Вираж бытия (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 35

– Я уж сама. Иди лучше к детям. – произнесла она и направилась на кухню.

Чайные пакетики…

Как ему их не хватало в первые дни. Пока не догадался брать дела в свои руки.

Быстренько все описал. Как сам двойной пакетик из фильтрационной бумаги, скрепляемый скрепкой. Так и простейшую машинку для фасовки. Благо, что, имея за плечами МГТУ им. Баумана со специальностью «технология машиностроения образца 1970-х такую вещь он не сильно вспотел, решая эту задачку. Каких-то космических скоростей ведь не требовалось. Так. Примитивная механизация.

Пошел все это запатентовал. В том числе пользуясь положением наркома, чтобы не морочили голову, сделав все быстро. Ну и начал искать производителя…

С патентом сложностей не возникло никаких.

Да, в 1904 году Томас Салливан начал упаковывать чай в мелкую тару – шелковые мешочки, сразу на чайник. Но они были безгранично далеки от пакетиков. Предложенный же Фрунзе вариант так и вообще «родился» лишь в конце 1950 года. Поэтому оформление документов прошло едва ли не в одно касание. Влет. А дальше, Михаил Васильевич целый месяц потратил, подключив и Феликса Эдмундовича, чтобы найти приличного дельца. Мелкого. Но толкового и не хапугу. То есть, бизнесмена в самом хорошем смысле этого слова.

Что оказалось крайне непросто.

Дело в том, что НЭП строился изначально на очень специфических и, во многом, порочных принципах. Что породило массу уродливых последствий.

Строго говоря нэпманы, как в те годы называли предпринимателей, делились на две неравные доли. Абсолютное их большинство представляло собой мелких ремесленников и лавочников, которые честно зарабатывали свой хлеб. Кое-кто поднимался и повыше. Но в целом это было категорически сложно. Если честно. Потому что сырье, транспорт и энергию жестко контролировало государство. И оно всеми доступными силами старалось ограничить доступ к этим ресурсам для бизнеса. Плюс налоги. Плюс открытая пропаганда, находящаяся на грани публичной травли. Плюс очень деятельная и пристальная работа в целом некомпетентных органов, в которых хватало авантюристов, желающих сделать себе сделать карьеру на «раскрытии» дел. В том числе и сфабрикованных.

В общем – жизнь у таких дельцов была «сладкая» настолько, что хоть все бросай и иди простым рабочим на завод. Но, они хотели, они горели, и они пытались. Несмотря ни на что.

Другая часть нэпманов, по сути крошечная, представляла собой сборище разного рода жуликов и авантюристов, которые грабили как государство, так и простых людей. По самым разным схемам. Учитывая в целом очень низкий уровень образования и компетенции чиновников это было несложно. Ведь все ключевые посты занимали бывшие революционеры, которые в основе своей ничего кроме как разрушать и бунтовать не умели. И на созидательном труде плыли безбожно.

Плюс взятки.

О! Советский Союз тех лет был поистине «коммерческим государством». На нижнем и среднем уровне за некоторое вознаграждение представлялось возможным решить практически любой вопрос. Не обязательно, кстати, денежным. Например, нередко чиновники просто становились на довольствие, получая крупы, мясо и прочие товары в качестве подарков на регулярной основе. Их тупо прикармливали.

Что и не удивительно.

Зарплаты в основном колебались в пределах 45–75 рублей в месяц. По покупательной способности это очень приблизительно соответствовало 35–60 тысяч в месяц для Москвы лета 2022 года. Терпимо. Но весьма скромно. А людям семьи требовалось содержать. И у многих жены сидели дома с детьми. Иной раз с множеством детей. Из-за чего брали и крупой, и мукой, и деньгами. Всем. Охотно. И без «подмазать» дела почти что не делались.

Особенно отличались в этом деле коммунисты, которые использовали свой партийный билет в качестве своего рода «брони». На что много кто жаловался. Как следствие эта самая группа аферистов-нэпманом находилась в тесной смычке с разного рода чиновниками на местах, партией, представителями «органов» всех мастей и уголовниками. Маневрируя между ними. И зарабатывая просто астрономические деньги, по меркам обывателей. А потом с помпой спуская их в увеселительных заведениях. Причем не в одиночку, а в компании со своими подельниками.

Гадкая ситуация.

Проблема лишь в том, что руководство Союза с первых дней НЭПа его старательно саботировало. Из-за чего Владимир Ильич даже порывался уйти в отставку. Не пустили. Но и противодействовать меньше не стали, давя НЭП в меру своих сил. Но не аферистов в первую очередь, а нормальных бизнесменов.

Аналогичным ударам подвергались и иностранные концессии. Работа которых во многом проходила словно в зоне боевых действий. Включая расход личного состава на потери. Своего рода «ранеными и убитыми»: посаженными и расстрелянными. Не спасал даже заграничный паспорт. В «органах» ведь разные люди были. Особенно тогда. В условиях, открывающих огромные возможности для достаточно находчивого и решительно авантюриста. Тут познакомиться. Там связи завести. Тут кого нужно задержать. Там устроить проверку.

В общем – бизнес цвел и процветал. Но ни разу не созидательный. Этакие «святые 90-е», только доведенные до натурального абсурда. Вполне целенаправленно. С одной стороны, любой частный капитал и частная инициатива в бизнесе шла в полное противоречие с идеологией коммунизма. То есть, что крестьяне, что нэпманы, даже сапожники, живущие своим трудом в маленькой лавочке, были тем, что коммунисты стремились изжить. Уничтожить. С другой, сложившаяся ситуация была удобно много кому в партии. Они ее считали не правильной, но пользовались в полном объеме. Поэтому она процветала и даже благоухала в своей противоестественности и чудовищном уродстве. Этакий «застенчивый воришка» в государственном масштабе.

Так вот.

В таких условиях Михаилу Васильевичу было весьма непросто найти подходящего исполнителя для своей задумки. Честного дельца с каким-никаким, а оборотом, чтобы мог потянуть создание новой мастерской.

Но нашел.

И тот уже в марте вышел на рынок. С новым товаром – пакетированным чаем. Из-за довольно медленной машинки они получались заметно дороже простого чая. Что обеспечило им хоть и ограниченный, но резкий, твердый успех. У разного рода состоятельных людей. Что-то вроде признака статуса… вроде малинового галстука, который за углом дороже…

Прибыль пошла.

Побежала свежим, бодрым ручейком.

В апреле Михаил Васильевич получил свою долю в 2 тысячи 341 рубль. Довольно небольшую. И после налогообложения. Полного, честного и правильного. Чтобы комар носа не подточил.

Почти все эти средства он сразу же спустил на благотворительность. Просто закупил для ближайших школ все необходимое. Ну там парты, учебные пособия, бумагу, чернила, мел и так далее. О чем стал составлять подробнейшую бухгалтерию.

На всякий случай.

Ему самому же на жизнь вполне хватало наркомовской зарплаты. В 1926 году для партийных служащих была установлена максимум в 175 рублей. Вот его он и получал. Для сравнения муж Эллочки Людоедки в романе «12 стульев» получал 200 рублей, что было для нее оскорблением. А события там разворачивались как раз в 1926–1927 годах. Что довольно занятно. Ибо нарком получал в те дни меньше.

– Женщины… – лишь констатировал Фрунзе, когда вспомнил этот момент. Сделав себе отметку – пообщаться с этими авторами. Просто потому что в детстве обожал оба их популярных романа.

175 рублей ему каждый месяц выплачивали в кассе. Но жилье было выделено из казны, а не съемное. Медицинское обслуживание бесплатное, ибо член партии. Питался он преимущественно в наркомате. Опять же – бесплатно. За счет наркомата. Одевался – тоже. Какие-то необходимые безделушки в быту, вроде печатной машинки, также приобретал на ведомственные деньги. Из-за чего каждый месяц он тратил едва ли 15–20 рублей. Еще 80 отдавал маме на содержание детей. Остальные же откладывал.

Старая советская еще привычка. Откладывать. Он ее в себе так и не изжил. Что там, в XXI веке, что тут.