Чужая шкурка - Андрей Геннадьевич Кощиенко Страница 48

…Так, вроде чистая…

Я критически осмотрел решетку, которую тёр. У мамы Юн Ми, в меню её кафе были не только жареные цыплята, согласно вывески, но и мясо. Мясо посетители жарят сами на круглых жаровнях, установленных в центре стола, приготовляя то самое пулькоги, которое так любит Юн Ми. Короче говоря, пулькоги, это тонко нарезанная говядина (свинина или курица), маринованная в смеси из соевого соуса, сахара, кунжутного масла, чеснока и перца чили. Замаринованное мясо подаётся в мисках и жарится прямо за столом, на гриле. Пулькоги буквально означает — "огненное мясо".

"Огненное мясо"

Также готовят гальби — жареные свиные или говяжьи ребра, предварительно замаринованные по такому же рецепту. Ну, не знаю… По моему мнению, мясо должно быть — солёным. Жареное сладкое мясо, как-то меня — "не врубает". Хотя, может, тут дело привычки. Местные трескают за милую душу, оставляя после себя горы решёток с "пригорелостями". "Пригорелости" нужно счищать, ибо каждому клиенту положено класть на гриль чистую решётку. Вернувшись из аэропорта, я вызвался на это грязное дело, ибо работа, как я уже говорил — тупая, не занимающая голову, а мне хотелось подумать. Проанализировать результаты путешествия. Когда я вернулся, мама Юн Ми меня уже потеряла, поскольку я отсутствовал почти пять часов. На обрушившиеся, на меня вопросы ответил — "немножко заблудилась", а телефон — "забыла". Меня накормили "здоровым супчиком" и я выявил желание помочь семейному бизнесу, выбрав посудомойку…

Чистая! — вынес я окончательный вердикт осматриваемой решётке — годится!

— Ага! Попалась! Серый волк пришёл! — внезапно кто-то заорал у меня над ухом и меня крепко ухватили за бока.

Резко поворачиваю голову вправо. Чёрные очки-капельки, чёрный плащ с поднятым воротником. Мужик. Маньяк!!!

«Маньяк»

Резким ударом правого локтя пробиваю ему в нос. Маньяк громко вскрикивает и хватается обеими руками за повреждённый орган. Воспользовавшись тем, что меня выпустили, обрушиваю ему на голову решётку, которую мыл. Нужно было бы двумя руками, но правая, после удара локтем, отнялась. Поэтому, "нахлобучиваю" ему на голову её одной рукой, левой. Естественно, удар получается не очень сильный. Маньяк выпускает свой нос и с диким криком — "караул, убивают!" хватается обеими руками за голову.

Ща, я тебя дам! — кровожадно думаю я и, отскочив к столу, на котором сушится посуда, хватаю за ручку, очень удачно подвернувшуюся сковороду.

Маньяк топчется на одном месте, что-то мычит, держась одной рукой за разбитый нос, другой за голову. Я делаю в его сторону шаг, примериваясь как поудобней приложить ему сковородой с левой руки, но тут в дверях посудомойки появляется мама Юн Ми и, изменившись в лице, испускает полный ужаса крик: Юн Ми, что ты делаешь с дядей?!

ДЯДЯ?! Опс…

Место действия: Комната в доме мамы Юн Ми. За низеньким столиком с едой сидит мужчина в расстёгнутом чёрном плаще — дядя Юн Ми, Пак Юн Сок и мама Юн Ми. У дяди — отёкший и посиневший нос, в одну ноздрю которого вставлена белая ватка. Очков уже нет. Сломанные, они лежат на тумбочке рядом с телевизором.

— Аджжж! — произносит Юн Сок качая головой — невестка, почему ты мне ничего не сказала?

— У тебя и так много забот, деверь — опустив глаза, тихо отвечает мама Юн Ми — мы с Сун Ок сами справились…

— Вижу, как справились! Девочка память потеряла!

— Врачи не смогли больше ничего сделать… Говорят, память, совсем не изучена…

Мама Юн Ми кланяется, не вставая с пола.

Юн Сок вновь сокрушенно качает головой и обращается к невестке: Где деньги взяла на лечение?

— Виновник аварии оплатил счета врачей. Ещё три миллиона осталось…

— Не трать. Может, Юн Ми ещё что понадобится.

— По договору, если потребуется, он оплатит ещё…

— Всё равно, не трать. Чтоб он сдох, гад такой!

Мама Юн Ми ничего не говорит на это.

— Что будешь теперь делать, невестка?

— Не знаю. Молюсь, чтобы память к ней вернулась. Врачи говорят, что это может случиться в любой момент…

— Ээээ… — кривится Юн Сок — они много чего говорят…

В комнате наступает продолжительная тишина. Каждый из взрослых молчит, уйдя в свои мысли.

— Деверь, может… тебе сочжу налить?

— Нет — отрицательно качает головой Юн Сок — я к врачу еду. Заехал к тебе по дороге.

— К врачу?

В голосе мамы Юн Ми тревога.

— Почему ты едешь к врачу, Юн Сок-сии? Что случилось с тобой?

— Что-то… сердце побаливает — глухо отвечает тот, смотря в сторону, и трогая правой рукою свою грудь — вот, решил съездить, показать. Может, что посоветуют.

— Сердце?! — восклицает мама Юн Ми.

В её голосе слышен страх.

— Не волнуйся, невестка. Я не умру.

— Я буду молиться за тебя.

— Хорошо. Уверен, что твои молитвы мне помогут. Вот, возьми…

С этими словами Юн Сок лезет во внутренний карман плаща и, достав узкий белый конверт, протягивает его женщине.

— Тут немного, но…

— Деверь, но тебе самому нужны деньги! Лечится сейчас дорого!

— Замолчи, женщина! Я знаю, что я делаю. Если я даю тебе деньги, значит, я знаю, что могу тебе их дать! Хватит каждый раз отказываться! Ты же знаешь, что твои девочки для меня как дочери. К сожалению, я не могу им дать всего, как бы это сделал мой старший брат, но чем могу, я помогаю.

— Храни тебя Бог — со слезами на глазах шепчет мама Юн Ми, беря конверт.

— Какое несчастье — помолчав, говорит Юн Сок, качая головой — и так не вовремя! Дже Мин, может, тебе её выдать замуж?

— Ты что? — пугается мама Юн Ми —