Крестоносец (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 45

— Мнишь, не желает этого?

— Нет.

— А как же разгром татар?

— Он ее татар не желал отдавать.

— Жигимонту? Так он же его призирает!

— Призирает. Но у него нет детей. Его дом пресекся. Это уже всем понятно. Бог от его рода отвернулся. И кто будет править его державой после смерти Жигимонта — не известно. Всеслав просто мстит. Мудро, хитро и страшно. Нам всем. Сохраняя лицо и честь. А как отомстит, так где-нибудь и осядет, чтобы дожить свои дни в покое. Поверь — его трогать никто не решится.

Иоанн Васильевич нервно пожевал губы, искоса глядя на жену.

— Молчишь?

— Ты думаешь, что, став соправителем он не плюнет на все?

— Не просто соправителем, а еще и тестем будущего Царя. Он просто не ожидает от тебя такого поступка. И ради будущего своих детей, мню, на многое пойдет. Даже переступив через свою обиду.

— А если нет?

— Тогда нам всем конец. Ляхи ведь с литвинами не сидели сложа руки. Они эти два года жужжали всякие глупости поместным. И я бы на твоем месте попыталась узнать настроения в Рязани. Ой чует мое сердце — они притихли не спроста.

— Я подумаю… — уклончиво ответил Царь под скептическим взглядом Царицы…

Глава 3

1559 год, 24 июля, окрестности Антиохии

Бах!

Ударил «Лев».

И 12-фунтовое чугунное ядро улетело в сторону ворот. Пробило их и, оставив достаточно аккуратное отверстие, затерялось где-то там… за ними.

Крепкие ворота Антиохии не были рассчитаны на такое грубое обращение. Тем более, что длинноствольные 12-фунтовые пушки, больше подходящие к эпохе Наполеоновских войн, чем здешних реалий, обладали довольно неплохой точностью. Достигнутой по методике Грибоваля. Из-за чего с этой смехотворной дистанции в какие-то двести метров ими можно было узоры рисовать на стенах. Выбивая их относительно прицельными выстрелами.

Понятно — рассеивание было.

Но не очень большое на такой дистанции.

Из той же самой бомбарды было бы квестом просто в ворота попасть. А тут — прицельно работали в полном покое.

По петлям.

Точнее стреляли туда, где ворота крепились к ним.

Бах!

Ударил второй «Лев».

Артиллеристы не спешили.

После выстрела они спокойно прочистили ствол от остатков картуза. Потом пробанили его тщательно. Взяли картуз, в который были увязан пороховой заряд, пыж и ядро. Аккуратно подали его в ствол и тщательно прибили. Пробили через запальное отверстие картуз специальным приспособлением. Подсыпали затравочного пороха. И начали корректировать наводку после предыдущего выстрела.

На все про все — минуты полторы — две. Без всякой суеты и мельтешения. Обстоятельно. Вдумчиво. Добротно. Из-за чего ствол орудия успевал немного остыть. И пальба получалась практически непрерывной. Да еще и без насилия над орудием.

Бам!

Ударило очередное ядро в створку ворот. И то вздрогнув подалось немного вперед, провиснув верхней левой стороной. Видимо крепление к петле или даже саму петлю удалось перебить.

Еще двадцать минут обстрела.

И удалось перебить правую верхнюю петлю. Отчего ворота натужно заскрипели, захрустели, да и вывернулись наружу. Полуметровой толщины да с мощным опорным каркасом для пущей прочности. Дубовые. Окованные железом. Весили эти ворота крайне прилично. С ними дурную шутку и сыграло.

Раз.

И вывернулись нижние кованные петли, не выдержав резко возросшую нагрузку. Да еще и сменившую вектор давления, начав не давить не сверху вниз, а поворачиваться. И, выломав нижние крепления, ворота рухнули наружу.

Почему не внутрь? Из-за упоров, которые должны были повысить стойкость ворот к ударам тарана.

За ней открывался вид на подъемную решетку, разбитую ядрами, в том числе ударившими в нее рикошетом — от каменной стены. Деревянная, окованная железом решетка у самого выхода из башни. Она оказалась не в пример более хрупкой и менее стойкой, чем ворота…

Небольшая пауза.

И «Львы» переключились на фронтальные бойницы башни.

Сам по себе проход через ворота даже при выбитых воротах — большой риск. Если башню обороняют. Ведь оттуда могут лить кипяток или кипящее масло. Кидать камни на головы. Стрелять. Причем под разными ракурсами стрелять. И нужно было немного подготовить башню к штурму. Так сказать — разогреть ее предварительными артиллерийскими ласками…

А пока артиллеристы развлекались Андрей смог отвлечься, обдумывая новости из Москвы. Они ведь до него доходили. Пусть и в сильно ограниченном объеме. Например, очередная весточка пришла буквально сегодня утром.

Зачем он пошел на юг?

Чтобы дать элитам в Москве «обосраться» в прямом и фигуральном смысле. Всем. Комплексно. Включая Царя.

Что это ему давало?

Власть. Реальную власть над ними, избавляя его от необходимости массовых репрессий или упасти Кхалиси Гражданской войны. Он ведь изначально не собирался окапываться в этом южном гадючнике. Даже задерживаться сильно не хотел.

Его цель была проста.

Он желал установить на Руси банальный сегнунат или что-то в этом духе. Менять династию было глупо, как и захватывать всю полноту власти даже в формальном ключе. Разгребать то политическое говно, которое веками накапливали Рюриковичи ему не хотелось от слова вообще. Как и ввязываться в чрезвычайно непростой квест по легализации новой династии, в случае прямого захвата власти. А так… получалась параллельная структура со своими людьми. Формально подчиненная Царю, но практически обладавшая всеми необходимыми полномочиями и доминирующая в державе…

Зачем ему была власть?

Потому что он тупо не мог договориться с Иоанном. Это оказалось технически невозможно в силу психических особенностей Царя. В том числе и потому, что Иоанн свет Васильевич, прозванный заочно вражеской пропагандой Грозным, таковым был не больше, чем Николай 2 Кровавым…

С самых молодых ногтей маленький Ваня столкнулся с таким дерьмом, что иной человек его за всю свою жизнь в таком объеме не встречал. Подозрительная скоропостижная гибель отца. Отравление матери, выступавшей при нем регентом. Травля его родственников. Постоянное унижение и прессинг по отношению к нему. Доходило до того, что по юным годам его не только ничему не обучали, но и даже в еде ограничивали.

Этот мальчик был не более чем свадебным генералом, мнение которого никого не интересовало. Бояре лишь прикрывались им для решения своих задач. И даже убийство зарвавшегося Шуйского имело к еще недееспособному Ивану никакого отношения. Даже если бы он отдал приказ его убить, никто бы ничего не сделал. Ребенок же. За него все решали регенты. И это убийство было не более чем очередная боярская разборка, в которой в который раз просто воспользовались именем молодого тогда еще Великого князя.

Дальше проблеск надежды — венчание на Царство. Окружение его людьми, которым молодой Царь доверял как себе. И болезнь… тяжелая болезнь 1553 года. Во время которой его предали эти самые ближние люди. Показав, что они ничем не лучше Шуйских и иных бояр.

Иоанн Васильевич и без того не сильно был склонен доверять кому бы то ни было, страдая от банальной паранойи. А тут и подавно все обострилось. Да, общался. Да, вел какие-то дела. Но не доверял никому. Вообще никому. Иногда Андрею казалось, что он даже себе не доверяет. А всех, кто демонстрирует свою верность, считал покамест полезными проходимцами, что пытаются втереться ему в доверие ради измены в самый неподходящий момент.

Беда? Еще какая.

Но она не пришла одна.

Потому что Царь верил.

Искренне. Истово. Отчаянно. И молился, ответственно молился по несколько часов в день. Каждый день. И особенно во время поста. Видя только в Боге и вере свое спасение и отраду. Так-то может это и не плохо. Но для монаха, решившего посвятить свою жизнь молитвам и духовному подвигу. Но никак не для монарха.

И все это происходило под бесподобным соусом из явной неврастении. Детские психологические травмы провоцировали эмоциональные взрывы и связанные вспышки неадекватности, которые могла гасить только Анастасия. Если бы при этом он еще и реальной властью обладал, то сумел бы в полной мере заслужить прозвище Грозного. Но, увы, а может и к счастью, Иоанн Васильевич был не самодержцем самодержавным, а обычным правителем, типичным для сословной монархии. Причем далеко не самым сильным и влиятельным представителем «профессии». Хотя там и так Царь или там Король являлся не более чем лучшим среди равных. И их реальная власть была очень скромной. По большому счету они не могли ни вздохнуть, ни пернуть без согласования с боярами или какими-то иными влиятельными представителями сословий. Из-за чего вокруг него шла постоянная борьба за влияние в боярских группировках. Что и находило свое отражение в крайней нерешительности и изрядной непоследовательности внешней и внутренней политике Царя. Он и сам не отличался особой храбростью, но даже там, где мог бы пойти в атаку, ничего толком продавить. Веса политического не хватало. Из-за чего лавировал, играл и юродствовал как мог, чтобы этим кублом аристократов вокруг себя хоть как-то управлять. Понятное дело — пока он еще держался из-за своей жены — Анастасии, которая и правила по сути, умудряясь договариваться обычными способами. Потом же Иоанн совсем от рук отбился. И откровенно бесновался. То убежит в село, отрекаясь от царства, и вынуждая аристократов уговаривать его вернуться. Ибо без хоть какого-то арбитра, пусть и номинального, они не смогут. То какого-то клоуна родовитого поставит на Царство вместо себя. Ну и так далее.