Александра Треффер - Aeternum bellum (бесконечная война). Инквиетум. Артефакт. Апокалипсис Страница 10

Конрад оторвался от размышлений, когда рядом остановились две юные, как ему сначала показалось, девушки. И изумился, поняв, что одна из них – ровесница отца. Та представила Виттельсбахам дочь – Габриэле. Рядом с высоким, широкоплечим атлетичным юношей все женщины казались маленькими и хрупкими, но Габи, как называла её мать, перекрывала все стандарты: макушка изящной головки находилась на уровне груди молодого мага, и чтобы поцеловать маленькую ручку, ему пришлось согнуться чуть ли не вдвое.

Несмотря на крохотный рост, Габриэле была такой хорошенькой, что в груди Конрада что-то ёкнуло. И, если бы не его романтическая влюблённость в Гизелу, кто знает, во что вылилось бы это знакомство. К тому же девушка оказалась очень неглупой, и молодые люди легко поддерживали разговор, находя предостаточно интересных тем. Конрад даже испытал чувство сожаления, когда старшая дама, окликнув дочь, повела её дальше – вглубь огромного зала.

Чародей вздохнул. С уходом единомышленницы вечер вновь потерял для него свою прелесть. Чувствуя, как в нём растёт раздражение, юноша, взяв с подноса бокал, залпом опорожнил его и немедленно пожалел об этом. Незнакомый с алкоголем организм отреагировал соответственно и мгновенно. Перед глазами всё закружилось, мысли спутались, гул толпы превратился в рёв огромного чудовища. Бросив случайный взгляд на белого, как полотно, сына, всё ещё державшего рюмку в руке, Рихард тоже побледнел и, аккуратно миновав человеческие преграды, подхватил того под локоть, удержав от падения.

Колдун осторожно вывел молодого мага на свежий воздух, предусмотрительно наложив заклинания «эванескунт»34 и «силенциум».35 И вовремя. Так плохо Конраду не было никогда, и с этого момента он навсегда зарёкся прикасаться спиртным напиткам. Но самое страшное ждало юношу впереди – гнев отца.

– Вы – принц крови изволили сегодня напиться, как сапожник! – ревел Рихард. – И, не подоспей я, какой конфуз, если не сказать – позор, ждал бы нашу семью! Невыдержанного потомка Виттельсбахов тошнит на паркет гостеприимных хозяев. Нонсенс!

– Я выпил всего один бокал, – защищался ещё не пришедший в себя Конрад. – И даже не подозревал, к чему это приведёт.

– Что?

Ходивший по комнате отец остановился.

– Всего один? Но почему такая реакция? Для вашего роста и веса бокал – это очень мало.

Сын угрюмо пожал плечами. Рихард долго смотрел на него, а потом сказал:

– Простите меня, Конрад, я не знал. Впредь вам стоит воздерживаться от вина, раз ваш организм его не принимает.

– После такого кошмара… даже не сомневайтесь, отец.

Взгляд того потеплел. Неожиданно он обратился к юноше на «ты».

– Ничего, к счастью, всё обошлось. Иди спать, сынок, отдохни.

Молодой человек послушно направился к двери, но на пороге остановился и спросил:

– А эта девушка – Габи…. С какой целью мать представила её нам?

– С матримониальной36. Девице пора выходить замуж.

Отец вздохнул.

– Я заметил, она понравилась тебе, но…. Матушка когда-то связала свою жизнь с человеком ниже её по происхождению и потеряла все сословные привилегии. Теперь это обычная средняя дворянская фамилия. Такой брак не сделает тебе чести. Кроме того, она намного старше.

– Как старше? Габриэль показалась мне очень юной.

– Это из-за миниатюрности. Ей почти двадцать семь.

Приняв информацию к сведению, Конрад кивнул и, пожелав Рихарду спокойной ночи, отправился к себе. Его не слишком беспокоило происхождение крохотной Габи, и разница в возрасте не пугала тоже, но Гизела…. До мозга костей романтик, руководствующийся примером отца, сохранившего верность ушедшей Эстефании, юноша не допускал и мысли, что в жизни мужчины может быть не одна женщина.

Глава VII

Тяжесть в груди отпустила, и, с трудом поднявшись, Виттельсбах оделся и отправился в гостиную. Воспитанник уже находился там, на своём привычном месте у камина. Он читал, но когда вошёл опекун, опустил книгу.

– Ты ел? – спросил Конрад.

Тот отрицательно покачал головой.

– Цибус!37

На столе появился скромный завтрак. Ребёнок с аппетитом поглощал его, но сам чародей ничего не коснулся. Заметив это, мальчик перестал жевать и, проглотив то, что было во рту, спросил:

– Герр Виттельсбах, вы себя плохо чувствуете?

Остановив на нём безразличный взгляд, маг холодно ответил:

– Тебя это не касается. Сегодня ты будешь заниматься самостоятельно, а я проверю твои достижения позже.

И смежил веки. Но тотчас снова открыл глаза.

– Теодорих, потренируйся в невербальных заклинаниях, что ты использовал вчера. Они могут тебе пригодиться.

– Хорошо, – ответил тот.

Говорить с воспитанником Виттельсбаху не хотелось, других дел не предвиделось, и волшебника вновь затянуло в омут былого.

Однажды утром двадцатидвухлетнего Конрада разбудил Рихард.

– Просыпайтесь, мой сын, вы немедленно отправляетесь в Россию.

Не до конца проснувшийся юноша не сразу понял, что происходит.

– Зачем? – сев в постели и зевая, спросил он.

– Умер дукс Алексей Оболенский, и вы должны почтить его память на похоронах.

Рихард был очень оживлён, таким его видели редко.

– Великий день! Великий день! – повторял он. – Теперь вы, Конрад, станете дуксом, сервиноктисы не видят на этом месте никого, кроме вас.

Застонав, молодой маг снова рухнул на кровать, но тотчас вскочил и начал быстро одеваться.

– Из России вы направитесь во Флоренцию. Там я нашёл для вас невесту из благородного рода Медичи.38

– Ради бога, отец!

Юноша швырнул всё, что держал в руках, на пол.

– Вы собираетесь возвести меня на престол? Вспомните, наше время ушло, откоролевствовали. Зачем мне всё это?

– Если бы вы хорошо подумали, то сами ответили бы на свой вопрос, – нахмурился Рихард. – Вашему новому статусу должно соответствовать всё, вплоть до мелочей. И женитьба на женщине из аристократической семьи – вопрос престижа.

Конрад сел на край постели и угрюмо посмотрел на собеседника.

– Я не желаю входить в «Серви ноктис» и становиться дуксом. И я очень хорошо подумал, прежде чем вам это сказать.

Повисла гнетущая тишина.

– Вы воспротивитесь воле отца?

В голосе старшего Виттельсбаха прозвучала угроза.

– Да. Сейчас не средние века, и я намерен сам строить свою жизнь.

– Какой позор, – тихо произнёс Рихард. – Мой сын, чьи сила и происхождение открывают перед ним такие потрясающие перспективы, собирается стать инквиетумом. Или филием? – повысил голос он.

– Я не хочу становиться ни филием, ни сервиноктисом. И не вижу ничего ужасного в том, чтобы не принадлежать никому.

– Вы ведь знаете, что такое инквиетум, верно?! – закричал отец. – Неприкаянный, не нашедший себя в мире. Вы этого хотите?

– Я стану таким, если все продолжат от меня чего-то требовать: вы, Майдель, флорентийские принцессы и ещё чёрт знает кто!

Голос Конрада загремел.

– Это моя жизнь, и только мне решать, какой она будет!

– Да? Поглядим.

Рихард развернулся, но, не дойдя до двери, кинул вполоборота:

– Долорем!39

Реакция сына была молниеносной.

– Дефлектатис!40

Заклинание отрикошетило от магического щита, зацепив синицу, севшую на каменный карниз окна. Жалобно пискнув, птаха встопорщенным комком свалилась в комнату, вереща и дёргая лапками.

– Обтурацио!

Избавляя несчастное существо от пытки, Конрад отвлёкся и попал под второй удар, швырнувший его на пол. До хруста сжав зубы, он молча корчился в муках. А отец навис над ним, задавая вопросы:

– Вы отправитесь в Россию?

– Да.

– А во Флоренцию?

– Нет.

– Вы встанете во главе «Серви ноктис»?

– Ни за что! Ни за что!

– Что ж…

Отвернувшись от сына, Рихард вышел, так и не освободив того от заклятья. Когда юноша почти потерял сознание от боли, в коридоре послышалось:

– Конрад, Конрад!

В комнату вбежал младший брат.

– Конрад…. Ох, что с тобой?

– Сними, – не разжимая губ, простонал старший, – «долорем» сними…

– Обтурацио!

Покрытый холодным потом, едва способный двигаться маг протянул руку.

– Спасибо, братик!

– Что здесь произошло? – спросил Карл.

– Мы повздорили с отцом, – ответил Конрад.

Поймав панический взгляд младшего, он улыбнулся и сказал:

– Не тревожься, мы разберёмся.

И, с усилием поднявшись, продолжил сборы.

– Ты не ссорься с ним, а, – голос Карла дрожал, – он мудрый, ему виднее…

– Что ему виднее? – прервал брат. – Надо ли мне становиться дуксом? Или жениться по расчёту?

– Ты будешь главой наших? Это же такая честь!

Взяв мальчика за плечи, юноша посмотрел тому в глаза.

– Прошу тебя, не вмешивайся в эти дела. Ты ещё слишком мал, чтобы понимать, что есть честь, а что ею не является.