Ученик лоцмана - Борис Борисович Батыршин Страница 43

мы с ним пользовались во время наших перемещений — маячный буй в Кандалакшском заливе, другой, на водохранилище вблизи Долгопрудного, странное сооружение из солнечных зеркал в мире Трёх лун, и, конечно, маяк на Бесовом Носу. Оказалось, что новые записи созданы пока только для двух первых; два других впервые задействовал ты, Серж, сказал Валуэр — а значит, и вносить в реестр их предстоит тебе. Вот этим, кстати, и займёмся — и сие действие станет своего рода твоим первым официальным действием в члены Гильдии Лоцманов.

Что ж, надо, так надо — и следующие полчаса мы потратили на то, чтобы сначала передвинуть стремянку к нужному стеллажу, потом извлечь с полки на высоте примерно четырёх метров один из множества томов, относящихся к Фарватерам, ведущим к Земле. А вот с миром Трёх Лун вышла неожиданная заминка — сколько Валуэр не шарил по высоченным стеллажам, сколько не рылся в запылённых каталожных ящиках — он не смог найти ни единой записи, имеющей отношение к этому миру. В итоге он сдался, заявив, что вообще-то, всё это очень странно и даже подозрительно — раз этого мира нет в Реестре — то откуда та сумасшедшая девчонка, Дзирта, раздобыла его координаты, чтобы выставить по ним астролябию? В любом случае, разбирательство придётся оставить на потом — внесение в Реестр не нового маяка, а целого мира требует совсем другой процедуры, сопряжённой с куда большими формальностями.

Пользуясь случаем, я осведомился, что именно даёт мне статус первооткрывателя нового Фарватера? Да, в общем-то, почти ничего, ответил мастер Валу. Разве что, согласно правилам Гильдии, ты можешь объявить этот маршрут закрытым — и тогда любой из Лоцманов, намеренный им воспользоваться, должен будет получить твоё разрешение. Но так редко кто поступает — зачем?

А вот это было уже интересно, подумал я — не помешает иметь свой, персональный Фарватер на Землю — и тот, что ведёт к маяку на Бесовом Носу подходит для этого лучше всего. Но это я обдумаю вечером, под гостеприимным кровом матушки Спуль; пока же мастер Валу сам внёс в Реестр необходимые записи(плохо, плохо быть безграмотным, надо скорее учить язык!) воспользовавшись для этого одной из расставленных по всему Залу конторкой. Чернила и перо были тут свои, особые — другими делать записи здесь, оказывается, запрещено. Моё же участие свелось к тому, что я поставил подпись и приложил под ней свой вымазанный чернилами палец — отпечаток, подтверждающий личность, такой придётся, как он объяснил, оставлять всякий раз, пока я не стану полноправным членом Гильдии. Валуэр прибавил к записям куски тёмно-жёлтой бумаги, на которых были нанесены карты, отмечающие новые Маяки — после чего, мы, вернув том на место, направились к лестнице, ведущей наверх, на охватывающие зал по периметру галерей. Там, на четвёртом уровне, сообщил мой спутник, находится контора, где меня предстоит внести в список претендентов на вступление в Гильдию — под его, Валуэра, поручительство, разумеется. Мне пришлось немного подождать — на второй снизу галерее Валуэр оставил меня, объяснив своё отсутствие какими-то срочными делами. Впрочем, скучать мне не пришлось — зрелище Зала Реестров сверху производило неизгладимое впечатление, и я даже не заметил, сколько времени он отсутствовал.

Гильдейский чиновник в форменном тёмно-синем мундире с серебряными нашивками внёс моё имя в другой гроссбух, задал с десяток вопросов и снова заставил меня расписаться. После чего, несколько суетливо пожал мне руку и проводил до двери, напоследок напомнив, что мне, как официальному теперь уже ученику Лоцмана следует обзавестись гильдейской формой — и носить её всякий раз, когда я буду выполнять обязанности, связанные с моим новым статусом. Надо ли напоминать, что все разговоры велись при любезном посредничестве мастера Валу, иначе я бы попросту не понял ни слова. Плохо, плохо быть безграмотным, надо скорее учить язык…

На этом мы и расстались; Валуэр, у которого были какие-то свои срочные дела, высадил меня на одной из центральных улиц, осведомившись, сумею ли я самостоятельно найти дорогу домой. Получив подтверждение, он показал мне дом, на котором висела вывеска, изображающая портновские ножницы — «этот портной давно обшивает Лоцманов, я сам не раз пользовался его услугами — и мы расстались, договорившись встретиться за ужином, в 'Белом Дельфине».

IV

Хорошая всё-таки штука — послеобеденный сон. Управившись у портного довольно быстро (с меня сняли мерки и с помощью всё того же универсального языка жестов предложили прийти послезавтра на примерку), я собрался было пообедать в одной из кафешек на улице Полнолуния, когда почувствовал, что остро нуждаюсь в том, чтобы переварить полученную в Гильдии информацию — причём желательно, в спокойной обстановке. Что ж, сказано-сделано; минут через тридцать я уже стучался в дверь матушки Спуль, а ещё спустя четверть восседал в столовой, а хозяйка подавала вкуснейшее баранье рагу с овощами, луковый суп и крошечные хрустящие булочки с чесноком, ещё горячие, с противня — восторг, да и только!

Попытка предаться после такого пиршества размышлениям позорно провалилась — я не заметил, как заснул, а проснувшись, обнаружил, что до назначенной встречи в «Белом дельфине» остаётся ещё не меньше трёх часов. Торопиться, стало быть, некуда; я попросил принести мне кофе, а сам развалился в кресле перед холодным (лето же, середина дня!) камином и принялся перебирать в памяти события этого утра.

Перво-наперво — причисление к кандидатам на вступление в Гильдию Лоцманов. Это, как ни крути, полезно; статус, положение в обществе — вместе с «вицмундиром», (который ещё только предстоит примерить) ониопределяют отношение окружающих к моей скромной персоне. Впрочем, Зурбаган — город небольшой, по российским, во всяком случае, меркам; если не считать приезжих и «транзитников», останавливающихся здесь между прохождениями Фарватеров, от силы тридцать тысяч жителей, не дотягивает даже до хорошего райцентра. Новый статус причисляет меня теперь к числу постоянных обитателей города, пусть и «стаж» мой в сумме едва-едва дотягивает до двух суток. И не удивлюсь, если скоро меня начнут узнавать на улицах — как узнают других старожилов. Между прочим, определённые признаки этого уже имеются — выйдя из «ателье» я направился в сторону «Смородинового переулка, где располагается мой новый дом — и на углу улицы Полнолуния ощутил спиной чей-то пристальный взгляд. Я, в полном соответствии с читанными и пересмотренными детективными и шпионскими историями оборачиваться не стал: остановился и присел на корточки, чтобы затянуть якобы развязавшийся шнурок. Осторожный взгляд назад с головой выдал мне 'наблюдателя». Им оказался один из курсантов Морского Лицея — горстка этих парней в униформе, с золотыми якорьками на рукавах и пристёгнутыми к поясам кортиками, больше похожими на полноценные абордажные тесаки. Мне даже показалось, что я его узнал — ну да, определённо один из тех, кого мы с Валуэром рассматривали в тот, самый первый мой вечер в «Белом дельфине».

Всё это разом всколыхнуло во мне подозрения — Дзирта ведь тоже состояла в Морском Лицее, и вполне могло оказаться так, что та компания не просто потягивала тогда пиво в заведении тётушки Гвинкль, а прикрывала «коллегу», заранее запланировавшую визит ко мне — на случай каких-нибудь непредвиденных обстоятельств, скажем, возвращения мастера Валу. Да и взгляд «старого знакомца» очень мне не понравился — пристальный, сверлящий, с прищуром. Недобрый взгляд, нехороший…

«Лицеист» (или правильнее будет называть их «гардемарины»?) видимо, почувствовал внимание к своей персоне и торопливо отвернулся. Минуту спустя их компания скрылась в дверях кафешки, оставив меня наедине с внезапно возникшими страхами. Или это у меня паранойя разыгралась? Так ведь, вроде, раньше особо не замечал за собой подобного…

В общем, тогда я предпочёл выбросить происшествие из головы — мало ли, что не примерещиться воображению, и без того подхлёстнутому творящимися вокруг меня необычайными событиями? И вот теперь странный эпизод снова всплыл в памяти — шутки шутками, а вдруг, как говаривал Винни-Пух, «Это ж-ж-ж» неспроста'… Надо будет обязательно рассказать о своих подозрениях Валуэру, решил я. Он тут всё и всех знает, глядишь, и присоветует что-нибудь?

А пока — у меня ещё есть пара часов, и можно, пожалуй, прогуляться, пройтись по магазинам. Конечно, языковой барьер никуда не делся, но словарный запас, пусть и медленно, но растёт — а где его пополнять, как не в местных заведениях торговли