Варди Соларстейн - Финская руна Страница 8

Через пару часов пути по петляющей лесной дороге они остановились на привал. Из леса к телеге по свисту старика вышли оба суровых разведчика. Дед им важно кивнул, мол, хорошо справили службу. Затем достал мешок со снедью и развязал. Они поели хлеба с колбасой и сыром, закусили вареными яйцами, круто посолив их, и запили все молоком. Плотно покушав, в абсолютном молчании маленький отряд отправился дальше, в непонятное для Славки место назначения. Дед со Славкой все так же ехали на подводе. Эрмей и Юсси вновь растворились в лесу, ведя разведку впереди движения телеги. После этого походного перекуса Викторов совершенно неожиданно для себя задремал на сене, брошенном на подводу. Его банально укачало на лесной дороге, а голова немного кружилась, что он приписал свежему воздуху и воздействию выпивки. Дед не стал теребить пассажира, видимо, приняв его недомогание за концентрацию перед важным мероприятием.

Через несколько часов, преодолев на телеге значительное расстояние, они выехали на большую поляну, очень сильно вытянутую в длину и обладающую поразительно, для проплешины в лесу, ровной поверхностью. Полянка оказалась с секретом. Замаскированный ветками березы и ельника на краю ничем не примечательной взлетной полосы, стоял двухмоторный двенадцатиметровый бомбардировщик.

— Наш разведчик — летает высоко, видит далеко, — пошутил дед, когда они выехали на край взлетного поля, которым на самом деле оказалась эта вроде бы ничем не примечательная поляна. — Эх, как жаль, что у нас аэродромов в десять раз больше, чем самолетов. Но тебе повезло — успел ты, ведь сегодня последний день, завтра его уже тут не будет. На нем полетишь и прыгнешь. Если, конечно, господа из тайной полиции, ВАЛПО, опять не вставят нам палки в колеса. Любят они это делать, особенно к вечеру. Ну, да и на них управа есть!

Находящийся как под действием дурмана Викторов, у которого все внимание ушло на разглядывание самолета, фразу деда выслушал вполуха, уловив только то, что его сбросят с парашютом. И что опять дед жаловался на трудности с органами. Зато он отметил, что на борту самолета намалевана здоровенная голубая свастика. «Юнкерс восемьдесят восьмой, что ли?» — попытался припомнить Викторов немецкие самолеты. — «Да нет, не похож, что это за модель тогда, с башенкой стрелка сверху?»

— Эрмей! Юсси! — подозвал дед Велхо своих «подмастерьев». Те выросли перед телегой, словно из под земли.

— Покажите, на что вы способны! Провод отсюда в штаб найдите и перережьте, заодно принесите мне батарею от радиостанции.

Мужики обалдело переглянулись. Приказ о прямом саботаже на собственной территории их удивил преизрядно.

— Так мне Ларсу Рафаэлю сказать, чтоб прислал других, поисполнительнее? — задал вопрос как бы в темень леса, размышляя сам с собой, этот явно непростой дедок. Оба диверсанта, не перемолвившись ни словом, растворились в лесу по разные стороны от дороги.

Цокнув языком, Велхо тронул телегу дальше к самолету. Возле широко раскинутых плоскостей двухмоторного древнего бомбардировщика он остановил свое транспортное средство. Лошадка тут же стала жевать траву на обочине летного поля.

— Здесь побудь, а я пока пойду найду коменданта аэродрома, — с этими словами старик ловко спрыгнул с борта подводы и исчез кустах, видимо, маскирующих землянку управления. — Надо, чтобы тебя немедленно отправили, а то как придет очередной запрет…

Вновь, будто все встреченные в этом лесу только в этом постоянно практиковались в свободное время, снова откуда-то, как из-под земли, выскочил молодцеватый офицер и подскочил к подводе, около которой разминался Ярослав, совершенно затекший после долгого сидения. Летчик пристально взглянул на своего будущего пассажира и обменялся парой реплик по-фински с кем-то в самолете. Затем он отдал честь и представился на русском языке с жутким финским акцентом:

— Капитан финских военно-воздушных сил Армас Эскола! Четвертый бомбардировочный полк!

Викторов, разглядывая этого очередного реконструктора, несомненно подошедшего чрезвычайно серьезно к делу, отметил отличное качество материала и большое количество воспроизведенных деталей мундира летчика. Первое, что бросалось глаза — темно синяя фуражка со здоровенной кокардой. В центре кокарды алым глазом сияла пуговичка с финским львом в обрамлении зеленых еловых ветвей. Над алым гербом раскинул крылья орел. Сам офицер был одет также в темно-синий френч, перетянутый коричневой кожаной портупеей с ремешком через правое плечо. Обязательные начищенные до зеркального блеска черные сапоги довершали не лишенный шарма и некоторой подчеркнуто подтянутой элегантности образ летчика. Хватало и знаков отличия. На синих погонах офицера цвели в ряд три цветка боярышника, а по обшлагу рукава сияли золотом три горизонтальные нашивки. Славке неприятно резануло взор наличие свастики на погонах, а также просто бросающийся в глаза приколотый на левом кармане довольно большой значок из белого металла и нанесенный на нем знак в виде той же черной свастики на синем фоне, контрастно расположенной внутри всей этой аляповатой эмблемы. Чуть выше нее висел золотой значок в виде довольно крупного финского пятилепесткового цветка боярышника. «Судя по свастике, реконструкция финской формы времен ВОВ», — подумал, прикинув варианты, Славка. — «Но такого обилия свастик в тот период я даже не предполагал. Тем более у финнов. Или это летчик Дитля?».

Славка, будучи в хоть и в старинной, но форме бойца РККА, машинально отдал честь и произнес в ответ в той же последовательности:

— Лейтенант войск противоздушной обороны Ярослав Викторов!

Они пожали друг другу руки. Финн улыбнулся. Предложил сигареты из смятой в кулаке пачки. Славка, как некурящий, очень вежливо отказался. Финн зажег сигарету и с видимым удовольствием выдохнул ароматным дымом.

— Вы тот русский, которого я должен сбросить за Пиетари? Должен отметить, нет ничего приятнее для пилота, чем выкинуть из своего самолета бойца противоздушной обороны, особенно без парашюта и пинком под зад!

С этими словами летчик оглушительно и очень заразительно засмеялся. Славка тоже поддержал своим хихиканьем этот своеобразный каламбур, удачно стилизованный под знаменитый финский юмор. Он уже понял, что его приняли за кого-то другого в этой исторической постановке. Викторов слышал о том, что, например, битвы наполеоновского периода воспроизводятся реконструкторами максимально приближенно к реальности. Со всеми детально имитированными мелочами военного и мирного быта. Анна с хутора абсолютно точно была актрисой, видимо, из какого-то финского или карельского театра — слишком красива, слишком отточено непринужденно себя вела. Целая индустрия, обслуживающая богатых бездельников и служащая основой для популярных телепередач, с успехом сейчас набирала обороты. Для таких дел заранее прописываются сценарии, камеры устанавливаются по возможности совершенно скрытно, чем достигается полное проваливание в избранную клиентом эпоху. У Славки сложилось впечатление, ставшее рабочей версией, что его приняли за представителя заказчика, для которого не совсем законно переправляют в Париж отреставрированную технику. И просто устроили такое вот шоу, с погружением в эпоху.

— Внимание, красный флажок! — внезапно воскликнул собеседник Славки. — Не вздумайте сейчас случайно выбежать на поле.

Славка удивился. Он было подумал, что данное опасение относилось к какому-то антракту в этом представлении или проезду современной тяжелой техники, но тут раздалась оглушительная серия выстрелов. Славка вздрогнул от неожиданности. Пилот заметил растерянный взгляд будущего пассажира и поспешил объяснить происходящее, но прежде похвалил:

— Хорошо себя держите, я в первый раз как услышал — в траву, как мышь, забился, испачкал штаны! — и пилот вновь засмеялся над собственной шуткой, достойной Швейка.

Честно говоря, Славке даже такое в голову не могло прийти, как прыгать в кусты при звуках выстрела, он не был ни участником локального конфликта, ни служащим в горячей точке, и поэтому подобные условные рефлексы у него напрочь отсутствовали.

— Это наш эстонский лягушонок Педер со своего швейцарского противотанкового дрына стреляет. Он сегодня тоже летит с вами. Представьте себе, этот нацист навесил на ручную противотанковую пушку телескоп и лупит сейчас из нее по Луне!

Славка решил поддержать шутку, по-видимому, про слишком увлекшегося реконструкцией клиента, но сделал это из-за своей растерянности несколько шероховато, хотя и добился цели.

— Так это эсто-о-о-о-нец, — долго протянул он, показывая неторопливость, приписываемую в анекдотах этой прибалтийской нации. — Я по часам смотрел, Луна в девять утра зашла. Может, по Солнцу все же стреляет? Как известно, он может прицелиться целых два раза. Сначала правым, потом левым глазом!