Крестоносец (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 24

Вся кавалерия оставалась в резерве.

На всякий случай.

Как и специальные отряды, такие как гренадеры. Андрей очень надеялся, что до них не дойдет. Поэтому старался попридержать этот козырь «в рукаве».

Вот все заняли свои места.

Тишина.

По заведенным Андреем обычаям болтать можно было только на привале. На марше и уж тем более в бою требовалось хранить полную тишину, дабы отчетливо слышать команды. Посему священника, который спешно проводил службу на кромке холма, слышали все. В разной степени, но все.

Османы надвигались.

За конницей проглядывалась многочисленная пехота, которая оставалась стоять на своих позициях. Причем, в подзорную трубу были видны «испанские козлы» перед ней и прочие импровизированные полевые укрепления. А еще кое-где проглядывались фальконеты.

— «Львов» дальней картечью заряжай, — скомандовал князь.

Приказ его передали по цепочке.

И прислуга 12-фунтовых пушек, названных для простоты коротким словом «Лев», засуетилась. Открыла зарядные ящики. Извлекла оттуда унитарные картузы — холщовые мешки цилиндрической формы, в которые были увязаны и пороховой заряд, и «снаряд», то есть, вязанка картечи.

Стрельчатая картечь, которую Андрей применил возле Азака, показала свою высокую эффективность. Но тогда на нее, к счастью, никто не обратил внимания. И он уже после выдохнул с облегчением, прекрасно понимая, что враги могли бы взять ее на вооружение. И, обладая кардинальным техническим превосходством, обернуть против него.

Поэтому в этот раз картечь была простая — круглая. Но не свинцовая, а железная — кованная. Ее изготавливали достаточно просто и быстро «на горячую» с помощью оправок и кувалды из бросового железа. Того же фосфористого, которое все также скупалось у всех окрестных артелей. Чугунную отливать он еще не умел, да и не хотел — знал для дальней картечи она не годится, ибо крошится. Поэтому приходилось обходиться вот такой вот… кованной…

Картечь эту укладывали в тонкостенную жестяную банку с толстым деревянным дном по обычаям конца XVIII— первой половины XIX веков. Специально для того, чтобы она летела кучнее и как можно дальше. И в таком виде увязывали с пороховым зарядом в унитарный картузный заряд.

Вот эти вот мешочки и извлекли из зарядных ящиков. Запихнули в стволы «Львов». Тщательно прибил. Пробили затравочное отверстие. Подсыпали затравочного пороха. И встав на изготовку, уставились в сторону князя.

— «Волков» дальней картечью заряжай! — скомандовал Андрей, едва артиллеристы 12-футовок закончили.

И на фланговых флешах началась суета.

Противник тем временем приближался. Шагом. Никто не хотел попусту насиловать своих лошадей. Тем более, что никакого явного противодействия им не велось. Сами османы почти наверняка уже начали бы палить из своих фальконетов.

— Львам — наводись!

И как только они справились, последовал приказ:

— Пали!

Артиллеристы были готовы. И выполнили команду со всей возможной скоростью. Из-за чего показалось, будто они дали едва ли не синхронный выстрел.

«Банка» с картечью вылетела, разбрасывая ошметки картуза на головы легионеров. И улетела куда-то туда — в даль. В какой-то момент неудачная ее форма сделала свое дело, как и легкий вес и крупная кованная картечь выскользнула из нее полетев самостоятельно. Само собой, рассеиваясь по вытянутому эллипсу. Но в данном случае это было не страшно, так как наступающая вражеская конница шла широкой и глубокой лавой.

Раз.

И довольно приличное количество всадников полетело на землю. Где-то из-за того, что их поразила картечь. Где-то из-за раненного коня, сбросившего или уронившего своего ездока.

Особого опустошения эти два выстрела по меркам Андрея не нанесли. Но это — по его меркам. В центральной колонне конницы из-за этих двух зарядов картечи все пришло в движение.

Ведь для картечи тех лет это безгранично далеко. А тут ладно, что далеко, так еще и с какой глубиной поражения?

Тем временем артиллеристы извлекли из стволов «Львов» остатки тлеющих картузов. Пробанили влажными «ершиками» стволы, гася остатки чего бы то ни было. Ствол при этом был достаточно горяч, чтобы влага вся тут же испарилась и не разводила там сырости. После чего зарядили новыми унитарными картузами с дальней тяжелой картечью. И по готовности выстрелили.

И вновь удачно.

По такой толпе да с возвышенности стрелять одно удовольствие картечью.

Тем временем фланговые крылья османской конницы приблизились достаточно, чтобы в дело вступили «Волки». И они не замедлили включиться.

Беглым залпом. От центральных к периферии.

Эффект от каждого «укуса» «Волка» выходил ощутимо меньший. Но их было больше. И стреляли они не в пример чаще. Стволы ведь короткие. И манипуляции все производились ОЧЕНЬ быстро. Из-за чего каждые 11–13 секунд получалось сделать выстрел.

Били по готовности, пользуясь расположением на возвышенности. Из-за чего тела впереди идущих не мешали поражать их товарищей во втором ряду и далее. Из-за чего «Волки» за минуту обстрела учинили опустошение куда большее, чем «Львы…»

Сразу после начала обстрела всадники забурлили. Кто-то даже рванул вперед. Но основная масса решила наступать со всем рвением в обратном направлении. Обратно, то есть. Поэтому даже храбрецы поворотились, поняв, что в меньшинстве…

Орудия же замолчали и остывали. Их накрыли грубой мешковиной и осторожно поливали уксусом. Тот испарялся, через что охлаждал стволы. А испарялся он более чем в пять раз лучше воды. Так что годился намного лучше для охлаждения поливным методом.

Не то, чтобы орудия сильно перегрелись. Но мало ли сейчас начнется общая атака? И тогда каждый выстрел будет иметь смысл.

Но она не началась.

Спустя пару часов конница повторила атаку. Но теперь заходя с флангов, обходя позиции по дуге. Однако это не привело ни к чему. Легкие «Волки» развернули и встретили иррегулярных всадников с иного ракурса. Ведь Андрей примерно к этому и готовился. А акынджи с сипахами, уже познакомившись с артиллерией легиона, обратились в решительное отступление уже после первого залпа.

Еще два или даже три часа Селим ничего не предпринимал. Ни переговоров о выносе раненных. Ни наступления.

А ведь в предполье почти все выбитые бойцы являлись ранеными. И им приходилось либо лежать под палящим солнцем, либо как-то отползать к своим. Самостоятельно.

Своих боеспособных бойцов и Андрей, и Селим также держали на позициях. Только Андрей организовал своим воинам и раздачу воды, и вручил по куску пеммикана, чтобы те не стояли голодными. Понятно — не горячая еда. Но и голодными бойцов держать глупо. Кто его знает, сколько еще придется вот так «номер отбывать»?

Наконец, когда солнце уже заметно клонилось к закату, Селим предпринял решительное наступление. В лоб пошла пехота. Судя по всему — вся, которая у него имелась. А с флангов по старому сценарию выдвинулась изрядно поредевшая конница. С чем ей и картечь помогла, и дезертирство… и неизвестно что «отличилось» в этом деле больше.

Ни сипахи, ни тем более акынджи не стремились отдать свою жизнь за Султана. Во всяком случае — так глупо. Они ведь целыми пачками ложились «в сухую», не забрав в ответ ни одной жизни. И как в такой обстановке воевать? Правильно. Ногами. В сторону от столь неудачного места. Лучше потом оправдываться, чем тупо сдохнуть самым глупым образом…

Пехота осман была представлена азапами. Янычар у Селима не было. С ними в Великой Порте последнее время имелся определенный дефицит. Единственный боеспособный их корпус оставался во Фракии под рукой Сулеймана. И все. Остальные выступали важным инструментом по контролю над ненадежными крепостями. Поэтому он сделал ставку на азапов…

Тысячи и тысячи вчерашних крестьян приближались огромной толпой. Страшной. Жуткой. Даже Андрею стало не по себе, хотя он умудрялся сохранять внешнее спокойствие.

Наконец они остановились.

Как раз на границе дальности боя картечью. И стали ждать конницу, которой требовалось больше времени для обхода с флангов. Все-таки она была представлена преимущественно легкой конницей акынджи с плохим конским составом. Сипахи же с приличными конями старались не вырываться вперед.