Мэтью Стовер - Герои умирают Страница 6

Иногда – как, например, сейчас, – беспощадно избивая гелиевый манекен, Хэри видел на его месте себя, даже ощущал, как под ударами хрустит его собственная шея.

Запись «Слуги Империи» была в своем роде уникальна. Несмотря на свою репутацию, Кейн редко убивал столь открыто и хладнокровно: это не нравилось зрителям. Им хотелось больше действия, больше риска – некоторые даже предпочитали честный бой. Сцена убийства принца-регента оставалась популярной спустя три года в основном благодаря жестокости, с которой Кейн проложил себе путь из дворца. Кроме двух стражников, старшего дворецкого и принца-регента, он убил еще четверых мужчин и одну женщину – всего девять человек. После этого он сам едва не умер, а его отчаянные попытки выбраться из дворца Колхари внесли в события большую остроту.

Будь он и вправду жителем Поднебесья, он умер бы в тот же день. Даже врачи из бригады Студии, оснащенные суперсовременными медицинскими технологиями, едва успели спасти ему жизнь после его срочной эвакуации. Когда раненый Кейн упал, теряя сознание, на темной улице Старого Города Анханы, последнее, о чем он подумал, это что Студия позволит ему истечь кровью, поскольку он не сумел добраться до точки переноса,

Для него было сделано исключение, причем на высшем уровне – принимать подобные решения мог только Женевский Совет попечителей. За Майклсона просил лично Артуро Коллберг, председатель сан-францисской Студии; к нему присоединился исполнительный директор Студии Тернер – сообща они выбили аварийную эвакуацию, благодаря которой он остался жив.

Аварийная эвакуация – вещь еще более редкая, чем алмаз без изъяна. Ведь если актера можно будет вытащить из любой мелкой заварушки, пропадет все напряжение, создаваемое сюжетом. Даже такие звезды, как Кейн, иногда погибали; именно поэтому виртуальные записи сохраняли свою популярность. Всегда присутствовала вероятность того, что нынешнее Приключение может оказаться для актера последним. И это незабываемое впечатление от пребывания в роли суперзвезды, когда его или ее зверски убивают, причем в реальном времени и в реальных ощущениях, чрезвычайно заманчиво для семей праздножителей и инвесторов.

Именно это и происходило с лежавшим в груде мусора и огрызков Кейном. Кровь лилась сквозь пальцы на склизкие булыжники, когда Кейн вдруг очнулся и увидел упавшую на него тень.

Хэри прислонился лбом к теплому после тренировки гелиевому манекену и обхватил его руками – так усталый боксер идет в клинч, чтобы удержаться на ногах. Воспоминания грызли его, как терьер грызет крысу, стараясь встряхнуть ее порезче, чтобы в конце концов сломать ей позвоночник.

Грязный переулок… тень на лице… Он открывает глаза и смотрит на силуэт, подсвеченный сзади городскими огнями…

Над ним стояла Шенна. На ее лице застыло выражение леденящего ужаса.

Она попала в Анхану сама по себе, в собственном Приключении, в роли Пэллес Рил. (Анхана накануне войны за престол была излюбленным местом записи различных сюжетов.) Крики во дворце, возгласы перепуганной стражи, пронзительные звуки труб и жестокая охота на людей на улицах Старого Города… Актеры слетались на эти сцены, как мухи на мед. Каждый из них надеялся привнести в свои третьеразрядные Приключения некую занимательность. Из сотен мужчин и женщин, искавших Кейна тем утром, только Шенна догадалась срезать путь через зловонный переулочек, где лежал виновник событий, все еще держа в кулаке окровавленные волосы, на которых болталась голова Тоа-Фелатона.

Только Шенна села рядом с ним, положила его голову себе на колени и гладила его волосы до тех пор, пока свет вокруг не померк.

Их брак просуществовал меньше года.

Было бы гораздо лучше, если б Хэри действительно умер в тот злосчастный день. Зачем Совет дал разрешение на аварийную эвакуацию, чтобы буквально в последний момент их с Шенной перенесло в реальность, где было гораздо холоднее, чем в том грязном переулке?

Их швырнули на Землю. Их бросили в объятия друг другу.

Вначале – когда они встречались, когда Хэри начал ухаживать за будущей женой и когда они только поженились – Шенна считала Кейна всего лишь персонажем Приключения. Она верила – в душе Хэри, в самом сокровенном ее уголке, притаился хороший, достойный человек. Она думала, что никто, кроме нее, не мог разглядеть этого – и так продолжалось до того самого утра, когда она положила его голову к себе на колени.

Когда ее взгляд упал на булыжники мостовой и на валявшуюся поодаль, похожую на шар голову пожилого человека с лохмотьями кожи на шее и кровавой дырой вместо глаза, она впервые засомневалась в муже.

Это еще не был конец их семейной жизни – нет, это было бы слишком просто. Ни он, ни она не привыкли пасовать перед проблемами. Они цеплялись друг за друга из последних сил, ссорились, мирились и снова ссорились, выворачивали себя наизнанку друг перед другом, не задумываясь о последствиях. Как всегда, Шенна поступила разумно и практично: она отпустила Хэри.

Уходя, она забрала с собой его покой.

Хэри оторвался от манекена и ударил его сбоку. Тот сложился пополам, как врезавшаяся в столб машина. Хэри начал исступленно колотить манекен кулаками, одеревеневшими пальцами, локтями, коленями, предплечьями, пальцами ног, пятками и головой. Но, сколько ни разжигал себя, он так и не смог почувствовать злость. А между тем злость была его единственным спасением от боли.

Наконец он стал задыхаться и остановился. Ему было нужно совсем не это – и он знал, откуда могла прийти помощь.

Ему необходимо вернуться в Поднебесье.

Ему необходимо стать Кейном.

И еще ему необходимо причинить кому-нибудь настоящую боль.

Как всегда, не обнаружив для этого подходящего объекта, он выбрал себя.

– Эбби, вызови Шенну, – приказал он. – Посылать только звук.

Зажегся настенный экран. Явление ее лица, ее зеленых глаз резануло словно ножом.

Разумеется, это была всего лишь запись – она, как и Хэри, давно уже не отвечала на звонки лично.

– Здравствуйте, – радостно, тепло и искренне произнесло изображение. – Я Пэллес Рид, странствующая чародейка. Кроме того, я Шенна Лейтон, актриса.

«Шенна Лейтон Майклсон», – добавил про себя Хэри.

– Если у вас есть какое-либо сообщение для Пэллес Рид или для Шенны Лейтон, говорите.

У Хэри пересохло во рту. Он был не в состоянии издать хотя бы звук, он мог лишь смотреть на нежный изгиб шеи, изящный овал лица, густые короткие кудри. При воспоминании о ее мягких волосах пальцы его дрогнули. Если б он закрыл глаза, то представил бы ее всю, до последней складочки кожи.

«Я изменюсь», – мысленно пообещал он изображению, однако не произнес ни слова, зная, что это бесполезно. Возможно, она подыграет ему хотя бы несколько дней, чтобы обмануть Вило. Возможно, она еще не настолько отдалилась от него, чтобы не помочь ему, но Хэри не мог просить об этом.

Отказ ранил бы его слишком больно – больнее могло ранить только ее согласие.

Шенна не раз говорила, что ей было горько расставаться с ним. Хэри не знал, правда ли это, не ведал, страдает ли она так же сильно, как он. Наверняка нет.

Руки его дрожали, в голове был полный сумбур. Он понял, чего ему так долго не хватало – он ждал повода поговорить. Благодаря настойчивым требованиям Вило ему было о чем поговорить с Шенной, не упоминая о том, что он не мог жить без нее, как бы ни притворялся. Он только не знал, как рассказать о случившемся помягче, дабы это не прозвучало как «наши покровители решили, что мы должны быть вместе».

Надо было что-то сказать. Он откашлялся и произнес:

– Шенна, привет. Это Хэри. Я…

– Минутку, – прервало его изображение, теперь уже в роскошном серо-голубом костюме, который Шенна носила в Поднебесье, будучи Пэллес Рид. – Поздравляю вас! Вы вошли в список моих друзей.

«Друзей? – подумал про себя Хэри. – Это мы друзья?»

– Как своему другу я могу сказать вам, что сейчас нахожусь в Приключении и вернусь вечером восемнадцатого ноября. До тех пор не ожидайте ответного звонка, и я постараюсь не разочаровать вас.

Хэри понуро ссутулился. Из-за всех треволнений он позабыл, что Шенна еще неделю назад отправилась на съемку очередного эпизода в своем Приключении. Хэри небрежно шлепнул ладонью по кнопке, разрывая связь. Шенны не было на Земле. Ее не было даже в этой Вселенной.

«Моя жизнь – короткий нырок в глубокое дерьмо», – устало заключил Хэри.

Пронзительный визг экрана резанул уши. Хэри вздрогнул и завертел головой. Было позднее утро, когда он начал пить: сейчас он сидел, закрыв глаза и силясь понять причину шума. Он тер глаза до тех пор, пока не разомкнулись наконец веки, а во рту снова появился привкус крови. Вспышка лившегося в окно спальни солнечного света словно взорвалась в мозгу.

«Который час? Полдень, что ли?»

– Эбби, – хрипло произнес Хэри, – затемни окна. Сумерки.

– Просьба повторить команду, Хэри. Он откашлялся и сплюнул в стоявшую у тумбочки плевательницу.