Великий диктатор (СИ) - Alex Berest Страница 34

С летающей посудой я сталкивался и в прошлой жизни, лет в десять или одиннадцать. В квартире моего одноклассника Ромки Кулиша. Мы смотрели по телевизору польский сериал «Четыре танкиста и собака», когда громкий хлопок привлёк наше внимание. Пошли искать и нашли в ванной донышко от стакана и стеклянное крошево вокруг. А затем начали биться тарелки на кухне. Мы только одним глазком глянули на тот ужас на кухне и бегом рванули на улицу. Где и просидели до прихода его родителей. Естественно, те не поверили нам и наказали Ромку.

Анью, когда услышала про то, что Андреас обещал поджечь наш дом, оттолкнула в сторону Ларса и вытащив пацана из под моего стола, влепила ему несколько звонких пощёчин и затрещин. И надо сказать, это привело мелкого в чувство. По крайней мере, он вполне внятно, хоть и с истеринками в голосе, стал просить у меня прощения.

- Андреас! Ты не столько меня обидел, сколько Хиири. Он ведь тоже считает этот дом своим, - на меня сзади пахнуло знакомым теплом, и я понял, что и защитник нашего дома тоже здесь. - Надо и у него прощения попросить.

- И что мне делать? - племянник в эту минуту был готов на всё, хоть на крышу вылезти и спрыгнуть вниз. Надо его спасать, а то ещё в бега подастся. Ищи потом.

- Что у тебя есть с собой самого дорогого?

- Золотая монета у него есть! - сдал его Ларс. - Американская.

- Да. Один доллар золотой. Папа подарил, - прошептал Андреас, а в его глазах явно поубавилось желания готовности к любой жертве.

- Значит так. Берешь свою монету и идешь на кухню. И кладёшь её в ту миску за печкой, в которое мы молоко наливаем каждое утро для Хиири. И просишь прощения. Хорошо просишь. И обещаешь больше никогда не думать причинить вред этому дому. Потом отворачиваешься, считаешь до ста, я вас учил, надеюсь, ты не забыл? И поворачиваешься обратно. Если монеты в миске не будет, то Хиири тебя простил.

- А если он её не заберёт? - опять испугался Андреас.

- Тогда я иду к деду и всё ему рассказываю, а он, скорей всего, отвезёт тебя домой. Но прежде точно выпорет. И дома тебе тоже достанется, наверное, - хотя вряд ли, как я помнил из книг и мультфильмов моего мира, домовые любили золото.

- Мы, что? Не будем никому рассказывать про это? - удивилась Анью.

- Если Хиири примет подарок, то нет. Хорошо, сестрёнка?

- Угу, - как-то через силу согласилась она. - Хорошо. Если примет, я буду молчать.

- Но монета в той комнате! Я не пойду туда один. - на глаза Андреаса опять навернулись слёзы.

- Я сбегаю! Я знаю, где она! - и шустрый Ларс рванул в их с братом комнату, только пятки дробно застучали по деревянному полу.

Всё прошло как задумывалось. И Андреас на кухне никого из взрослых не застал, и Хиири монету у него принял. Но вот мелкие Викстрёмы три ночи спали в моей комнате на матрасе в обнимку, пока это не пресекла бабушка Ютта, выгнав их в соседнюю спальню. Я так и не решился им рассказать, что мой Хиири тоже ночует в этой комнате. Иначе, даже и не знаю чем это могло закончиться для Андреаса.

…..

- А ну, быстро иди сюда! - рявкнул на меня дед Кауко одним прекрасным летним днём, когда моя команда, набегавшись по округе, разошлась по домам, и я в компании племянников зашёл на наше подворье.

- Чего, деда? - я опасливо приблизился к нему и смог увернуться от его руки, попытавшейся схватить меня. - Ты чего? Что я сделал? - Отскочив подальше от него, возмутился я.

Вроде бы никакого криминала за собой не припомню. Ну, если не считать нескольких сворованных гвоздей и разбитый горшок со сметаной, который уже и так записали на дворовых кошек.

- А ну, брысь отсюда, - заорал он на Викстрёмов, которые соляными столбиками застыли посреди двора и, видимо, гадали, не коснутся ли и их эти непонятные разборки. Но после окрика деда пулей залетели в дом, оставив меня один на один с ним.

- Матти! Ты почему меня не слушаешься? Тебе было сказано идти ко мне?

- Да, деда. Но я не подойду пока ты мне не объяснишь чего хочешь.

- У ты, неслух! Вот это, что? - на его протянутой ко мне левой ладони, лежали осколки раздавленной глиняной свистульки. Судя по узору на одном из них, явно моей, а не племянников.

- Свистулька. Моя. Была. Пока ты не раздавил, - с укором сказал я.

- Так, что здесь происходит? - в калитку зашёл отец, явно приехавший из управы.

- Дед мою свистульку взял и раздавил, - нажаловался я отцу и, спрятавшись за него, показал деду язык.

- Ты что, старый, творишь? Зачем внуку игрушку сломал?

- Тьфу! Идиоты! Вот это что? - он опять протянул руку с обломками моей свистульки под нос отцу.

- Обломки. Мусор какой-то.

- Ты в руки возьми! Разотри и скажи мне, что это?

- Хм. Глина вроде. Красная. Красная? Откуда у нас здесь красная глина? - я был ловко извлечён отцом из-за его спины.

После чего он, присев на корточки, заглянул мне в глаза и спросил:

- Матти. Ты где взял эту глину?

- Нашёл, - растерянно ответил я, ничего не понимая. - А что в ней такого?

- Это очень хорошая глина. Из неё хорошие кирпичи и черепица получаются, - объяснил мне отец. - Так где ты её нашёл? На нашей земле?

- Вроде бы, да. Между Звонким и Быстрым ручьями.

- Покажешь? Пойдём, съездим, пока я лошадь не распряг. Отец, прихвати пару заступов, - почти по барски бросил он деду и, подталкивая меня в спину, пошёл со двора.

…..

Громадный пласт найденной мной глины оказалась частично на нашей земле, а частично на общинных неугодьях. Благодаря тому, что отец был старостой, они с дедом выкупили этот участок за небольшие деньги и почему-то оформили на меня. И начали строительство кирпичного заводика. Даже опытного управляющего для этого наши. Англичанина Кевина Райта, который когда-то работал инженером на подобном заводе в Ваасе.

В августе случилось то, что и должно было случиться. Император Николай назначил на пост нашего генерал-губернатора генерал-адьютанта Бобрикова.

Который тут же принялся проводить проверки канцелярии и департаментов. Из-за чего многие члены финской и либеральной партий так и не смогли приехать на отдых к нам. Не приехал к нам и Мехелин, которому я надеялся предложить полученный на днях патент на скрепку.

Но Ээро Эркко приехал. Не столько на отдых, сколько за переводами моей книги. По его словам, пятьсот экземпляров Мумми-Тролля на финском распродались в течение нескольких дней. И они с херра Штокманном допечатали уже ещё пару тысяч экземпляров. Заодно, он привез и сто восемьдесят марок, набежавших с положенных мне десяти пенни с каждой книги.

Больницу нам открыли в конце октября. Фредрик Идестам не обманул. Больница получилась небольшая, двухэтажная, но красивая, построенная из розового ракушечника, привезённого с юга Финляндии. На втором этаже была квартира докторов, супружеской пары, в этом году закончивших Гельсингфорский университет и подписавших контракт с департаментом здравоохранения. А на первом этаже были приемный покой, операционная и парочка небольших палат.

…..

Уууууууу — гудела земля. Дзззззз — звенели и дребезжали стекла. Коровы мычали, лошади ржали, собаки выли. Все обитатели дома выскочили на улицу кто в чём был. Тудух, бздынь, подпрыгнула земля и посыпались стёкла в одном окне.

- Это землетрясение! - пытался нас успокоить дед Кауко. - Я их много в Калифорнии пережил. Сейчас закончится.

И действительно, гул прекратился, земля успокоилась и только поведение животных и испуганный плач наших женщин говорили о случившимся происшествии.

- Это неспроста! Это знак свыше! - вдруг заявил дед Хейди. - Что-то страшное грядёт.

И я, помня историю, был полностью с ним согласен.

Глава 16

Землетрясение произошло в ночь с третьего на четвёртое ноября. Эпицентром этого странного для Финляндии природного катаклизма был город Торнио. Слава всем богам, жертв не было. Разрушений, кстати, тоже. Ну, если не считать трещин в кирпичных домах, лопнувших стекол, побитой посуды и одних-единственныхчасов, которые упали со стены в городке Рованиеми. Зато, почти месяц после этого события, газеты публиковали письма читателей с описанием того, что им пришлось пережить.