Санек 3 (СИ) - Седой Василий Страница 9

— Эх, Саша, было бы все просто, я бы и не переживал. Но, зная Кобу, боюсь, как бы чего не вышло. Ты слишком уж резкий и самостоятельный, а он не любит, когда ему перечат. Был бы ты взрослый, было бы проще, а так сложно тебя всерьёз воспринимать, вот и боюсь, как бы чего не вышло.

Вот в таких вот сетованиях и причитаниях по большей части и прошёл этот день. Когда пришло время отправляться в путь, я с удивлением обнаружил, что Абрам Лазаревич, собрался ехать со мной. Более того, к машине он школ сам, забавно опираясь на костыли. Слово «забавно», конечно, не очень уместно, но очень уж потешно он это делал, переставляя костыли не одновременно, а с небольшим рассинхроном, из-за чего при движении напоминал переевшую утку. Поехали мы на двух машинах, и уже минут через сорок были в Кремле.

Рассказывать, как мы добирались до нужного кабинета, я не буду. Нет, конечно, к безопасности лидера государства здесь относятся со всей серьёзностью, но косяков в организации охраны даже на мой неискушенный взгляд было более чем достаточно. Взять хоть тот же поверхностный осмотр на наличие скрытого оружия. Конечно, пистолет найдут, но стилет при желании можно пронести запросто. Про мелкие вещи в карманах типа расчёски или бумажника вообще молчу, их просто не замечали, а зря, как по мне. Но это ладно, как бы там ни было, мы благополучно добрались к нужному месту, и тут я удивился. Из разговора между сопровождающим и Абрамом Лазаревичем по всему выходило, что идём мы в кабинет Сталина. Удивился же я вот чему. Не раз и не два я видел этот кабинет в прошлой жизни по телевизору, собственно, как и приёмную перед этим кабинетом. То место, куда нас привели, совершенно не было похоже на то, что я видел раньше. Мы зашли в какой-то довольно просторный зал, украшенный замысловатой лепниной, и остановились перед массивной, тяжёлой даже на вид дверью. Здесь нам велели ждать, пока нас не позовут. Я заметил, что Абрам Лазаревич тоже с недоумением осмотрелся, но при этом ничего спрашивать у сопровождающего он не стал.

Ждать пришлось недолго. Минут через десять дверь приоткрылась, и нам велели заходить. Мы действительно оказались в кабинете, но очень уж большом. Посередине этого помещения стоял огромный длинный стол в обрамлении множества стульев. Стены кабинета снизу почти до середины были зашиты чем-то вроде деревянных панелей, а выше ровно окрашены в бежевый цвет и завешены самыми разными картинами. Учитывая огромную люстру на потолке, вычурную лепнину вокруг нее и замысловато уложенный паркет на полу, у меня это место ассоциировалось не с кабинетом, а скорее со столовой, переделанной в кабинет. За столом сидела очень представительная компания, состоящая из действительно важных людей: Ворошилов, Калинин, Молотов, Каганович…

Всего там сидело человек пятнадцать, но все моё внимание сразу же сосредоточилось на Сталине, которого я увидел за другим концом стола. Он в отличие от всех остальных стоял и, когда мы с Абрамом Лазаревичем зашли, произнес:

— Проходите, товарищи, присаживайтесь.

Абрам Лазаревич отошел на своих костылях от дверного проёма на пару метров.

— Добрый вечер, товарищ Сталин, — сказал он и после коротенькой паузы добавил: — Здравствуйте, товарищи.

Я про себя подумал: ничего себе, как тут принято, сначала с вождем здороваешься, потом с остальными. Прикольно. Сам между тем неожиданно даже для себя произнес:

— Здравия желаю.

Не знаю почему, но я не стал здороваться по примеру Абрама Лазаревича, как-то не по мне попугайничать.

Сталин одними глазами улыбнулся и ещё раз сказал:

— Присаживайтесь, будем сейчас знакомиться. Но сначала товарищ Калинин скажет два слова.

Рассказывать в подробностях об этой встрече я не буду, остановлюсь коротко на основных моментах, и на этом все. Потому что если я начну пересказывать все в лицах, мы тут надолго застрянем.

Когда Сталин сказал, что говорить будет Калинин, все как-то напряглись, что ли. Во всяком случае вся их расслабленность тут же куда-то подевалась, и они, казалось, даже сидя на стульях, изобразили стойку «смирно».

Калинин не стал долго рассусоливать. Очень коротко, буквально в двух словах, сказал, какой я молодец и что меня решено наградить, притом сразу двумя наградами. И просто отдал мне в руки две картонные коробочки и документы на эти награды. После этого он точно так же коротко поведал собравшимся о заслугах Абрама Лазаревича и вручил ему одну коробочку с наградой.

После его выступления все понеслось со страшной скоростью. Вспоминая все фильмы с участием Сталина и его сподвижников, которые я когда-то видел, сейчас я готов был рассмеяться. Во всех этих фильмах выступление любого руководителя этих дней не обходилось без кучи лозунгов, призывов и прочей лабуды. Фигня это все на постном масле. Эти люди, как никто, умеют ценить и свое, и чужое время. Поэтому все было очень конкретно, коротко и по делу.

Сначала сам Сталин ввёл нас с Абрамом Лазаревичем в курс дела. Обмолвился, что из-за чистки руководства от агентов влияния отношения Союза с Соединенными Штатами стремительно ухудшаются. Капиталисты, даже несмотря на кризис, разрывают уже заключенные контракты и прекращают поставки необходимого для индустриализации страны оборудования, тем самым полностью перекрывая нам кислород. Из-за этого у страны нет другого варианта, кроме как в разы увеличить товарооборот с Германией и попробовать наладить более интенсивную работу через мой концерн. Он сказал, что понимает: долго удержать в секрете эту деятельность не получится и может выйти так, что я лишусь в Соединенных Штатах всего своего имущества. Исходя из этого, он задал мне конкретный вопрос: оно мне надо, так рисковать, ведь у меня сейчас есть все, о чем другие даже мечтать не могут?

Честно сказать, удивил он меня этим вопросом и озадачил. Всегда и везде про этого человека говорили, что ему пофиг на человеческие судьбы, как и в целом на людей. И тут такой вопрос. Нет, я понимаю, что скажи я «идите нафиг, я ничем не хочу рисковать», и могло получиться так, что мне не позволили бы покинуть эти стены. Так и сгнил бы в каком-нибудь здешнем сыром подвале. Но ведь я не знаю этого наверняка. Вдруг просто махнули бы на меня рукой и выпнули из страны, типа живи как знаешь. Я без малейшего понятия, как бы оно было, да и выяснять не хочу, потому что точно знаю: деньги в жизни не главное, да и придумаю я, как их заработать здесь, если мне это действительно понадобится. Поэтому и ответил я достаточно легкомысленно, дескать, на одних Штатах свет клином не сошелся, мир большой и даже если исход будет самый неблагоприятный, я найду, где организовать новый бизнес.

Вот после этого своеобразного вступления и начался действительно конкретный конструктивный разговор. Мы обсудили, что и как будем делать и, самое главное, какие ресурсы будем для этого привлекать. Теперь у меня в принципе не будет проблем с деньгами, главное, чтобы я поставлял все нужное в самые короткие сроки. При этом мне особо подчеркнули: экономия, ради которой по большей части я и придумал свою схему, сейчас никому не нужна, главное — результат. Услышав это, я подумал: при желании я смогу чуть не половину американских заводов прибрать к рукам, а если применить свои знания из будущего, связанные со всякими там рейдерскими захватами, так и вообще — держите меня семеро. Такого натворить можно, что мало никому не покажется. Ещё меня спросили, чем они могут помочь мне в моей работе за границей. Тут, честно сказать, я слегка замялся, а потом плюнул на всякое стеснение и развернулся во всю ширь. Главное, что мне нужно, — это толковые люди, поэтому я попросил отправить ко мне на время толковых инструкторов, в основном для моих интернатов. Ведь идея расширить их меня так до сих пор и не оставила. Помимо этого попросил выделить кое-какую военную технику и боеприпасы. Когда ещё начну производить своё, а людей уже надо на чем-то учить. Пообещали помочь сразу, как только получат от меня списки необходимого, и это несказанно радует. Есть надежда, что и в этом направлении у меня все сдвинется с мёртвой точки. Не стал для меня неожиданностью и вопрос по поводу, как выразился Ворошилов, моих взаимоотношений с недобитыми белогвардейцами.