Оборот третий. Яйца Нимиры (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич Страница 4

— Летающее над деревней яйцо? — уточнил Яйцерик. — Нет, я бы заметил.

— Но если вдруг заметишь…

— Первым делом сообщу, конечно.

Голем молчал. Дверь не захлопывалась. Я мучительно хотел кашлянуть, но держался. Мы все сидели за столом: Яйцерина, Диана, Фиона и я. Даже ворон. Правда, он скорее сидел на столе. То, что яйца не ели в привычном смысле этого слова, не мешало им сидеть за столом перед пустыми тарелками. Это было важной частью семейной традиции в каждом доме.

— С ними была птица, — сказал, помолчав, голем. — Чёрная птица. Я понимаю, если вы подумали, будто они священны и спустились с неба, чтобы положить конец нашему господству, но…

— Нет у вас никакого господства, сектанты! — разозлился Яйцерик. — Яйца веками жили, как мы, яйцеверы! А вы — всего лишь кучка помешавшихся…

Смех голема его оборвал. У голема было преимущество: он говорил и смеялся всеми яйцами сразу, то есть, был громче любого отдельно взятого яйца.

— Ты не так уж стар, Яйцерик, но Высшая Яичница уже совершенно не озаряет своим сиянием твой желток. Скоро, скоро прилетят Благословенные Птицы. И куда, как ты думаешь, положат они новые яйца? В безопасное место на ровной площадке, где все яйца стоят чистыми и красивыми в ожидании перерождения, или в какую-то непонятную деревню, где яйца бегают и прыгают, ежесекундно рискуя быть разбитыми? Они положат яйца к нам, Яйцерик. Ещё две-три кладки, и мы поглотим твою деревню, как поглотили десятки деревень до этого. Многие из твоих так называемых «яйцеверов» уже добровольно присоединились к нам. Посмотри. Узнаёшь ли ты вот это яйцо, составляющее меня?

— Яйцериса! — ахнул Яйцерик.

— Да, это я, — раздался одинокий яичный голос. — Я отвергла свою яичность, и с тех пор в мой желток пролился свет Высшей Яичности. Я провожу дни в любви ко всему сущему.

— Мы не враги, Яйцерик, — вновь заговорил голем всем големом. — Когда ты позволишь себе это понять, твоя жизнь изменится.

С грохотом захлопнулась дверь. Послышался характерный звук перекатывающегося яйца. Я тихонько откашлялся. В трагическом молчании Яйцерик запрыгнул на свой стул и уставился в пустую тарелку. Отчётливо было слышно, как на стене тикают часы в форме яйца.

— Хватит! — вдруг рявкнул Яйцерик, и тарелки на столе подпрыгнули так, будто бы он стукнул по нему кулаком.

— Охеррррррел? — обиделся ворон и на всякий случай перебазировался на плечо Диане. — Ррррразоррррррался!

Полностью проигнорировав птичку, Яйцерик обратился ко мне:

— Поначалу я действительно думал, что вы пришли с неба помочь нам в борьбе. Но пора открыть яйцо на очевидное. Яйцефиона только и делает, что гуляет в лесу, рискуя столкнуться с тайной кладкой яйцекратов. Яйцедиана вообще ничего не делает. Птица только ругается. А ты, Костя Старательное Яйцо, самый лучший из всех, так и не научился отличать яйцо от яйца!

— Как ты меня назвал? — вытаращил я глаза.

— И меня! — подхватила Диана.

Фиона молчала. Она вообще после своих лесных трипов стала молчаливой, и сейчас-то пришла только потому, что вечер приближался, а вечер приносил запах гипотетического бухла. Всё-таки от алкоголизма ни в какой лесной дзен не спрячешься.

— Папа сделал тебе комплимент, — пробормотала Яйцерина. — Только представители самых знатный родов имеют право…

— Молчи, Яйцерина! — Яйцерик снова стукнул невидимым кулаком по столу. — Вы, пришельцы, того и гляди спровоцируете войну, и виноват буду я. Моя семья понесёт ответственность за вас! Я не могу этого допустить.

— Выгоняете? — спросила Диана.

Паники у неё в голосе, мягко говоря, не слышалось.

Яйцерик замялся. Я мысленно фыркнул. Быстро же у него запал иссяк.

— Ещё три дня, — промямлил он. — Если через три дня Костя Старательное Яйцо не научится отличать яйцо от яйца, вы покинете мой дом. Я не имею права рисковать своими яйцами.

— Понимаю, — сочувствующе сказала Диана. — Яйца — они одни, на всю жизнь. Да же, Фиона?

Фиона негромко на неё зашипела, давая понять, что убила бы, да нечем. Я сильно наклонил голову, чтобы не было видно попыток сдержать смех. Но Яйцерик заметил.

— Вам смешно? — закричал он, подпрыгнув на стуле (как?!). — Вы потешаетесь над яйцами, которые дали вам приют? Которые делятся с вами благодатью? У нас, между прочим, её не так уж и много!

— Папа! — одёрнула его Яйцерина.

— Что «папа», что «папа»? Ты была в гостях целую неделю, ты не видела, как они оставляют полные тарелки! Благодать быстро портится, ты же знаешь. Да все знают! Мне приходилось её выбрасывать, совершая тяжкий грех!

— Простите, — подняла руку Диана, как примерная школьница. — А о чём вообще речь? Что за «благодать»?

— То, что лежит у тебя в тарелке, неблагодарное яйцо! — крикнул Яйцерик.

— О… — Диана взяла ложечку и потыкала пустоту. — Так это надо есть? Я не знала.

— А вы что, думали, мы тут просто так сидим перед пустыми тарелками?

— Нет-нет, — поспешил я заверить Яйцерика.

Я тоже взял ложку. Ощущение было такое, будто с ребёнком играешь. Зачерпнул ничто, сунул в рот, прожевал, проглотил. Прислушался к ощущениям — мало ли…

— Я не могу смотреть на это глумление! — Яйцерик свалился со стула и стремительно выкатился за дверь.

— Нафиг, — решительно сказала Диана, когда мы вышли на улицу после ужина.

— Действительно, — подхватила Фиона. — Если у них и алкоголь в таком же духе…

— Тихо вы! — одёрнул я обеих. — Не хватало ещё, чтобы нас в самом деле выставили.

— А что мы теряем? — посмотрела на меня Диана, озарённая лучами заходящей яичницы и очень при этом красивая, несмотря на изрядно пошорканное платье. — Миску «благодати» вечером и нытьё яйца?

— Крышу над головой мы теряем, — проворчал я. — Плюс, может, он вообще психанёт и сдаст нас яйцекратам. А те — сама видела, ребята спокойные, но их бронепоезд стоит на запасном пути.

Фиона, вздрогнув, потёрла затылок, куда прилетело яйцом-камикадзе.

— Ну и свалим сами, — сказала Диана, сложив руки на груди. — Поживём в лесу. Фиона же, вон, как-то справляется.

Я тихонечко взоржал.

— Не поняла юмора, — процедила сквозь зубы Диана.

— Фиона — частично кошка, у неё инстинкты есть, которые не только бухать зовут, — пояснил я. — Я, допустим, тоже в походы ходил, в школе. Да и так, на шашлычки с пацанами ездили, планировали на день, зависли на неделю. Потом, у нас с Фионой хоть шмот соответствующий. А ты в своём платье как в лесу жить собралась? Ты вообще себе представляешь, что это такое? Мне таки кажется, что твоя крутизна — больше в городских условиях проявляется.

Диана презрительно фыркнула на меня и отвернулась к яичнице, почти сползшей за горизонт. Но, что интересно, промолчала. Секунд пять. Потом буркнула:

— Всё-то тебе моё платье покоя не даёт.

— Есть немного, — признался я. — Я не говорил, что работаю внештатным агентом передачи «Снимите это немедленно»?

Тут Диана повела себя совершенно неожиданно. Она усмехнулась и вдруг, придвинувшись ко мне, склонила голову к моему плечу.

— Херррррасе, — отреагировал ворон на крыше яйцедома.

Фиона ничего не замечала, либо ей было поровну. Она вдруг задалась вопросом:

— А если мы отсюда уйдём — что дальше? Так и будем прыгать из мира в мир, спасаясь от агентов?

— Да упаси господь! — содрогнулась Диана. — Это были временные трудности. Которые возникли, кстати, из-за вас. Обычно я работаю гораздо более аккуратно и почти совсем не попадаюсь.

— Так что мы будем делать? — не отставала Фиона. — Куда подадимся?

— Планов — громадьё, — вздохнула Диана, всё так же прислонившись ко мне. — Выбраться, Шарля-корабля отыскать. Потом заработаем немного деньжат, мир себе построим.

— Мир? — переспросил я.

— Ага. Какой-нибудь плёвый мирочек, вне официальной Сансары, чтоб можно было спокойно отдохнуть.

— Для этого ведь Творец нужен.

— Да есть у меня один на примете… Может, и Творец, чёрт его знает.