Андрей Посняков - Кремль 2222. Коломна Страница 14

Так считали все. А вот Ратибор еще на что-то надеялся… и заразил своей надеждою Ясну.

Они уселись на бревно, под сиренью, долго целовались, а потом Рат вытащил из брошенного под ноги мешка вырезанные из коры березы-мутанта дощечки, в которых уже успел проделать дырочки – для ниток, чтоб переплести.

И снова поцелуй – долгий-долгий, до дрожи… И сладкий шепот Рата:

– Как здорово, что ты у меня есть! Без тебя бы…

– Что – без меня? – Ясна озорно улыбнулась, на щечках ее заиграли лукавые ямочки.

– Без тебя нет ничего, – юноша взял в руки теплые ладони возлюбленной. – Нет ни солнца, ни неба, ни питья, ни пищи, нет ничего вокруг – вообще нет жизни! Ничего, милая. Верь – скоро, уже очень скоро, мы будем вместе!

– Ты думаешь, нам позволят?

– Позволят. Добьюсь! – упрямо набычившись, молодой человек сжал кулаки. – Мы обязательно будем счастливы, милая Ясна. И – только вместе.

Ласковое солнышко освещало влюбленных, припекало, даря последнее осеннее тепло.

– Жарко…

Ясна сняла телогрею, оставшись в льняном платье с короткими рукавами. На сгибе локтя возлюбленной Ратибор вдруг заметил растекающийся желтовато-синий синяк.

– Ушиблась? Или обидел кто?

– Жрецы, – девушка испуганно оглянулась по сторонам.

– Жрецы?!!

– Понимаешь, меня вместе с другими нашими девами с утра водили в Грановитую башню. Сегодня же тризна, и мы отдали божеству свою кровь. Да-да, кровь! Нам проткнули вены иголкой, и потом набрали… в такие священные стеклянные трубочки, верно, купленные у маркитантов. Кровь – это ведь хорошая жертва, верно? Великий Био будет нами доволен, ведь так?

– Так, – отрывисто кивнул молодой человек.

Просто не хотел обижать любимую, а так… Уж про Великого Био он ей бы сказа-а-ал!

В то самое время, когда влюбленные болтали средь облетевших сиреневых кустов, в подвалах Грановитой башни, называемых священным старинным словом – «лаборатория», – вовсю кипела работа. В подвале постоянно топилась печь, и полуголые, потные от жары, жрецы по руководством великого волхва Владислава возились с какими-то тарелочками и стеклянными пробирками с только что взятой у пятницких девушек кровью. Кровь семеновских проверили еще вчера – и результат почему-то огорчил великого жреца, хотя, казалось бы – какая разница божеству? Кровь и кровь – разве для жертвы она должна быть какой-то особой?

Металлические, тщательно вымытые и высушенные тарелочки были разделены тоненькими перегородочками на сектора, в которые молодые волхвы деловито, но без суеты, выливали из стеклянных пробирок кровь, а затем добавляли соль и еще какие-то вещества из небольших деревянных шкатулок.

За процессом внимательно наблюдал Владислав – худой и сутулый старик с крючковатым носом и черными, глубоко посаженными глазами, двумя буравчиками блестевшими из-под кустистых бровей. Длинный летний кафтан великого жреца – черный, до самых пят, расшитый священными изображениями Великого Био – в нескольких местах был заляпан кровью. Абсолютно голый череп Владислава блестел от выступившего пота, седая клочковатая борода тряслась – волхв заметно нервничал, ведь, несмотря на все старания, жрецы не нашли то, что было нужно заказчикам, маркитантам… или тем, кто действовал через них. Нужна была здоровая и умная девушка – таких, в общем-то, в башнях имелось с избытком, да вот беда, еще и кровь должна у нее быть особой. Как говорили в старину – «четвертой группы».

Капли крови на тарелочках под воздействием определенных, данных торговцами, веществ должны были склеиться, свернуться – и это означало бы, что нужная кровь найдена, но, покуда, увы…

А маркитанты – или, скорее, неведомые заказчики – обещали за подходящую девушку столько, что у великого жреца – и даже у самого князя! – сводило скулы. На обещанную сумму золотыми, с «сеятелем», монетами у тех же маркитантов можно было купить если не все, то очень и очень многое, и самое главное – новое чудесное оружие и боеприпасы. Вот тогда можно будет окончательно расправиться с лесными дикарями нео, распространив власть коломенских башен до самых дальних лесов…

Власть – это словно грело. Грело и золото… которое еще нужно было получить. Ах, что ж так не везло-то? Ради обещанного Владислав – и князь, и башенные бояре – были бы рады отдать хоть две дюжины дев, самых красивых и юных… Увы! Требовалась только одна. По крови подходящая…

Ах, тарелочки, ах, пробирки… О, Великий Био, властью своей святой – помоги!

– Господин! – один их жрецов вдруг выпрямился, благоговейно взглянув на Владислава. – У меня, кажется…

– Кажется?! – лысоголовый волхв взревел раненым туром, готовый лично покарать непонятно как докладывающего волхва… кажется ему, ишь ты…

Однако…

Однако – кровяные шарики слиплись около нацарапанной по краю тарелки цифры четыре!

– Проверь еще раз! – дрожащим голосом распорядился великий жрец. – И вы все – проверьте.

– Великий господин… может не хватить крови.

– Если надо, мы выкачаем из той девки всю, – Владислав раздраженно взмахнул рукой и тут же поправился: – Ну, почти всю. Чтоб только жива осталась. Кстати, кто она?

– Из пятницких, – тут же откликнулся кто-то из молодых волхвов. – Шестнадцать лет, зовут Ясна.

На Грановитой башне ударил колокол, поддержанный басовитым гулом Успенской звонницы и перезвоном остальных башенных колоколов – на Маринкиной башне, на Пятницкой, Спасской, Семеновской…

– Красиво как, – вздрогнула Ясна. – Ах, милый, как быстро пролетело время. Вот уже и полдень. Побегу к своим, пора… Встретимся завтра!

– До встречи, милая, – Рат все же успел ухватить любимую за руку, задержал ненадолго, привлек к себе, крепко целуя в губы…

– Ну, хватит, хватит, – девушка неохотно вырывалась. – Пора уж мне, пора.

Пора было и Ратибору. По закону башен, к великому божеству, вне зависимости от того, праздник на дворе или тризна, все двигались колоннами, разделяясь не только по башням, но и по возрасту, и полу. Первыми шли жрецы и бояре, сразу за ними, с венками, сплетенными из поздних осенних трав – юные красавицы-девы, за ними – воины, по отрядам, которые и несли погибших на украшенными цветными ленточками носилках, отдавая последнюю честь. Шествие замыкали мастеровые, старики, женщины, дети.

Длинная колонна скорбящих растянулась по узкой лесной дорожке километра на полтора-два. Девы с венками шли, по обычаю, молча, а вот позади женщины причитали, воздевая к небу руки и прося милости для павших на том – лучшем – свете.

– Смена, – тихо скомандовал Сгон, и Ратибор, подойдя к носилкам, поспешно подставил плечо, сменив подуставшего Тимофея.

Еще б не устать – на носилках-то покоился Легоша-увалень. Лежал, как живой, правда, необычно спокойный и бледный. Такой же, как и юный Крот, как прочие воины, погибшие во время вчерашней схватки – все они сейчас казались необычайно умиротворенными. Еще бы – спали-то вечным сном.

Сильно истерзанные тела были накрыты покрывалами, а сверху еще и забросаны еловым лапником – ель считалась деревом мертвых, любимым растением Великого Био.

По неписаной традиции, воины шли в полном боевом облачении, но без шлемов. Узорчатые железные нагрудники, поручи, поножи, в поясных ножнах – мечи. Шли, четко печатая шаг, в скорбном молчании. Лишь слышен был женский плач да звяканье амуниции. У опытных воинов, кстати, ничего не звенело, звякало – у молодых. Ратибор считался опытным, как и Сгон. А вот пыхтящий позади рыжий Велесий явно относился к молодняку – не по уму, так по возрасту.

На священном лугу, под корявой дланью Великого Био, все так же безмятежно паслись овцы. В небе ярко светило солнце, парило, и над лугом, окутывая могучее божество, повисла прозрачная дрожащая дымка. Пахло осенней травою, людским потом и еще чем-то таким, непонятным, как обычно пахнет сразу после грозы.

Носилки с мертвыми разложили на священном лугу в строгом порядке, жрецы проворно прогнали овец, и те, блея, убежали на лесную опушку. Волхв Владислав в остроконечной валяной шапке, с ожерельем из сушеных змеиных голов, с завыванием начал молитву. Повинуясь его властному жесту, все повалились на колени, выказывая павшим свою скорбь.

Рядом с великими жрецом стоял избранный князь, невысокий, с одышкой, боярин, воевода семеновских, за ним толпились другие бояре и достойные по своему сану волхвы.

– О, Великий Био! – повернувшись к недвижно застывшему «Раптору», громко возопил Владислав. – Прими наших товарищей, введи их в царство загробной жизни, в страну вечного лета и тучных стад! Они отдали свои жизни за нас… За нас, и во славу твою!

– Слава павшим! – тряхнув бородой, жрец сорвался на визг.