Семейные тайны (СИ) - Казьмин Михаил Иванович Страница 25

Во-первых, я так и не понял, с чего бы вдруг Бельские при беременной княгине, да ещё и ближе к родам, вообще двинулись в имение.

Во-вторых, если летом такая поездка смотрелась бы ещё более-менее объяснимо, то какой был смысл ехать в начале марта, я и представить не мог. Но он был, раз уж поехали...

Ну и на полвопроса тянуло желание проверить, не пересекалась ли та самая Анфиса Видяева на акушерских курсах с доктором Ломским или целительницей Ломской.

И ведь только последний вопрос, точнее, полвопроса, я могу выяснить, прибегнув к помощи губного сыска, да и то, привлекать внимание Шаболдина и Елисеева к Бельским, пожалуй, не следует. Но вот с бессмысленным путешествием четы Бельских в имение разбираться каким-то образом придётся мне самому. И каким же, хотелось бы знать?..

Глава 13. Боголюбовское уложение

В Елоховскую губную управу я зашёл больше для порядка. Конечно, мало ли что могло произойти за те три дня, что меня не было в Москве, но случись что-то из ряда вон выходящее, Шаболдин бы точно известил если и не меня самого, ввиду моего отсутствия, то отцу уж точно сказал бы.

— Так что, Борис Григорьевич, — после положенных приветствий я перешёл к делу. — Есть у нас с вами какие новости?

— Есть, Алексей Филиппович, как же им не быть, — хитро улыбнулся старший губной пристав Шаболдин. — Да вот же, сами и почитайте.

Да уж, новости, так новости... Я, конечно, не правовед, но бумага, что дал мне прочитать Шаболдин, на мой взгляд, была составлена безупречно. Архимандрит Власий сообщал, что бывший казначейский чиновник Лажев был со всею тщательностью обследован монахами с применением всех предписанных для таких случаев молитвенных правил, по итогам какового обследования у поименованного Лажева обнаружена непереносимость к заклятиям, а также установлено, что непереносимость оная является целенаправленно и предумышленно наведённою. Исходя из этого, а также ссылаясь на соответствующие статьи Боголюбовского Уложения, архимандрит указывал на непреложную необходимость обследования в монастыре и лица, в осуществлении указанного наведения подозреваемого, в случае ареста того лица губною стражею. То есть арестованный вчера доктор Ломский вчера же и отправлен под усиленной охраной в Иосифо-Волоцкий монастырь.

Вот как закрутилось-то! Три дня меня не было, и столько всего! Ну ладно, не три, а четыре, считая день после возвращения из Коломны, ушедший на разговор с отцом и дядей да на всякие иные домашние дела, но всё равно, события для здешнего мира с его невысокой, прямо скажем, скоростью прохождения информации, развивались стремительно. А как же иначе, если в ход пошло Боголюбовское Уложение!

Я, помнится, рассказывал как-то, что отношения между властью, церковью и одарёнными строятся на взаимных договорённостях? Так вот, раньше все эти договорённости были разовыми и относились к конкретным делам, событиям и личностям. Но со временем всем заинтересованным сторонам стало ясно, что такое положение не обеспечивает чёткого и недвусмысленного разграничения их прав и обязанностей. В итоге в 1467 году в Боголюбовском монастыре было составлено новое соглашение, регулирующее все тонкости взаимоотношений между властью и церковью в делах, связанных с магической одарённостью и её применением. После утверждения Земским Собором 1488 года соглашение это получило официальный государственный статус, и с тех пор именуется Боголюбовским Уложением. Понятно, что за три-то с половиной столетия Уложение обросло всяческими иными установлениями, принимавшимися сторонами в развитие и регулирование практики его применения, поэтому, как объяснил мне Шаболдин, прямые отсылки к этому основополагающему документу были делом крайне редким. А тут — вот прямо так и по нескольким статьям сразу.

— Архимандрит Власий для ареста Ломского монахов своих прислал в помощь, — рассказывал Шаболдин. — Да вы же, Алексей Филиппович, их помните — отец Роман и отец Симеон.

Да уж, помню. В своё время они проверяли природу моего предвидения, а потом блокировали магические способности моей тётки, пытавшей меня умертвить в жаровом зажиме. Забудешь такое, как же... [1]

— Что там с арестом Ломского без монахов у нас вышло бы, я и не знаю, — продолжал пристав, — но взяли мы его тихо и без шума. Он как тех монахов увидал, так аж с лица спал. Ну мы Ломского в управу доставили, оформили всё положенным порядком, да и передали его честным отцам...

Да, дела... На таком фоне несуразности с обстоятельствами появления на свет княжны Александры Бельской смотрелись как-то мелковато. Нет, пока я не встретился с губным приставом, мы с отцом и дядей успели обсудить привезённые мною сведения и оба боярина Левских согласились со мной в том, что тут что-то не то и не так, и надо бы подумать, как бы и где бы покопаться дальше, но для меня это сейчас ушло на задний план.

Что ж, в данном-то случае исполнение Боголюбовского Уложения нам с Шаболдиным и Елисеевым на руку. Работать с Ломским после монахов губным будет куда как проще. А уж в том, что монахи передадут Ломского губным, я не сомневался — он же взят под стражу по розыску о сугубо светских воровских делах, и, если что, то и архимандриту Власию напишут запрос с прямыми отсылками к Боголюбовскому Уложению. В общем, Шаболдин уже довольно потирал руки, Елисеев, как я понимаю, тоже. Я пока с этим не торопился — предвидение подсказывало, что лично у меня сложностей с поимкой Ломского появится не меньше, чем успехов. Но это в любом случае дело не завтрашнего дня и не послезавтрашнего — время, которое монахам потребуется на обследование Ломского, Шаболдин оценивал в седмицу-полторы. Так что, получается, придётся заниматься другими делами. И даже не знаю, какими — от Васьки пока известий не было. Ладно, пойду за работами в подвале понадзираю...

Удивительно, но одним только подвалом мои занятия не ограничились. Нет, его в конце концов под моим присмотром до ума довели, теперь там и самому пострелять можно в своё удовольствие, и кого ещё на пострелушки пригласить, было бы из чего стрелять. Ладно, о грустном не буду. Зато теперь, без трости, можно куда более осмысленно с шашкой упражняться. К Турчанинову я пока не ходил, помахивал шашкой в домашней гимнастической зале.

Некстати выяснилось, что окончательный отказ от трости светит мне ещё не так скоро, как того хотелось бы. Иной раз трость всё-таки приходилось использовать — и раненая нога частенько начинала быстро уставать, и хромота с тростью и без оной смотрится по-разному. Так что в обществе мне пока лучше появляться с этой поднадоевшей уже опорой, с ней-то я хромаю не так сильно, и вообще аристократизма моему светлому облику она прибавляет. Но ногу упражняю, старательно приближая день, когда без трости моя хромота не так явно будет бросаться в глаза. Тогда-то окончательно и отставлю трость в сторонку.

Прибыл посыльный от Вителли сообщить, что мастер сделал эскизы, вот мне и ещё одно занятие. Приехав в мастерскую известного ваятеля, я сразу же убедился, что кого попало в профессора царской академии не возьмут. Павел Осипович, как мы и договаривались, предложил мне три проекта, так я даже не сразу сообразил, какой выбрать — настолько хороши оказались они все. В конце концов я остановил выбор на небольшом кресте, в который мастер очень удачно вписал согнутое бурей дерево с единственным листом, готовым вот-вот оторваться и улететь вместе с ветром. Всё это выглядело как-то пронзительно-грустно и вместе с тем без картинного надрыва и подчёркнутого пафоса. Гений, что тут скажешь... Вителли пояснил, что изображение дерева будет рельефным и прямо при мне выполнил черновую прорисовку рельефа, чтобы стало понятнее. Я пришёл в полное восхищение, тут же выплатил Павлу Осиповичу задаток и договорился о сроках выполнения работ, заодно выбрав и материал — чуть розоватый мрамор. Недёшево, чего уж там, но что замысел, что материал того стоили.

Все эти дни я ужасно боялся, что с Ломским монахи закончат тогда же, когда подаст сигнал Васька. Мне же, бедному и несчастному, придётся разрываться между желанием поближе пообщаться со стреляющими железками и необходимостью разбираться с тем клубком запутанных дел, что образовался на месте дела о безвестной пропаже Петра Бабурова. Но, должно быть, на небесах мои молитвы услышали, потому что едва прошла седмица, как Шаболдин позвонил по телефону и попросил зайти, причём прямо срочно и немедленно.