Николай Ярославцев - Вождь из сумерек Страница 12

– Позволь, воевода и мне попытать счастья. На мечах биться не стану, а вот на кулачках бы попробовал, – попросил он и, боясь, как бы воевода не передумал, с надеждой и любопытством посмотрел на Стаса. Тот пожал плечами и кивнул головой.

– Быть посему, Груздень. Только мнится мне, что твое любопытство твоей волосатой роже не очень поглянется. Этот вой, Груздень, не бьется. Он, пожалуй, больше убивать привык.

– Да уж… че уж! Авось сдюжим! – торопливо пробормотал Груздень, сдергивая через голову кольчугу вместе с подкольчужной и нижней рубахами, и приплясывая от нетерпения, как застоявшийся конь.

– Скажи мне, воевода, правила, – Стас озабоченно повернулся к воеводе. – А то сделаю что-нибудь не так. А потом позору не оберешься.

– А у нас, Волк, все по-простому. Как бы ни биться, лишь бы ниц ринуть. Только уши откусывать не моги. А в остальном – вольному воля. Руки не вяжем.

– Командир, может, мне дашь, а то все бодалово на себя тянешь, – осторожно попросил Толян.

– Толян, – потянул его Леха за куртку. – Успеешь еще. Стас товар лицом показать хочет. Понял?

Толян удрученно опустил голову.

– Будто я не мог показать! – обиженно пробормотал он. – Что я, не пацан, что ли?

Стас искоса, незаметно посмотрел на воеводу, окинул оценивающим взглядом противника.

«Деревенский увалень, – подумал он. – Поднаторел в безобидных развлечениях. Такого и обижать грех. Но и воеводу разочаровывать нельзя. Придется парню потерпеть. Эк разгорелся!»

Раздвинул ноги, чуть присел. Руки прижал к туловищу, согнул в локтях… Груздень неожиданно по-кошачьи легко и бесшумно прыгнул к нему и выбросил вперед длинные мощные руки, готовясь стиснуть его в могучих объятиях. И натолкнулся на молниеносный, по-змеиному точный удар правой руки в грудь. Удар был настолько быстрым, что остался незамеченным. Задохнулся, замер, выкатив побелевшие глаза на Стаса. Тот, немного помедлив, легонько щелкнул его ладонью в лоб. И верзила столбом рухнул на землю.

– Прости, брат. Иначе ты бы меня просто массой задавил.

– Финита!

Это, конечно, Леха не преминул блеснуть латынью.

– Отпад! – не утерпел вставить меткое замечание и Толян.

После этого заключения повисла зыбкая терпкая тишина. Все смотрели на неподвижное тело поверженного верзилы, изредка переводя недоумевающие взгляды на Стаса.

– Колдун! – расслышал он чей-то испуганный шепот и повернулся к воеводе.

– Все в порядке, Серд. Сейчас он очнется и встанет. Не люблю, знаешь ли, издеваться над маленькими. Уж лучше сразу.

– Как ты его так? Ладошкой…

– Касание смерти, – пояснил Стас причину падения. – Удар так называется. Если бы чуть сильнее ударил, мальчик и впрямь бы не встал. А так отдохнет и поднимется, как ни в чем не бывало. А впредь наука будет. Не суйся в воду, не зная броду. Пойдем, воевода, поговорим. И у меня вопросов до вечера хватит, а у тебя – так и того больше. Да и поесть бы не мешало. У моих орлов брюхо подвело. Тем более, что Груздень уже поднимается. Сейчас обижаться будет.

Воевода машинально закивал головой, не сводя глаз с изумленно встающего воина, и потопал вслед за Стасом.

– Учись, Толян, как надо брать козла за рога! – с восхищением прошептал Леха. – И что характерно, всегда вот так… будто все само собой у него получается. Стас, проболтайся по секрету, в каком таком спецназе такой премудрости учат?

– Не бери в голову, – отмахнулся от него Стас. – Случайно получилось.

Глава 5

На этот раз воевода привел их не в «оружейную», а в трапезную, о чем не трудно было догадаться по стойкому запаху пищи, который характерен для каждой солдатской столовой в любой стране, в любой армии и в любую эпоху. И по столам, стоящим в два ряда с лавками по обеим сторонам.

Едва бородатый крутоплечий мужик успел поставить перед ними вместительный горшок с кашей, каравай хлеба и глиняные чашки с деревянными ложками, как, грохоча подкованными сапогами, в трапезную вошли притихшие воины. Последним зашел Груздень, видимо, так и не понявший до конца, что же с ним все-таки такое приключилось. Остановился перед Стасом. Долго смотрел на него потусторонним взглядом, скреб железным ногтем затылок и что-то прикидывал да примерял в уме.

– Я не держу на тебя сердца, вой. Сам виноват. Думал, росту ты не мудрящего. Чуть прижму и довольно. Ан нет. Окарался. И поделом. Токмо ты мне покажи, как ты сумел меня опрокинуть. А то вдруг еще такой же ловкий мне на дороге попадет.

– Хорошо, дружище Груздень. Покажу на досуге, коли воевода твой нас в крепости оставит.

– Ты Волк, а значит – нашего рода, к тому же мечник, каких я не видывал. Кто же тебе и твоим друзьям в крове откажет? – изумился Груздень. – Опять же полусотня Тверда без начала осталась. Поживете с нами в кремнике, оглядитесь, речь вспомните. А то вроде и по-нашему, и не по-нашему речете.

– Груздень начальствует над первым десятком, – пояснил Серд. – И сам вой добрый. Вот только любит наперед забегать. А так сам бы давно полусотней, а то и сотней начальствовал. Садись, Груздень, за стол, нечего по за столу стоять.

Зачерпнул ложкой кашу, посмотрел на нее задумчиво и начальственным басом гаркнул.

– Эй, Войтик! Рыба посуху не ходит.

Из неведомых недр трапезной вынырнул такой же, заросший волосьем, мужик и ухнул перед ними на стол кувшин вместимостью чуть поменьше ведра.

Кувшины поскромней размерами появились и на других столах. В трапезной послышались оживленные голоса, и Стас догадался, что не каждый день воевода балует своих подчиненных.

Сдвинулись с глухим стуком кружки. Запрокинулись головы. Дружно крякнули все разом. Ели деловито, истово дуя на горячую, заправленную салом кашу и запивая вином, не забывая поглядывать в сторону вновь обретенных родичей.

И только Толяну не сиделось на месте. Елозил задом по лавке. Морщил лоб, порываясь что-то сказать, смотрел умоляющим взглядом на Стаса, толкал локтем Леху и снова переводил взгляд на Стаса.

– Толян, я уже дважды из-за тебя подавился и один раз облился вином. А футболка у меня одна единственная, – заворчал Леха, но Толян, теряя последнее терпение, отмахнулся от него и с мольбой уставился на Стаса.

– Командир, позволь мне с ним, с этим Грузденем… или как его там… на руках… армрестлинг одним словом.

– Это ты, Толян, не ко мне. Это ты прямо к нему… или к воеводе. Только я бы сегодня не советовал. Груздень уже раз проиграл. Зачем же еще раз его подставлять? Или попроси воеводу, чтобы сам тебе противника выбрал.

Воевода прислушался к их разговору и, охотно кивнув головой, поманил рукой того самого мужика, который разносил кашу по столам.

– А вот, Войтик… Чем не пара твоему вою, Волк? Плечом крут, брюхом толст, ликом страшен. Пусть поспорят.

Стас вздохнул и, соглашаясь, кивнул головой.

– Ну, Толян! Сам напросился. Но если проиграешь, месяц будешь палубу драить в нашем кубрике.

Но Толян уже не слышал. Расстегивая на ходу молнию и снимая спортивную куртку, он торопился к столу, который уже очистили от посуды и остатков еды стосковавшиеся по развлечениям ратники. И, разглядев его толстую шею, широкие налитые молодой тренированной мощью плечи, обтянутые белой футболкой, Стас подумал, что рядом с ним Войтик уже не кажется таким огромным и страшным, и забеспокоился. Он наклонился к Лехе и чуть слышно шепнул.

– Скажи этому слонику, чтобы не очень старался. Нехорошо хозяев срамить. Пусть ничью делает. Я с ним потом рассчитаюсь.

Леха посмотрел на разгоряченное лицо Толяна и с сомнением покачал головой.

– Не думаю, что его сейчас остановишь. А дурь в голову ударит, так и вовсе руку сломать может. Рожу-то, рожу какую сделал, хоть самому под стол от страха лезь. А ты говоришь – ничью делать.

– Леха!

– Вот всегда ты так, Стас! Славу всю себе, а мне только подзатыльники и оплеухи. – Огрызнулся напарник и поплелся держать Толяна за локоть.

Стас повернулся лицом к воеводе.

– Пусть ребятки развлекаются. Не будем им мешать, Серд.

– И то. Пусть потешатся. А зря ты паренька своего останавливать надумал. С Войтиком сладить непросто. А учует неладное, так и вовсе обиды не оберешься.

– Пусть лучше он один сердится, чем вся твоя дружина на нас коситься будет. А Толян на другом свое возьмет. Еще тот мальчик.

В трапезной повисла сторожкая, ждущая тишина. Только слышно было надсадное сопение борцов и жалобный стон столешницы. Стас вытянул шею и понял, что увещевания Лехи не пропали даром. Внял-таки парень его просьбе. А если пыхтел и сопел, так больше для приличия. Накачанные в спортзале на новейших снарядах мышцы весело бугрились, играли силой и здоровьем. Локоть, как гвоздем прибитый, утвердился на столе. В глазах горел азарт, и искрилась плохо скрытая насмешка. Иногда он косил глаза на Стаса и тот стыдливо отворачивался, не вынеся этого жалобного взгляда. Победа была явно на его стороне. Лицо противника налилось кровью, губы еле заметные в густой дремучей бороде слились в узкую белую полоску, по лицу катился пот в три ручья. Понимал мужик, что происходит что-то не то. Но вот что – понять не мог.