Goblins - Стальное сердце. Часть 1 Страница 48

— Погоди, милая — и, обращаясь ко мне — А как так получилось, что никто в деревне не понял, что наш сын так изменился?

Кажется, ему в голову пришла какая–то идея.

— А кто должен был это понимать?

Этот вопрос поставил Намикадзе в тупик.

— Как это кто? Ты что, в поместье один живешь? И никто из членов нашего клана не заметил, что мальчик так изменился?

А сейчас я его разочарую.

— Если однокомнатную конуру, в которой твой ребенок жил последние несколько лет, с тех пор, как его попросили из приюта, ты называешь поместьем — то нет. Никто не заметил. Некому было замечать.

На лице Минато проступило выражение крайнего удивления, смешанного с раздражением.

— Я вынужден снова усомниться в правоте твоих слов, Штайнер–сан. Ты хочешь сказать, что ни Сарутоби, ни Какаши…

— Про первого знаю — это нынешний Хокаге — невежливо перебил я его — Про Какашу слышу в первый раз. Не видел ни разу.

— Какаши — машинально поправил меня Минато — Хатаке Какаши. Мой ученик…

— А Ханаби Хьюга? — вмешалась Узумаки — Она была моей подругой, неужели ты скажешь мне, что незнаком с ней?

— Это мать моей подружки Хинаты, она нас и познакомила, еще на первом курсе академии.

Кушина ничего мне на это не ответила.

— Так вот — продолжил я — Никто не заметил, что в теле вашего сына теперь нахожусь я, просто потому, что он практически ни с кем не общался. Немного денег мне приносили домой, а друзей не было. А если бы и были — память вашего сына досталась мне, вроде как, по наследству.

— Интереееесно — протянул четвертый — Память, говоришь… Ты знаешь, где мы находимся? — неожиданно он решил сменить тему.

— Ну, если верить этой страшной собаке (Йааааалиииииссссс!!! — проревели из клетки) — То это Внутренний Мир Наруто.

— А ты понимаешь, что это такое?

— Если честно — не очень — мне начинала надоедать эта игра в угадайку — К чему вы ведете, Минато–сан?

— А к тому — он торжествующе улыбнулся — Что Внутренний Мир — отражение твоей души в твоем же теле. И если твои слова правдивы, тебе досталось тело моего сына и его память, и ты можешь всем этим пользоваться — тогда ты сможешь найти воспоминания моего сына, до твоего, якобы, вселения. Покажи нам их, Штайнер–сан. Ты сможешь, если этот Внутренний Мир теперь твой. Ведь все, что с тобой случилось — находится здесь.

Я с трудом подавил желание послать этого проверяльщика в задницу.

Все–таки, я, в глубине души, добрый человек, мне жаль Кушину, да и Минато явно не в себе.

— И как, по–вашему, я это сделаю? — высказал я парочке свое закономерное недоумение — Я тут первый раз, если что.

— Просто пожелай. Желай сильно, и то, что хочется — сбудется. Это твой мир, здесь ты творец.

Просто пожелать, значит? Попробуем.

Я выдохнул, я сконцентрировался.

Я пожелал.

Сильно–сильно пожелал, представил, как наяву…

Мою руку оттянула прохладная тяжесть, я опустил глаза и узрел чудо: деревянная кружка, объемом в две пинты, украшенная резьбой и с шапкой пены.

Такая мне даже снилась иногда, в новом мире.

Минато отчетливо скрежетнул зубами, а Кушине явно захотелось сказать мне много слов, судя же по кашляющему рычанию, пополам с бульканьем, доносящимся из клетки, лис пытался утопиться.

Неужели?

Я отхлебнул — да, это то самое густейшее темное пиво, что варил трактирщик из корчмы, которая находилась в деревне, возле форта нашего легиона. Он был мастер, и вкуснее пива чем у него я не пробовал. А еще у него были две дочки…

Впрочем, неважно.

— Штайнер–сан — обозначил неудовольствие Намикадзе — Может быть вы…?

Хм, нехорошо вышло. Неловко, я бы сказал.

Ладно, в сторону забавы.

Воспоминания хотите, значит?

Я вновь сосредоточился, вызывая в памяти картины прошлого. Но этого мало, надо, чтобы все видели эти двое, и на стене зала начинает проявляться движущаяся картина.

Ага, вот это я, после прибытия — встаю, шатаясь, бреду к шкафу, нахожу там зеркальце, и отражаюсь в нем: лохматый пацан лет 8–10, костлявый и грязный, с растрепанными волосами цвета соломы и огромными ярко–голубыми глазищами. На лице кроме разводов грязи присутствовали тонкие шрамы, нос был явно несколько раз сломан.

Кушина всхлипнула.

Нет, надо раньше…

Вот мелкий Наруто бредет по улице. Ему грустно и одиноко, нет друзей и не с кем поговорить. Люди отворачиваются от него, на их лицах, почти на всех — гримасы злобы и отвращения. За что они ненавидят его, ведь он ничего им не сделал?

Вот паренек возвращается в свою пустую пыльную комнатенку, готовит немудреную еду и пересчитывает оставшиеся монеты, прикидывая, хватит ли их до конца месяца. Пересчитывает их, хотя знает — нет, их не хватит, и придется на несколько дней затянуть ремешок.

— Кай!!! — вопль Кушины был неожиданным, но концентрацию я не потерял, да ее уже и не нужно поддерживать.

Вот Наруто лежит на дрянном старом футоне, бессмысленно глядя в потолок. Он хочет понять, почему он один. Почему у всех окружающих кто–то есть, у всех! Только у него нет никого. Тиски одиночества сдавливают сердце, и слезы текут по лицу ребенка. Синяки и ссадины, полученные в драках с другими детьми, перенявшими злобу взрослых — это пустяк, стократ больнее одиночество.

— Хватит — тихо проговорил Минато. Его супруга спрятала лицо у него на груди. Это не гендзюцу, я способен это понять. Прости, что сомневался в твоих словах, Штайнер–сан.

Глава 28

… — Силы моей жены были подорваны извлечением биджу, и тогда я принял решение запечатать его в своем сыне, пускай даже и ценой своей жизни.

Я, по–видимому, должен был преисполниться печалью, проникнувшись трагизмом ситуации, описанной мне главой этой семейки. Ну как же: умирающие мать и отец, над телом сына, оставляют его одного, в столь жестоком мире…

Как–то не получалось преисполниться.

Нет, я честно пытался, но вот никак.

Сильно хотелось ругаться, но я держался, а в особо трагичных моментах, вроде того, как женщина–джинчуурики (!) рожает сына главе поселения в хижине (!), расположенной в каких–то чигирях, роды вместо профессиональной повитухи принимает не пойми кто (!), а на стреме… В охране, то есть, всего два шиноби. Два. Это один, и еще один. И оба — бабы. Ну и муж еще бдит. Так вот, конкретно на этом моменте пришлось даже зубы стиснуть, чтобы вслух не высказать все то, что я об этом думаю.

О да, именно так и куется оружие деревни. Хотели сделать все в тайне? Как дальнейшие события показали, базарные торговки секреты лучше хранить умеют.

Однако вот и выяснилось, кого следует благодарить за наше с парнишкой счастливое детство. И раньше было ясно, что тварь в печати — не природная аномалия, но узнать, что стоящий напротив меня мужик в плаще засунул эту гадость в собственного первенца, было, по меньшей мере, странно. Да, безжалостный дядька.

— Наверное, Намикадзе–сан, у вас были веские причины настолько испоганить жизнь своему сыну — история, поведанная мне сей образцовой семейной парой, как по мне, изобиловала странными и недоступными моему пониманию моментами — Весьма веские.

— А ты на моем месте поступил бы по–другому? Потерять биджу, значит сильно ослабить деревню — маска уверенности и спокойствия, сохраняемая Минато до этого момента, дала небольшую трещину — Баланс биджу, это одна из основ существования скрытых деревень! Я выполнил свой долг Хокаге, и не смей меня за это осуждать, Штайнер–сан. Ты был воином, и, значит, понимаешь, что такое долг.

Понимаю.

Уважаю.

Не одобряю.

Он выполнил свой долг, и сохранил биджу для Конохи. Но что мешало сделать все по уму? Ай, что уж теперь… И весь этот ворох проблем достался мне.

— Я знаю, что ты хочешь мне сказать, Штайнер–сан, вижу по твоему лицу — четвертый, уверенный в своей правоте, смотрел мне прямо в глаза — Будь ты на моем месте, я уверен…

У меня этот разговор начал вызывать изжогу.

— Будь я на твоем месте, Минато–сан, я бы удавился.

Тот осекся.

— Твой клан уничтожен, жена погибла, ты и сам сыграл в ящик, лишив Коноху сильнейшего бойца, а заодно и Хокаге, сын растет… Рос, то есть, вечно голодным дурачком, которого жители твоего города ненавидят — скажи, ты этого добивался?

Грубовато получилось, сам понимаю. Но надоело уже сопли по стенам размазывать. Обгадился — не спрашивай, почему воняет.

— Ненавидят? Ты ошибаешься…

— Да, Минато–сан, именно так. Глянь–ка сюда…

Старушку четвертый явно узнал.

— Откуда он явился, никто не видел, но пришел он со стороны квартала Узумаки, разрушив там все. Знаешь Наруто, мне тяжело тебе это говорить, но люди говорили, будто биджу вызвал твой отец, чтобы напугать и ослабить остальные кланы Конохи и заполучить полную власть над деревней, но потерял над ним контроль, и демон вырвался на свободу.