою карету замечательный кальян.

— Ох, дорогой Ватичелли, ведь вы, хоть и иностранец, как никто должны понимать, что уединение с молодым человеком ставит девушку в неудобное положение. Ведь вы не хотите этого для меня?

— Что вы, милостивая государыня, у меня и в мыслях не было бросить тень на вашу безупречную репутацию... но ведь согласитесь, если барышня садится в карету к молодому человеку, потому что у него там хранится оригинальный дон Кихот, то это никак нельзя назвать скандалом...

— У вас есть оригинальный дон Кихот?

Наивная малышка попала в сети находчивого гнома-интеллектуала, и беглый взор её уже направился в сторону выхода из поместья, как тут...

— Граф Алексей Разумовский и его друг-иностранец, Лоренц Гелен!

На мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, показались двое молодых людей. Первый, более зрелый на вид, был Алексей — одетый в белоснежный вызывающий костюм, он приковывал к себе внимание зрителя. Его товарищ, облачённый в простенький чёрный сюртук, не вызвал интереса у публики и после спуска Разумовского с лестницы был окончательно забыт всеми присутствующими.

— Вам не кажется, что этот Разумовский слишком много себе позволяет? — негодующе спросила Жозефина, прожигая хозяина дома взглядом.

— Не знаю, — раздосадовано ответил владелец оригинального дон Кихота.