Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Государыня Страница 3

Хотя Аввакум и ругается. Нечего, мол, втайне грешить! Жениться надобно!

Но покамест Феодосия тянула с этим решением.

– Сейчас не о том речь. – Матушка, хоть и пыталась казаться строгой, но предательский румянец сводил все впечатление на нет.

– А о чем, матушка?

– Жениться тебе пора.

Ваня внутренне подобрался. Да, чего-то подобного он и ждал. Но – не хотел. На всю Русь святую православную была только одна женщина, которую он хотел бы назвать своей женою.

Царевна Софья.

Только вот пока за него царевну не отдадут. И просить не стоит, только что в ссылке окажешься. А вот как матери об этом сказать?..

– Мам…

– Завтра же могу тебе десяток невест показать. И все счастливы с нами породниться будут.

– Я…

– Ты не хочешь. – Феодосия смотрела серьезно. – Ты, как и я. Я ведь твоего отца любила. Не потому за Матвея замуж не иду, что сладко в грехе жить. Боюсь я, что все между нами – мара, морок туманный. Проснуться боюсь, взглянуть – и разлюбить. Как тогда мужу в глаза смотреть буду?

Ваня взял ладонь матушки в свои руки.

– Мам… ты ведь счастлива. Ты изнутри светишься. Такое не погасишь…

– Боюсь я покамест. Да только и ты тоже светишься, сынок. Особливо как из Дьяково возвращаешься или едешь туда. Там она живет?

– Там, – таиться смысла не было.

– И кто ж она?

Ваня вздохнул. Мать не торопила, но смотрела так, что и без ответа ее оставить не получится. Понимала, что таиться он не станет – хватит. И то сказать – возраст. Других уж давно оженили… но и неволить сына?

Нет, так она не поступит. Даже если девочка из безродной семьи – все равно ее примет.

– Сонюшка.

– Ох…

Феодосия даже за сердце схватилась. Заболело вдруг. Никогда ничего такого не было, а тут словно иголкой острой кольнуло. Одна была в Дьяково Сонюшка, лишь одна. Остальных девушек Ваня мог и Софьями, и Соньками величать, а Софьюшкой или Сонюшкой – только одну.

Царевну Софью Алексеевну.

Да что греха таить – думала Феодосия и о таком повороте. Но…

– А она знает ли?

– Она меня как брата любит. – Синие глаза сына были грустными. – Ребенок она еще…

– Да уж шестнадцать ей минуло! Другие в таком возрасте детей на руках качают!

– Она – не другие. Она – единственная…

И столько тоски у него было в голосе, что Феодосия поняла – это все. Конец.

Ни на ком другом она сына не оженит.

Хотя… конец – не венец! Она и сама под венец шла не особенно смышленой… потом поумнела. Может быть, Софья сейчас и не догадывается о Ванечкиных чувствах. И такое может быть.

– А она кого еще любит?

– Нет, мам. Меня и Алексея. А других людей для нее словно бы и нету.

– Это уже лучше, чем ничего. А ты ей о своих чувствах говорил ли?

– Так ты не против?

Улыбка стала ему ответом. Против? Сынок, да для твоего счастья я землю с небом смешаю! Горы переверну, моря осушу… а тут всего лишь такое! Да, она царевна, да, пока жив Алексей Михайлович – ее за тебя не выдадут. Но потом-то?

Неужто Алексей Алексеевич, царем став, другу не поспособствует?

– Я хотел вернуться из Крыма и поговорить с ней.

Боярыня подумала немного:

– Может, оно и правильно. Не грусти, сынок, она тебя уже любит…

– Как брата.

– Остальных она и так не любит, сам сказал. А ежели любовь есть – она обязательно себя окажет.

– Не будешь никого иного мне сватать? – прищурился Ваня.

– Не буду. Ни к чему.

Феодосия была далеко не глупа. Если сейчас она примется активно женить сына – он ее врагом станет, не простит мечты разрушенной. А вот ежели она чуть подождет…

Коли Софья Ванечке от ворот поворот даст – тогда и женить его куда как легче будет. А коли согласится и любовью на любовь ответит – так лучшей невестки и пожелать нельзя. Умна, красива, царского рода… единственный недостаток у нее – тоща больно. Ну да хорошая повитуха с детьми поможет.

И мать ласково улыбнулась сыну, показывая без слов: – я довольна твоим выбором, мальчик мой.

Софья и не знала, какие грандиозные планы строятся в голове у боярыни. Она разглядывала мужчину, стоящего перед Алексеем, для чего в ширме давно были проделаны специальные отверстия.

Сильвестр ей нравился – по внешнему виду. За это время он не сильно изменился, разве что стал осанистее и приучился держать себя достойно.

Высокий, на вид лет тридцати, с отличной осанкой, маленьким животиком и ухоженной бородкой. Руки тоже ухоженные, волосы кудрявые, глаза темные, яркие, властные…

Звездочет…

Первое впечатление – неглуп, коварен, опасен.

Второе? Да то же самое. Тогда, несколько лет назад, его сюда направил Алексей Михайлович. Сейчас же с ним беседовал царевич. Наследник престола.

– Что ж. Рекомендации у тебя наилучшие. – Братец лениво цедил латинские слова.

Сильвестр поклонился – без особого раболепия, но уважительно:

– Государь, я счастлив, что вы соизволили обратить на меня свое благосклонное внимание.

Ишь ты…

Не государь царевич. Государь.

Прощупывает?

Алешка тоже обратил на это внимание.

– Мой отец – государь. Я – лишь царевич. Но я прощаю твою ошибку.

– Звезды говорят, что вы будете великим государем.

Брат с сестрой совершенно одинаково ухмыльнулись. Нет, ну до чего же все предсказуемо!

– Что дальше будет – одному Богу ведомо. А гадания – дело злое и Ему неугодное, – отбрил Алексей.

– Сие не гадание, государь! Сие есть точная наука!

– Да неужто? – прищурился Алексей. – Ну-ка, погляди сюда?

Звездные карты составляли все ученики школы. И читать по ним учились тоже, и звезды распознавать. А что? Дело полезное! На них же не только влюбленные смотрят, по ним еще ориентироваться можно.

– Что сие за звезда?

– Сие есть Венера, богиня любви, государь царевич.

Софья поставила себе галочку. Неглуп, два раза намекать не требуется. Только вот ум – он как нож. Можно хлебушек порезать, можно человека.

– А это?

– Сие созвездие Козерога, государь.

– Ага. А солнцестояние у нас когда?

Алексей немного погонял Сильвестра по курсу прикладной астрономии и кивнул. Можно брать. Софья тоже не возражала. Хотя девочкам она все равно поручит понаблюдать. А то и не просто…

Какова самая большая проблема любой школы?

Да кадры!

Найти учеников сейчас можно! Но ты найди для них учителя!

Пусть будет Сильвестр.

Честно говоря, Софья бы и Василия Голицына к делу приспособила, но Алексей был решительно против. Да и Ваня чего-то разозлился, особенно когда узнал, как вербовали умника.

Ничего, они в поход уйдут – там посмотрим.

Странные они, мужчины…

– Марыся, я должен уезжать через две недели. Ты готова?

Мария Луиза зло сверкнула глазами. После того как ее уличили в покушении на жизнь королевы, она жила в фамильном поместье Вишневецких. Муж приезжал к ней время от времени, но в остальном…

Тюрьма.

Роскошная, но тюрьма.

– Разумеется, я готова сменить одну тюрьму на другую.

– Ты зря так говоришь, родная.

Конечно, зря. Но это понимал Ян.

А Марысе, которая привыкла к роскоши, блеску, пышности, простые покои казались нищими и убогими. Ей-то хотелось… но не давалось. Разве это справедливо?!

Ян умен, силен, прекрасный полководец….

Он мог бы стать прекрасным королем!

А вместо этого – что?

Ничего.

На троне чем дальше, тем прочнее сидит Вишневецкий! Узурпатор и негодяй! А уж его русская девка…

Марыся невольно сжала руки в кулаки.

– Ян, неужели ты не понимаешь?! Меня просто убьют там!

– А что мешало это сделать здесь? – логично поинтересовался муж.

Марыся топнула ножкой.

– Здесь я дома у Вишневецкого! Шляхта не простит ему…

– Шляхта, родная моя, от него в восторге. Хоть он и не дает им много воли. Кстати – у него родился сын. Очаровательный крепкий мальчик. И королева здорова.

– Ты им тоже доволен?!

– Он хороший король. Лучше, чем мог бы быть я.

Марыся заскрежетала зубами, а Ян еще добил:

– Не стоит быть неблагодарной, дорогая.

– Я еще и неблагодарна?! Ян, все, что я делала, все ради тебя!

– Измена мне с королем Франции – тоже?

– Ложь!!!

Марыся негодовала, но все отчетливее понимала, что эта сплетня – ноги бы вырвать негодяям, которые ее пустили! – крепко проросла в сознании супруга.

Да, доказательств не было. И именно поэтому Марыся была еще жива. Но не было и прежнего доверия. Она бы все исправила. Она бы восстановила его, она бы вновь подчинила мужа, но… О, это гадкое «но»!

Она была практически бессильна именно потому, что жила безвылазно в замке Вишневецких. А муж был по уши занят подготовкой войска! И ведь старался не за страх, а за совесть! За ее помилование!

А потому и виделись они редко и мало!

И как в таких условиях мужу лапшу на уши вешать?!

Нереально!

Тут нужна медленная и тщательная обработка по методу турецких одалисок, а что может она? У нее нервы постоянно натянуты, она невольно ссорится с мужем, он приезжает еще реже… Она ведь не железная!