НеТемный 4 (СИ) - Изотов Александр Страница 5

Я повернулся и вышел из подворотни. Всё равно этот мелкий пойдёт за мной… Уж больно вкусные яблоки.

Мне пришлось расставить мои цели в порядке важности. И самым важным пока казался Виол — только о нём мне было известно, что его скоро убьют.

Тем более, замок кнеза сильно чадил запахом паладина, и я не рискнул направлять туда Кутеня. Так что, Дайю с Креоной, думаю, пока подождут.

Сидор держал барда в своём соляном цехе. В том самом, где они прятали в магическую соль запрещённые к вывозу артефакты, и куда мы с Виолом ходили получать задания.

Кутень нашёл Виола в подвале, на его третьем, самом нижнем уровне. Бард выглядел совсем плохо, ему явно сильно намяли бока. Прикованный к стене, Виол медленно повернул голову на шорох, хотя цербер не издавал ни звука. Всё-таки слух у барда был отменным…

Крохотная камера была без окон, с одной толстой дубовой дверью. На ней мерцала какая-то защитная магия, но мне одного взгляда хватило, чтобы понять, что это слабое заклинание, даже цербер легко его обогнул.

Освещением служил небольшой магический светильник под потолком, который то и дело грозился погаснуть. Пол в комнатушке был устлан соломой и, как ни странно, искрящейся в слабом свете солью. Да, вся комнатушка была в белых разводах, будто здесь до того, как заковали Виола, лежали целые тюки с магической солью.

Только странно, что эти тюки хранились на самом нижнем уровне. Ну, если только в них не прятали настолько мощный артефакт, что понадобилось не только солью его засыпать, но и спустить в глубокое подземелье. Наверное, к Сидору время от времени всё же наведывается проверка, вот он и перестраховывается.

Кутень, потянувший носом, неожиданно чихнул. Соль действительно воняла целым набором специй, да при этом ещё и знакомым едким запахом целительной магии.

Когда цербер чихнул, мне почудился ещё какой-то запах, и моя интуиция заметно напряглась.

Тут разбитые губы Виола шевельнулись:

«Кутень?» — раздался его голос в моей голове, потому что я взирал на него через сознание цербера.

«Сам-сам-сам», — тихо протявкал мой питомец в ответ, почёсывая нос.

«Долго ты, громада. Сидор… кха… схватил Дайю и… кха… Креона побежала за ними… кха… Я слышал… кха… кха…» — бард закашлялся и повесил голову.

Сам я среди бела дня стоял за углом неказистой постройки, своими глазами рассматривая соляной цех за небольшим мостиком, и одновременно с этим разглядывая барда через глаза Кутеня. Внутри меня вспыхнула ярость от мысли, что Виол испустил дух, но хладнокровие Десятого потушило этот пожар.

Цербер отделился от тёмного угла, чтобы приблизиться к барду и обнюхать его. Запах магической соли сильно отвлекал, лез в ноздри, и цербер снова собрался чихнуть…

— Стой! — крикнул я одновременно и вслух, и в разуме цербера, — Не двигайся.

— Эй, чего изволите, господин дружинник? — рядом со мной скрипнули колёса.

Неказистый мужичок-возница, поправив плёткой соломенную шляпу, уставился на меня в ожидании. Сидел он на пустой телеге без бортов — просто пустое дощатое днище на колёсах, которое тянул мышастого цвета ослик.

Мне с моим разделённым сознанием и не самыми расторопными варварскими мозгами понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, чего он от меня хочет. Я и забыл, что у меня доспехи отдалённо смахивают на бронь кнезовой дружины.

— Вали давай, — буркнул я, махнув рукой, — Просто проверка. Кнезов приказ.

Возница, нахмурившись, оглянулся на пустую телегу и только пожал плечами. Потом легонько подстегнул ослика, и вскоре колёса заскрипели по мостику.

Тёмная ловушка, устроенная прямо посередине камеры Виола, мерцала под соломой, готовясь рвануться к церберу. Кутень послушно замер, с интересом разглядывая едва заметную щель на полу, и ждал моего возвращения в его разум.

Теперь ясно, для чего вся эта соль. Солома и густой магический запах скрывали запах тёмной магии, и я со злостью подумал, что Сидор меня практически переиграл. Хотя, может, это ловушка не на цербера, а на тёмного мага?

В любом случае, ловушка уже зацепилась за ауру цербера, и я видел, что мерцание тёмной щели попадало в унисон с сердцебиением Кутеня. Кое-как разобравшись в ощущениях, я понял, что это заряженный портал во Тьму.

Ловушки-порталы могут быть разные. Оттуда могла вырваться какая-нибудь ужасная тварь…

Или портал мог втянуть внутрь всех в камере… Хотя нет, на это у местных тёмных магов не хватит ни сил, ни знаний.

А вот портал послабее мог втянуть одного щенка, чтобы располовинить его. Это не такая уж сложная ловушка.

К сожалению, запах соли не давал мне разобраться точнее. Вот же гнус небесный! Я не мог рисковать Кутенем… ну и бардом, конечно же.

Вообще-то я собирался штурмовать подземелье с помощью цербера, и в мои планы никак не входило делать это по старинке, своими собственными глазами.

— А правда, что вы, лиственники, ловите детей и всех вешаете на своём дереве?

Я вздрогнул. В паре шагов позади, прижавшись к стене, стоял Лука.

Потрогав браслет «паранойи» на запястье, я покрутил головой. Какого хрена артефакт не почувствовал слежки?

— Откуда ты услышал эту ересь? — всё же я открыл рот.

— Ну, Клык рассказывал, — пацан держался настороже, — Говорил, что вешаете, как преступников, на ветвях своего проклятого дерева. Ну, того самого…

— Вечное Древо.

Я продолжал рассматривать логово Сидора, по памяти своей и цербера восстанавливая маршрут от входа в цех и до самой камеры Виола. А ведь там полно головорезов Сидора и, как назло, я всех не запомнил.

Их я не боялся, все внутри были обречены… Ну, если не на смерть, то на жизнь калеки точно. Но меня трогали опасения, что кто-то сможет вырваться и сообщить обо мне. А драка со стражей и кнезовой дружиной мне пока была не нужна.

— Да, да, Вечное Древо, — закивал малец, — Оно такое вечное из-за крови живых детей. Лиственники пускают кровь ещё живым детям, и они в мучениях смотрят до тех пор, пока последняя капля не это… ну… не прольётся под дерево.

Я вспомнил лиственницу Лею и скривился. Уж насколько я разбирался в людях, то веснушчатая была неспособна даже муху прибить.

Да уж, этот трущобный Клык ещё тот выдумщик.

— Так вешаем или кровь пускаем? — я обернулся, — Ты говоришь, кровь живых детей… А если сначала повесить, то как они останутся живы?

— Эээ, — Лука нахмурился и стал загибать пальцы, — Ну, Клык говорил, что корчатся от удавки… И смотрят, как кровь течёт… Да не знаю я!

Он шмыгнул носом. Я положил Луке руку на плечо, и тот даже не отдёрнулся. Не просто так он меня про лиственников спрашивал, ведь его взгляд так и говорил — вот бы он забрал меня туда, где можно ещё яблок наесться. И где тебя за это не бьют.

Я спросил:

— А почему ни кнез, ни царь не отдадут приказ хватать лиственников? Мы же детей крадём.

— Ну-у-у… вы же всё втайне это делаете.

— И поэтому Клык и все-все-все об этом знают?

— Ну-у-у… Наверное, — пацан сначала нахмурился, но, к моему удивлению, потом повеселел.

То, что этот яблочный громила перед ним не крадёт и не вешает детей, на самом деле было для него сегодня самой лучшей новостью.

— Тебя Сидор послал за мной следить? — спросил я.

— Ага. Вот только Клык деньги себе забирает… А тебе к Сидору надо? Ты за царским сыном?

Я поджал губы, но всё же ответил:

— Да.

— Царь, наверное, за него наградит.

Я сразу же схватился за подсказанную мысль.

— Наградит, и ещё как. А ты подумай, что он сделает с теми, кто помогал его сына схватить?

— Ой, казнит, наверное…

— Казнит. Всех, — повторил я, — Кто следил за его сыном. Кто помог схватить.

До пацана дошло не сразу, и он даже для уточнения ткнул себя в грудь пальцем. Я кивнул, и Лука сразу замотал головой:

— Не-е-ет! Я не-е-е-е… — у него брызнули слёзы, — Я же не это… У-у-у!

Вот и первые взрослые мыслишки у него проклюнулись. Соображалки у Луки хватало, чтобы понимать, где царь, где кнез, а где их Сидор. И что это всё не игрушки.