Федор Метлиций - Созвездие «Обитель Творца». Роман Страница 12

В комнате женского общежития института лежит на кровати она, как одалиска, вытянув ножки совершенной лепки, с серьезным взглядом зрелой женщины. Я стою на коленях перед ней, после признания, и она матерински гладит мою голову.

– Мальчик мой, ты еще найдешь себе пару.

Это была первая безответная любовь, отчаяние одиночества, озарения в робких стихах, навеянные чтением классиков. Я терял самое дорогое, и нечем было жить. Моим соперником был он, снисходительный Сенета, старше меня по возрасту и зрелости, который нехотя сделал ее податливой, готовой на все. Он взял меня за нос.

– Каждому свое место.

В любви есть слабость – незащищенность открытости, по которой Сенета ударил, как хлыстом. Его самоуверенность обласканного жизнью впервые показалась мне тупой, отнимающей.

Я не жаждал мести, чувствовал неуверенность в себе, как Гамлет, не зная, как поступить и как вообще жить. Как преодолеть в себе робость, убивающую энергию и интерес женщин? Хотя внешне во мне видели совсем другого: красивого пацана, уверенного и порой остроумного, особенно при женщинах.

Его таки женила на себе моя бывшая любовь с точеными ножками. А я сошелся, без презираемой нами свадьбы, с властной девушкой, из интеллигенции в третьем поколении. И во мне нашли что-то, за что согласились отдать всего себя.

Сейчас та одалиска показалась мне опереточной.

Ложусь в постель, накидывая подушек под голову для удобства чтения и записывания, ужасаясь, что времени не хватает ни на что – уже первый час ночи! Положив рядом дневник, чтобы записывать великие мысли, которые утром оказываются легким бредом.

– Как мало времени! – вздыхаю я. За дверью злорадно смеются. Ну и слух!

Я прятал мой дневник, как что-то стыдное. Если бы моя интеллигентная подружка прочла мои беспорядочные мысли, сказала бы: «Копаешься в себе, а толку нет. Засушил себя абстракциями, не любишь ни себя, ни людей».

И было одиноко оттого, что любимой не интересно мое мироощущение, и я подлинный ей не нужен.

Читаю философский журнал, и от глубоких мыслей быстро засыпаю. Обычно мне снятся плохие сны (не беру беганья по каким-то этажам в поисках туалета, от чего просыпаюсь и бегу облегчиться). Выхожу во двор – нет моего автомобиля, мечусь в поисках – угнали! Или – оказался в вагоне поезда, зная, что еду не туда. После долгой-долгой езды, в осознании все большего удаления от цели, на следующей станции выскакиваю, чтобы пересесть в поезд обратно, и опаздываю. Странные угрозы жизни, не завершаемые до конца из-за пробуждения. Как говорил знакомый врач: «Ночью болит то, что должно болеть». Такие сны – всплывающие наружу забытые глубинные болевые уколы, полученные за всю жизнь. Как правило, из безрадостных сторон души. Те раны и складывают судьбу, формируя осторожное поведение среди людей.

Конец ознакомительного фрагмента.