Погружение (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич Страница 38

— Договорились. А сами откуда плывете?

— Да думали, покатаемся, все равно завтра драть будут. А выясняется, что не зря.

— А меня к вам пустят?

— Я начальник подготовительной команды, по приказу, — важно заявил Костя, — командир приказал привлекать любые силы, но сделать. Вопрос решим.

Через час кораблик причалил к нужной пристани. Мы сошли. Километра два шли пешком. Ребята рассказывали про курсантские годы. Влад расспрашивал про общих знакомых, про мою учебу, планы, личную жизнь. Услыхав, что я рассталась с парнем, оба приосанились.

У КПП возле часового пришлось сидеть часа полтора, пока решат вопросы. Два раза прибегал Костя проверить, не сбежала ли, и ободрить, что вот-вот они всех построят.

Появился Влад с усатым прапорщиком. «Где она ночевать будет? Сами охраняйте».

— Товарищ прапорщик беспокоится, что солдатики из взвода охранения приставать будут, — пояснил Влад.

Меня провели через КПП. Представили толстому майору, тот тоже повеселел. И повели на склад. Усатый прапорщик выдал мне новенькую афганку и зеленую майку под нее. Я переоделась. Волосы спрятала под кепи. Кроссовки оставила свои. Но прапорщик все равно подобрал мне офицерские берцы. На всякий случай.

Койку мне поставили третьей к ребятам в какой-то дежурке. Сумку оставила, Рик тоже разлегся в тени. А я пошла получать инструмент. Красок оказалось много, и в пачках и в банках. Кисти старые, засохшие. Две бутылки олифы. Я сразу налила ее в банку и замочила кисти.

Фронт работ оказался велик. Вся наружная наглядная агитация побита временем и погодой. Начнем с ворот, далее путь следования, плац, потом остальное. Пара солдатиков притащили лестницу.

И началось. С воротами справилась быстро. Даже пририсовала пару веточек под звездой. Позвали на обед. Ребята накрыли в той же дежурке. Рис с мясом, гороховый суп, компот. Рику дали солдатской перловой каши с кусками вареного сала, зато много.

Работала я быстро, часть за мной преображалась. Майор уже три раза бегал смотреть. Провели развод на плацу.

На ужин пюре картофельное с куском минтая. Чай с тремя кусками сахара, две середки белого хлеба с кружочком масла. Солдатская пайка, как я поняла. Рику опять досталась перловка. Уже темнеет, а впереди еще работы треть. Попросила свет. Вытащили какой-то прожектор. Рисую при нем.

Всходит солнце. Значит, уже три, четвертый. Заканчивала уже ближе к подъему.

Майор, как хомячок, обежал каждый уголок. Все везде блестит, все ярко и красиво. «От лица командира части объявляю вам благодарность». Спасибо большое. Мне теперь спать. Ребята тоже все посмотрели. Довольные, но уставшие. Им спать не придется. А я пью чай и заваливаюсь.

Просыпаюсь от взгляда. Откидываю с головы одеяло. Стоит Влад.

— Сколько время?

— Шестнадцать ноль пять.

— Как проверка?

— Уехала только что. Наш борт в семнадцать ноль ноль. Мы договорились, чтоб тебя взяли.

— Все, встаю. Собаку кормили?

— Кормят, не беспокойся.

Влад деликатно вышел. Я вскочила, умылась в туалете, оделась в афганку. На улице уже переминаются ребята. По пути к КПП зашли в штаб доложиться. Майор вышел из гомона и звона посуды поддавший, с красным лицом и запахом тушенки. Мне сказал отдельное спасибо, пригласил заезжать и ушел. А мы бегом бросились к УАЗику.

До Туношны недалеко. Добрались во время. Нам уже машут издалека, чтобы быстро загружались. Мы разместились на жестких скамейках. Двигатели взревели. Корпус дрогнул. Рик прижался к моим ногам.

Глава 14

Самолет приземлился через два часа. Грохот моторов с завыванием утих. «Добро пожаловать в международный аэропорт Бобруйск!» — донеслось от Влада.

Мы вышли за КПП. На меня в афганке не обратили никакого внимания. Костя убежал звонить — докладываться.

— Тебе куда? — спрашивает Влад.

— В Гомель.

— Сейчас Костик придет, решим.

Тот вернулся радостный:

— Командир похвалил! Комиссия все признала удовлетворительным, а наглядную агитацию — образцовой. Все, разрешил завтра отдыхать. Свобода!

— Отлично! Нам надо Машу в Гомель отправить.

— Так туда наш инженер Валентиныч едет на выходные. Сейчас найду его.

Через пятнадцать минут Костя вернулся с сухим седеющим мужичком, уже переодевшимся в гражданку. Тот кивнул: «Та возьму. Только песик шоб седушку не запачкал, мяшок постэлим». И прошел к белой четверке. Мы попрощались с ребятами, обменялись телефонами. Они приглашали с собой, обещали в общаге устроить, но я сослалась на дела. Вместе с Риком мы разместились на заднем сиденье, он занял почти все место, а голову положил мне на колени. Мужичка звали Сергей Валентинович. Молча ездить он не может — болтал всю дорогу. Я только поддакивала, да рассказывала, как случайно оказалась помощницей ребятам.

Уже стемнело, когда мы увидели огни Гомеля.

— Тебе куда? — спросил он.

— Пока не куда. Жилье буду искать.

— Давай, к родителям жены заедем. Скажу, что ты знакомая сослуживца. На пару дней точно пустят. А там определишься.

— Замечательно. Я заплачу, сколько скажут.

Через двадцать минут мы у частного дома на улице Камышовой. Недалеко речицкое шоссе. Место, вполне подходящее под требования деда Егора. Я разминаюсь, пока Сергей Валентинович объяснял хозяевам, кто мы и зачем. В калитку выглянула пожилая женщина: «Проходите». Меня провели в комнату, собак остался на крыльце. Сергей Валентинович еще бросил пару фраз и уехал. Хозяйка предложила чаю, и за столом я рассказала, что должна встретится со знакомыми, но путешествие получилось не по плану, поэтому придется подождать пару дней. К чаю были бутерброды с маслом и сыром. Рику налили простокваши и накрошили хлеба. Он лизнул хозяйку, Наталью Дмитриевну в руку, чем очень растрогал. Потом меня уложили в соседней комнате. Я попыталсь заговорит насчет оплаты, но хозяйка только отмахнулась.

Утром я проснулась в девятом часу. Солнце ярко освещало комнату. Доносились восхитительные запахи. Встала, оделась в свою одежду. Афганку свернула трубочкой и убрала в сумку.

— Проходи, доча. Умываться там, — махнула рукой хозяйка в сторону умывальника, — во время встала. Сейчас драники будем есть.

Горячие белорусские драники со свежим домашним молоком — яство богов. Я жмурюсь, хрустя поджарочкой. Рассказываю о себе, об учебе.

У дедов своя корова. Недалеко Днепр, но рыбалку Василь Петрович не жалует. Сейчас оба на пенсии, работали учителями, квартиру оставили сыну, который живет там с женой и двумя детками.

— Мы их в лагерь отправили, — поясняет хозяин, — подальше от радиации. У нас еще нормально, а южнее есть пятна заражения, не меньше, чем в Чернобыле.

Я пытаюсь договориться об оплате, но меня и слушать не желают. Тогда говорю, что нарисую портреты обоих, если успею.

Чтобы переварить быстро меняющиеся обстоятельства, после завтрака напрашиваюсь помогать. Берусь пропалывать грядки с луком и чесноком. Надела штаны от афганки, очень удобные, и белую майку. На голове кепи. Солнце печет. Рик лежит в теньке. Монотонная работа оставляет наедине с мыслями и ощущениями. Откинула голову вверх.

Поняла, что изменилась — четко, как государственная граница. Напряжение ушло. Из людей, из природы. Никто не рвется из жил, никакого пролетарского надрыва, когда сломанными ногтями цепляются за грязный камень в непонятной борьбе. Тут спокойно все.

В обед отправилась вместе с хозяйкой в магазин. Окраина города. Гомель размером с Ярославль. В магазине свободно лежит молоко, кефир, какая-то ряженка под желтой крышечкой. Надо будет попробовать. И колбаса! Вареная и рядом же полукопченая. Я ее не ем. Но такое разнообразие продуктов удивило.

И народ, что встречался по пути — мягкий, болтливый, без всякой озлобленности и обреченности. Это стало открытием. Сразу захотелось здесь жить.

Ближе к вечеру ждали в гости Сергея Валентиновича с супругой. Я помогала с готовкой и столом. Уже заканчивали, когда знакомая белая четверка припарковалась у калитки, а по дорожке тесть катил уже коляску. Валентиныч вышел из машины и вдвоем онипересадили женщину с заднего на коляску. Она в белом платье в мелкий горошек. Красивое, но измученное лицо. Около тридцати пяти лет.