Коля Квест - Институт равновесия. Книга 2 Страница 10

– Нет, – снова ответила Стель.

– Но ваши способности… – начал сын конунга.

– Я подарила Снорри свою флейту, – ответила Стель, – он многое может теперь.

– Госпожа! – воскликнул Кнуд, – это великий дар! Я видел, что вы делали с флейтой из огня! Я знаю, как Арн наловил целый драккар рыбы!

– Кнуд, – Стель внимательно посмотрела в его глаза, – Снорри и флейта будут делать только добрые дела. Иначе он умрёт.

– Это справедливо, – понурился мужчина.

– Вы хотели поговорить со мной, – напомнила Стель.

– Да будет Один свидетелем моих намерений, я не хотел вас оскорбить, госпожа! Я просто хотел узнать, из богов ли вы. Теперь я знаю.

– Кнуд, вы хотели узнать, смогу ли я помочь вам в одном вашем деле, – сказала жёстко Стель, – А теперь думаете, не сможет ли это же самое сделать Снорри с моей флейтой вместе. И вас нисколько не пугает, что мальчик может умереть от этого, поскольку вы считаете, что ваше дело доброе. И теперь я вам нисколько не интересна. Но это неправильно. Мальчик не сможет.

– Кто вы? – выдохнул растерянный Кнуд, несколько растерявший свою уверенность и пафос.

– Я – Белегестель, – ответила эльфийка. – Но вы можете звать меня просто Стель.

– Откуда вы знаете про моё желание?

– Я здесь, чтобы исполнить одно желание. И я выбираю, кому помочь с его исполнением, – объяснила Стель.

– Я хочу убить конунга Вагни, – решился Кнуд и прямо посмотрел в глаза Стель.

– Твоего отца, – добавила эльфийка.

– Конунга, – поправил, не мигая Кнуд. – Его правление не идёт нам на благо.

– Почему? – искренне спросила Стель.

– Мы – воины, – пояснил он, – Мы должны воевать, чтобы попасть в Вальхаллу. Но Вагни не хочет этого. Он идёт против богов.

– И с кем же вы будете воевать, конунг? – спросила Стель.

– Я знаю, что в нашем море есть ещё одна большая суша. Она должна быть покорена, – жёстко ответил Кнуд.

– Откуда вы это знаете?

– Мне сказали жрецы в ответ на мой вопрос, – ответил мужчина.

– Жрецы…, – задумчиво протянула Стель, – я должна с ними встретиться.

– Они уже в длинном доме, – сказал Кнуд, – они тоже хотели видеть вас, госпожа.

– Что ж, тогда пора возвращаться.

– А моё желание? – Кнуд жёстко заглянул ей в глаза.

– Ваше желание остаётся с вами, – ответила Стель, – Когда всё обдумаете, приходите. Я смогу вам помочь, – ответила она твёрдо и усмехнулась про себя: «но точно не буду».

Бенедикт

Председатель Дэннис занимал верхний этаж башни аконата в Рейнборде. Это было длинное высокое здание с залом ассамблеи на первом этаже, где нация более или менее в полном составе могла собираться для общения. «Коричневые мундиры» несли постоянную охрану на входе, обеспечивая аконат спокойствием. Бенедикт взмыл на верхний этаж, обернулся невидимкой и какое-то время наблюдал за Дэннисом. Организм старика был изношен. Подагра уже необратимо изменила его конечности. Сиплое дыхание говорило о проблемах с лёгкими. Глубокие морщины вокруг глаз были свидетельством постоянного напряжения. Любое движение давалось этому человеку нелегко. Сейчас, сидя в глубоком кресле с укрытыми чёрным пледом ногами, он потягивал горячий травяной отвар, глядя сквозь кружку. Мысли его были где-то далеко.

Бенедикт бесшумно проник в комнату, материализовался, подвинул одним движением кресло и сел напротив, внимательно глядя на старика.

– Вы пришли убить меня? – спокойно прозвучал старческий голос. – Что ж это ожидаемо. Я действительно слишком долго засиделся в живых. Что Рулимия придумала на этот раз? Дайте угадаю! – в его глазах вспыхнули отголоски азарта. – Председатель Дэннис перестал быть примером нации, он злоупотребляет благами, предназначенными для нации? Или что-то более извращённое? Скажем, я готовил диверсию, стараясь отравить делию, чтобы очистить нацию от лишних ртов? И я сам единолично решил, что у нации есть эти самые лишние рты, поправ принцип равенства? Она чудесным образом изобретает мотивы. Я в этом не силён. И знаете, граждане верят ей всякий раз! Просто поразительного таланта женщина!

– Я не преследую цели убить вас, – произнёс Бенедикт шёпотом.

– Я прошу вас сделать это безболезненно, – словно не слыша его, продолжал старик. – Видите ли, я уже довольно притерпелся к постоянным болям. Но они вымотали меня. Мне бы хотелось умереть со спокойным выражением лица. Нация ведь увидит меня в день погребения? Гражданам дадут со мной попрощаться и выразить свою любовь и благодарность?

– Я не буду вас убивать, – повторил Бенедикт.

– Вы знаете, она ведь не позволила нации попрощаться с Атомом, моим предшественником. Его тело тихо утилизировали. Единственным ритуалом, посвящённым его памяти, стала закладка яблочного дерева на его прахе…

– Похоже, наш разговор не складывается, – расстроился Бенедикт. Если у старика мания преследования, он явно не самый подходящий кандидат для инициации.

– Погодите, вы дважды сказали, что не будете меня убивать?

– Именно это я и сделал, – раздражённо отметил Бенедикт.

– Я подумал, что это уловка. Вы должны были успокоить меня, чтобы затем… – он вздохнул, потёр колени и продолжил: – Если вы не пришли меня убить, тогда зачем вы здесь? И кто вы?

– Меня можно называть Бенедиктом. Это действительно моё имя. А цель моего визита, предложить вам несколько полезных даров.

– Дары… Дары никогда не бывают безвозмездными, – он усмехнулся, но лицо тут же пронзила гримаса боли. Дэннис поднёс руку к закрытым глазам и помассировал их через закрытые веки. – И что же вы можете мне предложить? В конце концов, я акон и Председатель. Меня мало чем можно удивить.

– Я дам вам здоровье и бессмертие, – ответил Бенедикт, внимательно наблюдая за реакцией старика.

– Это бесценные дары, – ответил старик, став серьёзным. – Но, во-первых, я не верю в существование бессмертия. А во-вторых, ваша цена будет, скорее всего, непомерно высокой. Что вы хотите взамен? Чтобы я предал принципы и идеалы своей нации? Своего народа?

– Вы слишком быстро перешли от первого пункта своих рассуждений ко второму, – заметил Бенедикт, поднимаясь с кресла и расстёгивая рубашку. – Это позволяет мне сделать выводы, что вы всё же хотели бы верить в существование бессмертия. Мне не составит труда доказать вам этот аспект. – Бенедикт прошёл к письменному столу и взял изящный нож для писем. Выдохнув, он твёрдой рукой воткнул нож себе в грудь ровно там, где у человека располагается сердце. Глаза старика расширились, а дыхание замедлилось. Бенедикт вытащил нож. Вытер кровь с быстро заживающей раны. Застегнул рубашку и снова сел в кресло. – Так от каких принципов вы бы не хотели отказываться?

– Это невозможно, – тихо охнул Дэннис, инстинктивно потерев своё сердце через толстую ткань халата. – Как вы это сделали?

– Я бессмертен, – просто ответил Бенедикт. – Конечно, это условное понятие. Меня вполне можно убить. Но для этого придётся приложить чуть больше усилий, чем в случае с человеческой расой. Я ничем и никогда не болею. Сносно переношу длительное голодание и нанесение ран любым возможным способом. Более того, если отделить мою голову от тела, я довольно долго смогу поддерживать жизнь. И соединив их, вновь обрету… целостность.

– Кто вы? – старик упёрся колючим взглядом прямо в немигающие глаза Бенедикта.

– Я носферату.

– Вы не из нашего мира.

– Не из вашего мира, – подтвердил Бенедикт.

– Тогда самое время понять, что вами движет. Почему вы пришли сюда и предлагаете этот дар? Почему сейчас? Почему мне?

– Вы мне определённо нравитесь, Дэннис. – Бенедикт поправил волосы, прикоснулся к шраму на щеке, собираясь с мыслями. – Это хороший вопрос. Вы не спрашиваете «как»? Вы спрашиваете «зачем»? Это вселяет в меня надежду на понимание. Знаете ли, мне самому себе пришлось объяснять причины этого задания. Впрочем, я отвлёкся.

– Вы выглядите моложе меня, но обращаетесь ко мне так, словно я подросток. Меня смущает такая манера, потому что я привык к другому.

– О, простите, Дэннис. Вам сейчас восемьдесят два года. Мне биологически тридцать два. В хронологическом же порядке мне чуть меньше четырёхсот лет. К сожалению, мне сложно перестроиться и воспринимать вас как более старшего товарища. Тем более что это не так.

– В это нелегко поверить, – выдохнул старик, став чуть более уважительным. Теперь он изо всех сил напрягал зрение, чтобы найти хоть какие-то доказательства убийственно большого возраста Бенедикта. Бенедикт не мешал. Человеку сложно вот так сразу поверить в то, что это может быть. Но Дэннис реагировал вполне адекватно. Это подтверждало, что Бенедикт принял правильное решение по инициации именно его.

– Вам придётся поверить мне на слово, так как я совершенно точно не буду приводить вам доказательство моих слов, – продолжил Бенедикт. – Мне придётся подбирать слова, чтобы вам стала понятна общая концепция. Скажем так, у любой системы, как вы наверняка знаете, есть своя прочность и степень износа. Ваш мир очень статичен, поэтому подвергается износу гораздо быстрее. Скажем так, сейчас у него критичная прочность. Он начинает угрожать сам себе и ещё вселенной. Поэтому пора что-то изменить. Вы меня понимаете, Дэннис?