Василий Сахаров - Воин Яровита Страница 40

– Ассера Рига взяли?

– Не получилось, он сам под стрелу подставился, видать, смерти искал.

– Ну и ладно, не очень-то он нам и нужен был. А что с посланниками Эстридсена делать?

– А что-то не так? – Сотник посмотрел на варяга.

– Они боятся, как бы мы их вместе с тамплиерами не порубили, а потом детей Свена в море не утопили.

– Пусть не переживают. Наше слово крепкое, да и поручители в этом деле серьёзные. Мы обещали – вернём наследников Эстридсена, когда на свои корабли погрузимся, значит, так и сделаем. Сделка есть сделка.

– Я им так и сказал, но они всё равно беспокоятся.

– Ладно, сам с ними поговорю, а пока давай трофеи собирать и к берегу выдвигаться. Не лежит у меня сердце здесь ночевать.

Варяг и витязь обменялись кивками и разошлись. До наступления темноты оставалось ещё несколько часов, но сделать за это время предстояло многое: и трофеи собрать, и раненых перевязать, и подготовиться к тяжёлому ночному переходу.

Глава 16

Вниз по течению реки Ледде вдоль правого берега в море шли тяжело нагруженные лодьи. Одна из них, «Морской волк», выскочила из общей колонны, замедлила ход и подошла ближе к земле. На носу корабля появился русоволосый здоровяк в простой полотняной рубахе, командир витязей Святовида сотник Лют Валигор. Видимо, он разглядел венедские лодьи и знакомые шнеккеры с резными носовыми фигурами, а рядом меня с товарищами, и захотел немного пообщаться.

Я не ошибся. Валигор сложил ладони рупором, и над водой разнёсся его голос:

– Эге-ге-й! Вадим!

– Чего?! – отозвался я.

– Вам помощь нужна?!

Обернувшись, я посмотрел на Громобоя и Вартислава. Оба бодрича отрицательно помотали головой, и я снова обратился к сотнику:

– Нет! Сами справимся!

– Добычей делиться не хотите?! – В голосе витязя была весёлая подначка.

– Не хотим! – подтвердил я.

– Ну, смотрите сами! Удачи вам!

– Благодарю! А вы как сходили?!

– Хорошо! Лунда больше нет! Векомиру чего передать?!

– Поклон!

– Лады!

«Морской волк» прибавил ходу и пошёл в море, а я кинул взгляд в сторону осаждённого нами Леддечепинга и обратился к бодричам:

– Думаю, можно начинать штурм.

– Да, пора. – Воевода Громобой усмехнулся в бороду.

– Полон набрали. Теперь дело за воинами, – вторил ему княжич.

– Тогда пойдёмте.

Покинув берег Ледде, где рядом с сожжёнными причалами стояли наши суда, вместе с ближней охраной Громобоя и Вартислава, а также с Немым мы пошли к городу. Близилось время «Ч», когда венедские воины и мои ватажники под прикрытием местных жителей пойдут на штурм, и я был уверен, что всё сложится так, как мы хотим. Правда, в самом начале операции возникли некоторые трудности, и нам пришлось попыхтеть, но ничего, мы рук не опустили, и теперь к захвату Леддечепинга всё готово.

Согласно предварительному плану, дружины бодричей и мой отряд собрались в бухте Кеге-Бугт, пересекли Зундский пролив и высадились в Скандии. Витязи Святовида и руянцы двинулись на Лунд, а наше войско сразу же разделилось на два отряда. Дружина Вартислава блокировала дорогу из Леддечепинга в глубь Скандинавского полуострова, а остальные воины были брошены на сбор бондов и рыбаков. И вроде бы делалось всё правильно и с умом, но даны разбежались по дебрям, и нам пришлось их отлавливать, а это дело нелёгкое. Поэтому, пока мы согнали к городу восемьсот местных жителей, прошло трое суток. Потом ещё день потратили на сооружение штурмовых лестниц и щитов, и сегодня, прямо с утра, собирались пойти на приступ. Однако опять вышла заминка. Ярл Кнуд Магнуссон выслал парламентёров, которые просили мира. Не бесплатно, разумеется, а за вознаграждение в сумме ста кёльнских марок золотом и четырёхсот марок серебром. Это сумма нешуточная, двадцать пять килограммов в одном драгоценном металле и сотня в другом. Но мы отказались, и теперь данам придётся туго.

Мы вошли в лагерь. Штурмовые отряды были готовы, а про пленников из хашара и говорить нечего – они пойдут туда, куда их подтолкнут копейные наконечники и мечи. Наша тройка в броне и при оружии остановилась на западной окраине лагеря, где концентрировались воины, и мы с Вартиславом одновременно посмотрели на опытного воеводу, который в военных делах понимал побольше нашего.

– Командуй, Громобой, – сказал я.

– Веди, дядька, – добавил сын Никлота.

Воевода повернулся к своим воинам, которые погонят на валы пленников, и взмахнул рукой:

– Пошли!!!

Дружинники, держась пятёрками и десятками, древками копий стали поднимать данов с земли. И над толпой, которая состояла преимущественно из мужиков, сразу же разнёсся негодующий вой. Бонды и рыбаки не хотели идти на валы, и кое-кто даже пробовал сопротивляться, ведь в их жилах тоже течёт кровь викингов. Однако бунтарей попросту убивали, и вскоре человеческая масса, подхватив щиты-павизы и длинные грубые лестницы, сбилась в кучу и направилась в сторону семитысячного города.

Поле перед оборонительными насыпями покрылось живым ковром из людей. Глядя на них с высотки, на которой водружены наши знамена, можно было подумать, что это муравьи, стремящиеся в своё жилище и несущие в него щепки и траву. Однако это только иллюзия, которая исчезла сразу, как только в городе забили созывающие защитников Леддечепинга на валы сигнальные колокола.

Горожане и немногочисленные хирдманы Кнуда засуетились и забегали. Человеческая волна приближалась к городу неумолимо, грозно, и остановить её можно, только перебив всех, кто идёт на штурм. Но как стрелять в тех, кого ты знаешь? Как лить смолу и кипяток на головы людей из окрестных деревень? Каково это – убивать соплеменника, который, возможно, является родственником призванного под руку ярла ополченца и тянет на себе лестницу под страхом гибели? Наверняка воины ярла и жители Леддечепинга думали об этом. Значит, у многих в решающий момент дрогнет рука, а на это и расчёт. Жестокий и, возможно, нечестный. Но война в принципе грязное и кровавое дело, а не поединок вождей и не шахматная партия, после которой все фигурки, вне зависимости от цвета, возвращаются на доску. Так что к чертям собачьим рефлексии и мысли о слезинке ребёнка. Гуманизьм, через мягкий знак, так его и разэдак, ещё не придумали, и я знаю, что нас никто щадить не станет. Даны для крестоносцев – лепшие друзья, а для нас – злейшие враги, которых необходимо уничтожать и загонять под ярмо. Это моё оправдание перед совестью, и это моя Правда, за которую я готов биться, пока не испущу последний вздох.

– Стрелки! – разнеслась над лагерем следующая команда Громобоя. – Вперёд!

Сотня моих арбалетчиков и четыре десятка лучников из разных экипажей двинулись вслед за первой штурмовой волной. И тут же новый приказ воеводы:

– Воины, пошли!

Дружинники и ватажники начали движение за стрелками. Во временном лагере осталось всего два десятка легкораненых и столько же здоровых воинов – на них охрана имущества, и ещё пятнадцать человек находятся на лодьях. Не дай боги, сейчас нам кто-нибудь в спину ударит, корабли сожжёт и припасы уничтожит. Вот только некому прийти на помощь Кнуду Магнуссону, внуку короля Нильса, и городу Леддече-пингу, так что вешайтесь, гады, к вам пришла беда.

Молча воевода направился к валам. Мы с Вартиславом – за ним. Телохранители – справа и слева. Знаменосцы следом. На ходу я проверил, насколько легко выходит из ножен Змиулан. Отлично, клинок готов испить кровь врагов. Мой щит – у Немого. Можно подраться, но сегодня я в драку не спешу. Моё дело нынче командирское: наблюдать, руководить сотнями, координировать действия воинов и наносить удары в самое слабое место противника.

Тем временем хашар вплотную подступил к валам. Защитники города попытались осыпать идущих за пленниками штурмовиков стрелами. Но в сутолоке сделать это сложно. Ну и к тому же практически сразу сказали своё веское смертоносное слово арбалеты. Залп! И не менее десятка викингов падает замертво. Жертв немного. Согласен. Только здесь главный фактор не смерть, а психологический эффект. Каждый вражеский боец передовой линии видит кучно летящие стрелы, и ему кажется, что стрелки целятся именно в него. При этом защитник думает, что следующий болт может попасть ему в грудь или голову, а значит, он инстинктивно будет искать укрытие и надеяться, что кто-то другой отразит венедов и оттолкнет штурмовую лестницу. Такова психология человека, и здесь ничего не изменить, а пока арбалетчики перезаряжают своё оружие, прикрытием штурмовых колонн занимаются лучники.

Первые лестницы поднялись, на миг застыли над толпой и стали опускаться на валы. Вот одна прижалась. Следом вторая. Третья. Ну и так далее. Тяжёлые лестницы замирали, и пленники начинали по ним своё восхождение. Сверху попытались лить смолу, а потом вновь полетели стрелы и камни. Однако сопротивление, что удивительно, было очень слабым. Хотя чему тут удивляться? Наиболее сильные и яростные викинги покоятся на дне Большого Бельта, где их рыбы доедают, а неподготовленный ополченец, которому мерещатся армады злых варягов, при штурме и без грамотного руководства теряется.