Андрей Ильин - Александр Золотая грива Страница 13

– Не свистеть, – злобно зашипел Алекша, – примета хреновая!

– Все, все, не свищу! – успокаивающе ответил знакомый голос.

Мальчик обернулся и увидел удаляющуюся спину Удала – атамана разбойников.

После этого случая Алекшу стали уважать и уже относились как к равному. Все-таки лечить, тем более вытащить умирающего почти с того света из разбойников никто не умел. Ну, разве что лист подорожника к царапине приложить или жгут намотать, чтоб кровью не изошел – вот и все врачевание, а тут такое! Особенно всех поразило, что после того случая Дубина совсем перестал пить. Пробовали предлагать, но особо настойчивым Дубина дал в рыло и попытки напоить прекратились. К мальчишке теперь относился как отец родной – проверял, накормлен ли, одет, обут и следил, чтоб никто не обидел. Алекшу не обижали. Его признали бойцом и человеком, обладающим редким умением врачевать. Первое среди мужчин вообще всегда ценится, а второе качество просто незаменимо для людей, ежедневно ставящих жизнь на кон.

И часто проигрывающих.

Однажды в лагере появился маленький юркий человечек. Его никто не знал, поскольку лицо замазано грязью, волосы свисают на глаза так, что непонятно, как он все видит перед собой. Быстро юркнул в землянку Удала и также быстро, словно крыса в половодье, убежал оттуда. Однако после него атаман Удал не торопился выходить. По лагерю распространился слух, что на днях по лесной дороге пойдет богатый купеческий караван с заморским товаром. Добра много, на всех хватит, но и охрана большая, наскоком не возьмешь, вот атаман и не торопится, думает. Разбойники весело обсуждали предстоящее дело, торопливо приводили в порядок оружие и ждали. Когда Удал собрал всех лихих людишек и объявил о выступлении, Алекшу и Дубину Ревун отвел в сторонку.

– Завтра с рассвета будем брать купчишек за живое, – сказал, чуть понизив голос, – вам двоим в драку без особой нужды не соваться, ждать в стороне.

– Дык как же… – растерялся Дубина, – а добыч!

– Будет тебе добыч, – отмахнулся Ревун, – не обидим. Для тебя главное – мальчишку сберечь. Охрана у обоза сильная, побьет многих и нам целитель до зарезу нужен будет, понял?

– Разумею, – важно ответил Дубина. Задумчиво поскреб затылок:

– Но добыч… тово, чтоб не обидели!

– Да сказал уже, отвяжись, – бросил Ревун, уходя.

Погасло пламя, серый пепел укрыл горячую землю, звезды сникли, узкая полоска зари высунула нос за край земли, из предрассветной тьмы медленно выбрались странные существа. Заросшие мхом, травой, отовсюду торчат кривые веточки болотных кустов, они неспешно направляются к спящим людям, всякий раз замирая, когда кто-то шевелился во сне или начинал бормотать. Двое, назначенные в ночную стражу, дремлют. Тяжелые головы склонены на копья и только третий страж еще борется со сном. Сквозь полудрему он видит, как странные существа приближаются к лагерю, но его это совершенно не обеспокоило – на грани сна и реальности он просто не осознает возможной опасности. Кажется, что это лес сжимается вокруг спящих, играет с ними перед тем, как наступит солнечный день. Лесное существо наклонилось над спящим, в мохнатой лапе блеснула сталь и часовой бесшумно валится на траву. Тяжелый запах крови ползет по холодку рассветного воздуха, ноздри дремлющего затрепетали. Еще не понимая, в чем дело, вздрагивает всем телом и нечленораздельно орет:

– Э-э-а-а!

Страшный вопль взлетает над лесом и обрывается коротким всхлипом. Разбойники срывают с себя куски мха, тряпки с травой и ветками и, уже не скрываясь, режут спящих. От дикого крика часового многие проснулись, но не все поняли, что происходит. Вставали, шатаясь ото сна, непонимающе оглядывались, протирая глаза, а разбойники, быстрые и злые, как голодные волки, сноровисто и скоро режут полусонных. Караванная охрана состоит из бывших княжеских ратников и профессиональных наемников. Они даже спали, не снимая брони, а мечи и секиры ложили рядом, под руку. Эти быстро поняли, что произошло. Случилось то, чего так опасался атаман – профессиональные солдаты сразу сбиваются в строй, передний ряд закрывается щитами, давая возможность остальным вооружиться. Стража перестраивается в двухрядную фалангу и наступает в направлении возов с товаром, где оказалось большинство разбойников – торопились начать грабеж и где ожесточенное сопротивлялись сами купцы. Напавшие оказались зажаты с двух сторон. Разбойник не солдат, ему жизнь важнее всего. Удал, сражавшийся в первом ряду, сразу заметил, как его люди один за другим начали убегать, бросая оружие и броню.

– Все ко мне, прочь от телег! – грозно крикнул он чуть не на весь лес. Некоторые еще быстрее побежали, но большинство все-таки собралось вокруг атамана.

– До боя! – крикнул Удал и первым бросился в сечу с охраной каравана.

Дубина молча наблюдал за боем со стороны. Стоять спокойно он, понятно, не мог – дергался, подпрыгивал, размахивал руками, то бледнел, то страшно багровел. Тогда Алекше казалось, что пьянчуга прямо сейчас умрет от избытка чувств. Ему тоже трудно просто смотреть на бой, где одного за другим убивали его знакомых и товарищей. Он не особо сдружился с разбойниками, но все же считал их своими. Дубина уже начинал рубаху на груди рвать, когда наметился слабенький перевес разбойников. Стражники медленно отступают к лесу, простодушный Дубина начинает тихонько повизгивать от счастья, чувствуя близкую победу… как вдруг из-за спин отступающих раздался страшный рев. Громадного роста мужик, весь в железе и с двумя огромными топорами медленно выходит из-за деревьев. Было непонятно, откуда взялся такой – не то спал до сих пор в кустах и ничего не слышал, не то ждал в засаде и в нужный момент пошел в бой, только охранники каравана встретили его появление восторженными криками и с удвоенной силой начали махать мечами. Разбойники дрогнули. Удал сразу почувствовал перелом в настроении. Понимал, что еще одно мгновение и его вшивое воинство побежит – они ж на грабеж рассчитывали, не на кровавую драку. Двумя ударами сшибает особенно наседавшего на него стражника, молча бросается на нового противника. Сшибка произошла почти сразу – великан к тому времени расчистил себе дорогу среди разбойников двумя топорами, вышел прямо на Удала. Тот ударил одновременно мечом и щитом, великан отбил, но не совсем удачно – меч зацепил-таки и кольчуга на груди окрасилась красным. Великан коротко рыкнул, топоры замелькали в воздухе со скоростью крыльев ветряной мельницы в ураган…

Тут Дубина не утерпел и бросился в бой. Он орал, выл и махал секирой направо и налево и от каждого удара кто-то валился убитым или раненым. Стражники, увлеченные двобоем, спохватились поздно – разбойники набросились на них, как волки на добычу и сеча закипела с новой силой. Алекша уже не мог стоять без дела. Он оказался единственным, кто просто смотрел. Не раздумывая, подбегает ближе. В бой ввязываться не стал, у него никакой брони, одна холщовая рубаха. Хватает валявшийся на земле чей-то лук и колчан стрел. Торопливо натягивает тетиву, целится. Сплетенная из турьих жил тугая нить коротко гудит. В шагах двадцати стражник падает на землю. Сделал еще десяток точных выстрелов, после чего меткого лучника заметили и двое стражников бросаются к нему. Алекша спокойно подпускает обоих, в упор всаживает каждому по стреле в глаз. Бросает лук, в руках появляется секира – колчан пуст. Бой продолжается. Все оглядываются на поединок атамана разбойников и великанского стражника из караванной охраны. Алекша тоже смотрит и чувствует, что Удал слабеет. Еще немного, поймут остальные и тогда беда. Вмешиваться в двобой нельзя, это Алекша знал с детства, но если один из противников намного сильнее, то это уже не поединок равных.

Один из стражников догадался, зачем подросток в холщовой рубахе бежит к поединщикам, бросается наперерез. Алекша ловко уворачивается. Взмах секирой и стражник без памяти катится в траву – мальчик ударил обухом. Он подбежал, когда Удал уже стоял на одном колене и едва отбивался. С торжествующим ревом стражник занес над головой выщербленный топор, удерживая обеими руками – второй сломался – когда несильный для такого быка удар со звоном сбивает железный шлем на глаза. Великан выругался и вынужденно повернулся. Мальчишка, в одной рубашке, изо всех сил колотит секирой по доспехам. Роста мальчишке не хватает, он смешно подпрыгивает, стараясь достать секирой по голове. Именно это нелепое скаканье взбесило стражника. Одной рукой поправил сбитый шлем, вторая заученным движением отбила удары. Громадный щербатый топор неспешно поднялся, чтобы через мгновение рухнуть на незащищенную голову мальчишки…

От сильного удара по затылку мечом плашмя глаза великана чуть не выпали на землю. Рассвирепевший стражник обернулся. Его настоящий противник, атаман разбойников, твердо стоит перед ним. Обломок щита валяется под ногами, меч зажат в обеих руках. Разбойничий атаман насмешливо посмотрел в глаза сквозь прорезь в шлеме, меч сверкнул в замахе. Сильные и точные удары обрушиваются на оторопевшего стражника, каждый прорубает брешь в броне. Панцирные пластинки, кольца кольчуги сыпятся на землю, хлыщет кровь. Великан инстинктивно отступает на шаг, чтобы уйти от града опасных ударов, но тут проклятый мальчишка снова лезет в драку. Разбойничий гаденыш так бьет по затылку, что искры из глаз сыпятся, как звезды в августовскую ночь. Стражник с ревом ударил топором наотмашь. Рука заметно чуть заметно дрогнула и великан понял – надоедливый пацан больше не будет досаждать. Чтобы покончить с мальчишкой, понадобилось пара мгновений, но именно они и решили исход поединка. Атаман вложил все силы в последние удары. Его меч прорубил-таки и панцирь, и кольчугу. Зазубренное острие рассекло ребра и достало сердце. Стражник-великан на секунду замер с поднятым топором, словно не веря в смерть, рухнул на землю, будто из него вынули стержень, на котором все держалось.