Элина Попова - Лигориум Страница 10

– Что это? Где мы? – послышался испуганный голос. Ксанна обернулась и впервые за столь долгое время взглянула на Тука. В полутьме синяки на лице мальчика практически не были заметны. Зато ужас в глазах читался превосходно. Она не успела ответить – откуда-то из темноты раздался безжизненный голос:

– Это неважно. Вы скоро умрете.

***

Ксанна не могла сказать, что напугало ее больше – ужасное предречение или голос, которым оно было произнесено. Вглядевшись в полумрак, она заметила девушку, неподвижно сидевшую у стены каменной клетки, в которую их заключили. Повертев головой, увидела еще двоих у противоположной стены. Девочка, жавшаяся к ногам женщины, была совсем маленькой. Она всхлипывала, размазывая слезы по грязным щекам. Женщина гладила ее по голове, нашептывая что-то ласковое.

Обдумать увиденное не было времени – Тук успел взять себя в руки и уже приступил к расспросам.

– Что это за место? Кто вы? И почему мы умрем?

Девушка отлепилась от стены, на ее доселе безучастном лице промелькнуло слабое подобие улыбки.

– А ты бойкий малый, да? Ну ничего, это скоро пройдет.

Она хрипло рассмеялась. Малышка у стены зарыдала громче.

– Замолчи, Лина, ты пугаешь ее! – яростно прошептала ее соседка, прижимая к себе ребенка.

– Какая разница, – девушка пожала плечами. – Она и так знает, что сегодня ее о…

– Я сказала, заткнись, гадина! – женщина сорвалась на крик. Лина пожала плечами и снова прислонилась к стене.

– Да что здесь происходит, Ужас вас побери?! – воскликнул Тук, нависнув над девушкой. Та снова подняла голову.

– Рози, ты не против, если я посвящу новых постояльцев в подробности наших развлечений? Только заткни ушки «дочурке», а то еще пуще разревется.

Рози с ненавистью посмотрела на нее, но ничего не сказала, только продолжила что-то шептать девочке.

– Кто вы? И почему оказались здесь? – поблескивая глазами, спросила Лина.

На сей раз Ксанна заговорила первая.

– Я Ксанна, служанка господина эээ… Ридды, – произнесла она первое, что пришло в голову. – А это Тук, тоже у него служил. Мы… мы в Вэлокс хотели сбежать, уж очень доставучий этот Ридда.

Лина окинула их оценивающим взглядом.

– Смельчаки вы, ребята.

– Да уж, – вздохнула Ксанна. – Как стемнело, собрались и вышли. Только выглянули, тут нас работорговец и схватил.

– Что ж вы ночью-то бежать решили? – усмехнулась Лина. Похоже, она не слишком поверила в наспех выдуманную историю. – Днем-то куда проще, хоть с прачками выходи до самого озера.

– Мы… ну… – Ксанна замолчала, не зная, что ответить. На помощь пришел Тук.

– Мы вместе должны были убежать. А мне с прачками никак не выбраться.

– В нищего мог нарядиться, их вон сколько у ворот толчется.

– Тогда мы могли разминуться, – гнул свое Тук. – А мы обязательно вместе должны были.

– Мать твоя, что ли? – Лина прищурилась, пытаясь рассмотреть лицо новой пленницы, затем перевела взгляд на мальчика. – Да нет, сама малявка еще… Впрочем, у нас тут уже есть одна мамаша, – с неожиданной злобой произнесла она. Затем, заговорщицки поманив пленников пальцем, прошептала:

– На самом деле она ей не дочь. Девчонка тут уже была, когда нас с Рози привели.

На худом лице впервые за все время появился страх. Впрочем, оно тут же приобрело прежнее насмешливое выражение.

– Так вот, сопля эта все время хныкала, спать никому не давала. Тэмми ее отлупить хотела, но Рози заступилась. Так с тех пор и сидят вдвоем.

– Я все равно не понимаю, – нахмурился Тук. – Что вы… что мы здесь делаем? И где эта Тэмми, о которой ты говоришь?

Теперь Лина по-настоящему разозлилась.

– Ты еще не понял, малыш? Пусть твоя подруга в окошко заглянет. Давай-давай! – окончательно выходя из себя, она пихнула Ксанну костлявым локтем. – Ну же! Иди смотри!

Та нехотя подошла к окну. Встала на цыпочки, ухватилась за холодные прутья решетки, и выглянула наружу. Крик ужаса застрял в горле.

Окошко выходило на небольшой внутренний дворик, со всех сторон обнесенный каменными стенами без окон. Единственная выходящая во двор дверь сейчас была закрыта. Недалеко от нее высился великолепный парчовый диван с резными золотистыми ножками. На нем была пара пурпурных расписных подушек. Возле дивана примостилась скамеечка для ног. А прямо напротив, на другой стороне двора…

Виселица. Три деревянных перекладины, три петли на поперечной. Маленькие деревянные тумбы под каждой петлей. Не в силах отвернуться, Ксанна смотрела на среднюю петлю. Тумба под ней была свалена, в самой петле висел человек. Вернее, то, что когда-то было человеком. Из под короткой сорочки торчали опухшие синие ноги, лиловый язык свешивался наружу, а лицо…

– Что, что там? – нетерпеливо спросил Тук.

Руки отказывались повиноваться, но Ойя заставила себя отцепиться от решетки. Словно в тумане она обошла Тука и села рядом с Линой. Та почти сочувственно поглядела на пленницу.

– Мда… Эк тебя разобрало.

Тук, попытавшись подтянуться и заглянуть в окно и потерпев неудачу, вернулся обратно.

– Слушай… ну чего там, а? Ну скажи!

– Там женщину повесили, – еле слышно произнесла Ксанна. Притихшая было девочка снова зарыдала.

***

– Такие дела, б…, – разминая затекшую ногу, подытожила Лина. Она только что закончила рассказывать новым соседям про поджидающую их участь.

Никто из пленников не знал, кому принадлежит дом, но все прекрасно понимали, что это кто-то из знатных. Любимой забавой хозяина было вешать людей в одном из закутков своих владений. По крайней мере, за время пребывания в темнице их соседки были повешены два пленника. Очевидно, господин предпочитал иметь дело со слабыми – женщинами, детьми и стариками. Лина еще не видела в подвале мужчины.

– Иногда, – говорила она, злобно усмехаясь, – он делает перерывы. До вас тут был Патти, немного постарше тебя, малец. Говорил, когда его привели, в клетке сидело человек шесть, не меньше. Каждый день вешали по одному-двое. Когда остался только он, прекратили. Несколько дней ничего не было, он даже надеяться на что-то стал. Потом Тэмми приволокли. Это та, что за окном. Дальше эту малявку. А на следующий день нас. Вот тут-то Патти и каюк пришел.

Лина замолчала, уставившись в окно. Потом, видя, что собеседники не могут вымолвить ни слова, продолжила:

– У этого урода все предусмотрено, я так поняла. В каком порядке привели, в том и уводят. Патти рассказал, что старых нищенок, которых вместе сюда засунули, так же и повесили. На соседних петлях. Это я к чему – вам с мальцом повезло, до конца не разлучитесь, – она хихикнула и тут же помрачнела. – Впрочем, нам с Рози тоже.

Снова повисло молчание. Наконец, Ксанна собралась с духом и спросила:

– А… почему ты сказала, что девочка… ну, что сегодня ее…

– Так вчера же Тэмми была. Значит, сегодня девчонка. А завтра… – она умолкла.

Ксанна, оцепенев, смотрела на решетчатую тень, отбрасываемую окном. Тук тоже молчал, слышно было только частое биение сердца. Лина снова замерла у стены, периодически посмеиваясь чему-то своему. Девочка, похоже, вдоволь наплакалась и заснула, уткнувшись в юбку Рози. Сама Рози рассеянно гладила малышку по голове.

Неожиданно послышался топот. Ксанна обернулась к двери, но звук шел откуда-то выше. Лина, тем временем, неуклюже поднявшись на ноги, засеменила к окну.

– А вот и пир! – с неуместной здесь радостью воскликнула она, протягивая руки к прутьям. В сложенные ладони упал кусок черствого хлеба.

– Теперь ешь, – приказал тонкий голос. Дождавшись, пока девушка доест, невидимый наблюдатель кинул ей еще корку. Приказ повторился. Проглотив последний кусок, Лина встала на цыпочки, почти прижавшись бледными губами к прутьям. Сверху полилась тоненькая струйка воды. Лина пила и пила, жадно запрокинув голову, пока струя не иссякла.

– Еще, – с придыханием произнесла она. – Дай еще!

– Назови свое имя и отойди, – велел голос, не обращая внимания на просьбы.

– Лина, – безучастно произнесла девушка и вернулась на свое место. Тут же встала Рози, и все повторилось. Назвавшись, Рози подошла к девочке и, взяв за руку, подвела к окошку. Охранник отказался передать хлеб Рози, и той пришлось держать малышку на руках все время, пока та, онемев от страха, жевала черствые куски.

Как только девочка дрожащим голосом назвала свое имя, Рози унесла ее к стене.

Лина пихнула Ксанну в бок:

– Чего ждешь, иди.

Хлеб оказался горьковатым, но Ксанна была слишком напугана и голодна, чтобы отказаться. К тому же, она побыстрее хотела выпить воды.

Назвавшись, посвежевшая Ойя вернулась на место. Ей по-прежнему было страшно, но боль и голод теперь мучили меньше.

Она молча наблюдала за жующим свой кусок Туком и снова встала, чтобы приподнять мальчика, когда тот будет пить.