От революционного восторга к… (СИ) - Путилов Роман Феликсович Страница 27

— Я пока не вижу каких-то подвижек в данном направлении…

— Господин министр, очень сложно добиться установления законности и правопорядка в многомиллионном городе, где вооруженных людей около миллиона, имея столь ограниченные силы, какими располагаю я. В феврале силы правопорядка империи, несоизмеримо более мощные, чем мои, были в течении двух дней размазаны в блин, так сказать, революционными массами. А вы требуете от меня, чтобы я в течении месяца загнал эти массы, почувствовавшие свою силу и вседозволенность, в стойло? Тем более, что никакой помощи со стороны правительства я не получил…

— Правительство общественного доверия не может допустить столкновения армейских частей с народом…

— Господин министр, вы сами себе противоречите. Чем отличается столкновение народа с армией от столкновения милиции с народом? Я могу одним ударом захватить все, неконтролируемые вами, отделения милиции и дружины рабочей гвардии, вывезти оттуда большую часть оружия, но после этого в дело, неминуемо, вступят, распропагандированные левыми партиями, массы солдат безусловно проиграют в течении недели, так как просто кончатся, как милиционеры, так и патроны.

— Я услышал вашу пораженческую позицию, господин Котов. Мы подумаем, как с вами поступить.

— Господин министр, чтобы легче было думать…- я сделал шаг вперед и положил перед министром юстиции прошение об отставке (когда предстоит сложный разговор с начальством и вас ставят перед выбором — или-или, полезно иметь при себе подобную бумажку, чтобы не писать ее, торопливо, рвя пером бумагу и пятная лист кляксами): — прошу принять мой рапорт об отставке.

Под стеклышками очков мелькнули растерянные глаза человека, которого, еще совсем недавно, я планировал продвигать в первые лица государства. Но, очевидно, я ошибся — бывший столичный прокурор проверку не прошел — руководителем он оказался никудышным. Что-же, у меня есть пара дней, чтобы пересмотреть свою стратегию. Очевидно, что в составе нынешнего Временного правительства опереться не на кого, я для них очередной выскочка, которому милостиво дозволили совершить подвиг в чужих интересах. Получится — молодец, возьми в миске косточку, а если облажаюсь — от меня мгновенно все отвернутся, и окажусь я, в лучшем случае, в петропавловской крепости, в статусе врага народа.

А значит мы пойдем другим путем, не связанные по рукам и ногам правилами и приказами беззубых политиков. Как сказал, но уже не скажет, мой дорогой узник Владимир Ильич на каком-то демократическом съезде в июле или августе этого года? Есть ли партия, готовая взять всю полноту власти в стране? Есть такая партия!

Осталось только выбрать подходящую политическую партию и, с разбега, плюхнуться в нее, так как затевать политическое строительство с нуля нет никакого смысла — я банально не успею сформировать жизнеспособную партию.

На первый взгляд, единственной партией, которую я мог попытаться взять под контроль являлись меньшевики, остальные были, либо бесперспективные, типа кадетов, либо слишком мощные, вроде эсеров, либо я успел им знатно подгадить, как большевикам. И хотя сейчас большевики делали вид, что принимают в свои ряды всех, но я помнил печальную участь всех «предателей, уклонистов и прочих попутчиков», кто по тем или иным соображениям, получил партийный билет партии большевиков, надеясь, что отход от генеральной линии партии им забудут. Не забудут и не простят.

Что же, решено. Сообщаю личному составу, что ушел в отставку и намерен посвятить свою жизнь политической борьбе и предложу последовать моему примеру и милиционерам. Насчет сотрудников, что вступили в ряды последнюю очередь, у меня есть сильные сомнения, что они последуют за мной, а вот основной костяк — вполне вероятно. Необходимо сегодня же собрать подчиненных мне начальников отделений милиции, довести до них новую программу моей дальнейшей жизни и предложить определится.

— Господин начальник, но как мы теперь будем? — начальник отделения милиции на Сергеевской улице неловко мнет в пудовых кулаках кепку: — А как же жалованье и паек?

— Господа, я никого не неволю. Тот, кто желает продолжать службу в милиции — ради Бога, продолжайте. К сожалению, с нынешним руководством министерства внутренних дел я не нахожу общего языка. Я не могу брать на себя невыполнимые задания. А посему, доведите до личного состава, что тем, кто собирается последовать за мной, необходимо написать прошения об отставке. Оружие, снаряжение и прочую амуницию, что ранее была передана в отделения милиции на условиях аренды, вернуть во дворец, договор я уже расторг.

Автоматы, числящиеся во всех документах, как тяжелые автоматические пистолеты, кирасы и каски являлись моей личной собственностью, и мои милиционеры пользовались им на условиях аренды в размере один рубль в месяц за единицу снаряжения, с правом расторжения договора в любой момент.

Так, как никаких документов на право занятия мной великокняжеского дворца от государства я не получал, то в настоящее время вывеска «Отделение народной милиции Адмиралтейской части города Санкт-Петербург» со здания была снята, и перенесена на склад, на стене появилась иная — «Партийный клуб РСДРП Адмиралтейской части» и красное знамя, закрепленное на флагштоке. В остальном все осталось по-прежнему, только пулеметы и винтовки были убраны с, укрепленных мешками с песком, огневых точек.

У калитки в, окружающим «клуб», инженерном заграждении, стоял часовой с пистолетом-пулеметом, который так и не был принят на вооружение армии и считался гражданским пистолетом для путешественников, наподобие «маузера». Пулеметы, винтовки, крепостные ружья и пара наших броневиков, были переправлены в механические мастерские, была проведена их неполная разборка и теперь это вооружение числилось на складе мастерских, как вооружение, требующие ремонта.

Продукты в настоящее время мы получали за счет формируемого запасного батальона Васюганского полка, так как его списочная численность превышала фактическую практически в два раза, но, при любой проверке в строй мы могли поставить достаточное количество людей в серых шинелях. Деньги же, которые выплачивались в качестве жалованья, вообще проблемой не были — банкиры, торговые дома и магазины Невского готовы были платить за охрану кому угодно — народной милиции или внезапно разросшейся охране механических мастерских купца Пыжикова, лишь бы был результат, а результат был — сотрудники, охранявшие «коммерческие объекты» лишь сняли с себя повязки «Народная милиция», в остальном все осталось прежним.

В общем, за два дня управились. Из двух тысяч милиционеров прошение об отставке написала половина, то есть в моем распоряжении оставалась около тысячи человек, готовых за паек, денежное довольствие, крышу над головой и какую-то перспективу в будущем, выполнять мои приказы и нести службу, пусть и связанную с риском, что меня вполне устроило. Набив до отказа столовую дворца, мы в быстром темпе провели собрание, на котором я зачитал основные тезисы программы партии меньшевиков, которую одобрили практически единогласно. Затем все присутствующие, даже кухонный персонал из числа работающих там женщин, проголосовал за вступление в партию меньшевиков, о чем и было сделано соответствующие записи в протоколе собрания бригады охраны механических мастерских. Прикрепив в протоколу собрания список личного состава, я выехал в городской комитет РСДРП для кооптации в ряды партии новых членов и новой структуры.

Лидеров меньшевиков проще всего было застать в Петросовете, где они сейчас имели, практически половину мандатов. К сожалению партия, лидерами которой были говоруны, типа Плеханова, которых абсолютно не понимала большая часть тех, чьи интересы она представляла — рабочие, мелкие собственники, служащие низшего и среднего звена, к осени семнадцатого года проср… потеряет все свои нынешние политические позиции. Они не смогут войти во власть, соглашаясь занять малозначительные посты во Временном правительстве, типа министра труда или министра почт и телеграфов, стать которым, на днях, согласился председатель Петросовета Церетели, но одновременно потеряют и Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, откуда их вытеснят большевики и эсеры.