Александра Треффер - Aeternum bellum (бесконечная война). Инквиетум. Артефакт. Апокалипсис Страница 11

Тихонько оттолкнув младшего, он субвертировал.

Похороны были пышными. Распоряжался церемонией внук покойного дукса Анатолий Оболенский. Конраду понравился молодой маг. Немногословный и сдержанный, он совсем не походил на среднестатистического сервиноктиса. К гостю он отнёсся тепло и предложил тому расположиться у него в усадьбе-артефакте Успенское,41 выстроенной в виде замка.

Молодые люди быстро нашли общий язык. После бессодержательных светских разговоров речь зашла о смене главы «Серви ноктис», и выяснилось, что Анатолий давно знает, кого прочат на место его деда. Он очень удивился, когда Конрад сообщил, что дуксом становиться не собирается.

– Мда, своим отказом вы внесёте некоторую сумятицу в наши ряды, – сказал маг, – Но почему, Конрад?

– Не лежит душа, – просто ответил тот.

– Намереваетесь стать инквиетумом? – усмехнулся собеседник.

– Почему это всех так беспокоит? Я не вижу ничего дурного в том, чтобы держаться подальше от политики.

– Видите ли, – начал Оболенский, – это плохая примета как у светлых, так и у тёмных. Я могу привести примеры, когда магам, отказавшимся занять какую-либо сторону, быстро приходил конец. Как при воздействии одноимённого проклятия.

– А по-моему, это суеверия.

– Поживём-увидим. Однако вы создадите «Серви ноктис» определённые сложности. Волшебников, равных вам по силе, в мире больше нет.

– Ну, значит, дуксом выберут менее сильного мага, – беспечно сказал Конрад.

– С одной стороны, я понимаю вас, герр Виттельсбах, ваше нежелание нырять в эту грязную пучину, но, с другой, опасаюсь, не совершаете ли вы ошибку. Вдруг у руля встанет недостойный. Тогда всем нам придётся несладко.

– Будь, что будет! – решительно сказал Оболенскому визави. – А почему бы вам самому не занять место деда?

Анатолий рассмеялся.

– Если бы оно передавалось по наследству, как трон, у меня не осталось бы выбора. Но мою кандидатуру никто не рассматривает всерьёз, во мне недостаточно колдовской мощи.

Виттельсбах задумался.

– У меня есть друг, – сказал он, – чей магический потенциал очень высок. И он мечтает о власти. Возможно, сервиноктисам стоит обратиться к нему?

– Незавуалированное стремление к власти – тоже плохая примета. Из таких людей часто получаются диктаторы.

– Нне думаю. Хотя….

– Как его имя? Он достаточно известен?

– Вряд ли. Вольф Майдель молод, он мой ровесник.

Анатолий внезапно посуровел.

– Майделя знают многие, он уже успел себя показать.

– Вот как?!

Конрад был поражён. В памяти молодого человека неожиданно всплыли слова отца, сказанные о четырнадцатилетнем Вольфе: «Держитесь своего товарища, Конрад, вероятно, в его руках наше будущее». Неужели уже тогда Майдель сделал нечто такое, что заставило «Серви ноктис» его признать.

– Возможно, вам будет неприятно это слышать, – продолжил Оболенский, – но этот человек опасен. Я немного легентем, и это помогает мне разбираться в людях. Уверен, что с таким дуксом нас ждут большие неприятности.

Виттельсбах размышлял, на лоб набежали морщинки. Заметив это, Анатолий сказал:

– Да бог с ним. Вы правы, чему быть, того не миновать. Конрад, хотите, я устрою вам экскурсию по историческим местам России?

– Конечно.

– Что ж, отправимся после обеда.

И молодые люди, оживлённо беседуя, покинули комнату.

Виттельсбах провёл в гостях более недели. Юные маги подружились, перешли на «ты» и почти не расставались. Дни проходили в содержательных беседах и путешествиях. Конрад узнал, что Анатолий долго колебался в выборе стороны и, несмотря на тёмную семью, склонялся к «Филии луцис», поскольку ему претила и жестокость, и грубость сервиноктисов. Но судьбу юноши определило нелепейшее и трагическое происшествие. Однажды двое забулдыг, угрожая оружием, попытались ограбить мага, и тот, от испуга и возбуждения не рассчитав удара, убил одного из несчастных на месте.

– Лучше бы я отдал всё, что он хотел, – сокрушался Оболенский.

Узнав, что на совести Конрада нет жертв, он порадовался за друга, пожелав тому оставаться чистым как можно дольше.

– Когда совершаешь убийство, теряешь покой, – говорил он.

И Виттельсбах разделял его мнение.

За время пребывания в России Конрад свёл знакомство со многими интересными и неординарными людьми. Единственным, кто вызвал у него неприятие, доходящее до отвращения, оказался Константин Лещевский – туповатый атлет с маленькой уродливой головой. Жеманные манеры, искусственно завитые мышиного цвета волосы и бессмысленные речи отталкивали юношу, однако, видя, что Анатолий, как ни странно, благоволит к идиоту, Виттельсбах мирился с его присутствием.

Но лишь до того момента, пока не получил прямое предложение о физической близости. Маг, обладающий живым воображением, нарисовавшим ему яркую отвратительную картинку, субвертировал с места встречи, и его стошнило. Оболенский отыскал друга и с искренним сожалением принёс извинения за мерзкую выходку приятеля. Больше Лещевский не появлялся, инцидент был забыт, и молодые люди продолжили путешествовать.

Благодаря быстроте перемещений, друзья успели осмотреть многое. В первую очередь Анатолий показал Конраду Красную площадь и Кремль. Того восхищало всё. Его, привыкшего к стройному готическому стилю, храмам, устремлённым к небу, русская архитектура поразила особой, хотя и несколько приземлённой, духовностью. Конраду нередко хотелось встать на колени и долго молиться, умилённо переосмысливая жизнь. Однажды чародей едва не поддался порыву, но, представив, как это будет выглядеть со стороны, отказался от своего намерения.

Сильно смутил его Мавзолей. Более чувствительный, чем люди, маг ощущал внутри – рядом с мумией какую-то угрозу. Анатолию тоже стало не по себе. Он признался, что впервые посетил гранитную гробницу и сейчас не может избавиться от чувства, что вокруг них сгущается мрак, наполненный незнакомой сверхъестественной энергией. Похожие ощущения испытывал и Конрад. Он знал, что с какими бы благими намерениями не оставалось незахороненным тело, это никогда не доводило до добра. В конце концов, когда ужас окончательно затуманил умы магов, они поспешно покинули страшное место.

Оболенский привёл Виттельсбаха и в знаменитую Третьяковскую галерею. Хорошо знакомый с западной живописью волшебник открывал для себя русских художников. В душе Конрада сменяли друг друга молитвенное настроение, ранее возникавшее у него рядом с церквями, и тянущая тоска, когда ему хотелось рыдать в голос и биться головой о стены.

Позже он поинтересовался у Анатолия:

– Почему русская живопись оказывает такое сильное воздействие на наблюдателя?

– Не только живопись, но и литература, если читать её в подлиннике, – ответил тот. – Россия всегда жила душой, а душа – тонкая материя. Когда человек видит вокруг серую унылую действительность, войны и другие бедствия, душа страдает, и это отражается в произведениях искусства. А в отношении бед русские – самый искушённый народ. Мрачные допетровские времена наложили отпечаток на жителей страны. Крепостничество, когда людей продавали, дарили, обменивали, как вещи, тоже дало свои плоды. Пьянство, нечистота, сквернословие – всё это физические последствия кривобокого развития нашего общества.

– Но ведь у нас тоже было крепостничество, – недоумевал Конрад, – однако мы-то другие.

– У вас это закончилось гораздо раньше. Уже в пятнадцатом веке на западе пытались отменить кабалу. В России же это произошло в конце девятнадцатого. Четыре столетия – большой срок. Если хочешь понять, что мы из себя представляем, стоит внимательно ознакомиться с нашей историей, вплоть до современной. И не только книжной. В семьях магов сведения передаются из поколения в поколение изустно и являются более достоверными, чем изложенные официальной наукой.

– Я так и сделаю, – согласился Виттельсбах.

Волшебники посетили Владимир, Суздаль, Ярославль, Кострому, Ростов, Углич, Санкт—Петербург, Новгород. Конрад получил такое количество информации, что, казалось, систематизировать её придётся всю жизнь. Но всё хорошее когда-нибудь кончается, и настала пора возвращаться на родину. Чародея ждало объяснение с отцом, и, кроме того, юноша очень скучал по Гизеле, с которой ему давно не удавалось встретиться.

Попрощавшись с Анатолием, молодой маг одним мощным субвертатом перебросил себя в город Гейдельберг к дому любимой девушки.

Глава VIII

Дверь открыла мать Гизелы. Она странно посмотрела на гостя, но внутрь впустила. Конрада почему-то очень встревожил этот взгляд. Миновав анфиладу знакомых комнат, юноша увидел ту, которая была ему так нужна.