Елена Булучевская - Мир меняющие. Один лишь миг. Книга 2 Страница 15

Стела накинула длинный халатик из тонкой ткани, и вышла из купальни. Она впервые шла здесь одна, без сопровождения. Мрачные коридоры что-то напоминали, казались смутно знакомыми. Сначала пришлось подниматься по полустертым каменным ступеням – сколько же существует эта лестница, что ступени так сгладились, от какого количества прошедших ног. Потом, насколько помнила девушка, и как ей подсказывало чутье, надо было идти каждый раз сворачивая в левые коридоры. Она и шла. Только путь показался ей слишком длинным, и время, проведенное в этих бесконечных, таких одинаковых на вид коридорах – слишком долгим. Стела почувствовала, как прохладен здесь воздух – легкая ткань халата не защищала от холода, заставляя ежиться под тонким одеянием.

Стела уже почти бежала, стремясь как можно быстрее выбраться из этих темных коридоров. И вдруг остановилась, как вкопанная, пораженная видом залы, в которую попала. Помещение было округлым, таким большим, что стены и потолок почти скрывались за дымкой. Примерно посередине – более точно определить не удалось – стоял массивный деревянный стул, покрытый куском варварски роскошной тканью: белоснежной, часто затканной тончайшими металлическими нитями драгоценных металлов. Ткань покрывала спинку и сиденье стула, свободными складками касаясь каменного пола. Разглядывая ткань, девушка не сразу заметила того, кто сидел на стуле, безжалостно сминая и пачкая ее. В зале было еще холоднее, чем в коридорах, и Стела почувствовала это сразу, разгоряченная после быстрого шага. Странное оцепенение охватило разум, заставляя сдаться, сесть рядом со стулом на пол, обхватить колени руками и сидеть так вечно, бездумно раскачиваясь из стороны в сторону. Она ущипнула себя за руку, пытаясь очнуться, и потихоньку, бочком-бочком, попыталась обойти стул.

– Приветствую тебя, дочь звездочетов! – низкий голос, такой низкий, что отдавал в хрип, заставил ее подпрыгнуть от неожиданности.

Пригляделась – ну, да, так и есть, он не заставил себя ждать. Словно своими размышлениями о сути богов Стела вызвала его. Ха! Какие ушастые боги, все слышат, все видят – кроме тех преступлений и несправедливости, что творятся во имя богов. Темнобородый, собственной персоной, восседал на стуле. Белоснежная ткань переставала быть таковой, будучи испещрена потеками темно-багровой жидкости, растекавшимися от сидящего. Вроде бы кровь? Стела усмехнулась едва заметно. Да уж, властитель хронилищ выбрал самого что ни на есть неподходящего персонажа для запугивания. Лишь неожиданность появления заставила ее подпрыгнуть, а уж никак не страх перед его сверхъестественными силами.

– И я приветствую тебя, Хрон.

От удивления тот встопорщил свою вовек нечесаную и немытую бороду так, что она торчала словно веник у нерадивой хозяйки – разной длины прутья в разные стороны.

– А ты почему не впадаешь в священный ступор и не льешь слез?

– А ты почему этого не делаешь?

Владыка тьмы фыркнул:

– Перед тобой, что ли? Не слишком ли ты о себе возомнила?

– Выходит не слишком, если ты находишь нужным являться передо мной. И сидишь тут голый, развесив все свои, ммм, – Стела замялась, подыскивая подходящие слова.

Хрон хмыкнул:

– Тебя смущает только это? А как же уважение и страх перед божеством?

– Ну, как бы тебе помягче сказать… Я не очень подхожу для этого.

– Почему же?

– Видишь ли, я сомневаюсь в твоем божественном происхождении. Я слишком долго и часто молила и Семерку – твоих вечных оппонентов и тебя самого. Семерку – умоляла о помощи, тебя – о воздаянии своим врагам. Но были мои мольбы тщетны. И я призадумалась. А так как девица я, к слову, не совсем глупая, додумалась до того, что с твоей точки зрения мне, возможно, так и надо. А что подумала Семерка, я так и не решила. Ну, и сам посуди – как можно пугать человека тем, во что он не верит?

Хрон озадаченно почесал всклокоченную голову, покрутил ей, услышал щелчок, удовлетворенно зажмурился:

– А если я тебе покажу хронилища и души, что заточены там, чтобы получать воздаяние, пока не закончится время их грехов? Если ты увидишь небесные поля Cемерки, на которых гуляют праведники и вечно слушаю божественные сказки? Что скажешь ты тогда?

– О! У меня такая куча вопросов, что ты сбежишь! Я спрошу тогда тебя: а как долго длится наказание грешников? И кто отмеряет это время? И откуда у тебя там, где должно быть безвременье – откуда там время? У тебя там есть часы? Такие с будильником? Зазвонил – о! – пора вон того с содранной кожей отпускать. И куда он потом? Его под белы рученьки – а если на них кожа содрана, она потом отрастает что ли, он же вроде мертвый? Да и как он может чувствовать боль, если он бесплотен? А небесные поля Семерки – это всегда быть в одном и том же месте и слушать одно и тоже? Вот где скукотища-то! Почище твоих хронилищ. Вы может быть, наказания как-то неправильно распределяете? А? И знаешь, уж прости, что я тебе «тыкаю», но как-то не могу по-другому. Я достаточно повидала, пока путешествовала с менгрелами, что меня такими вещами удивить трудновато. У них была трава особенная, которую подбрасывал в костер их шаман, чтобы умилостивить своих богов. Так после того костра и не такие видения появлялись. А еще он мог погружать в сны, которые показывали будущее или прошлое. И мог залечивать такие раны, что обычно бывали смертельными. Так что он – бог? Молчишь?

Хрон и вправду молчал, словно собираясь с мыслями. Потом заговорил, медленно, тщательно подбирая слова:

– Видишь ли, в чем-то ты права. В нас – в богов – можно лишь только верить. И лишь от количества твоей веры зависит то, что будет с тобой происходить в дальнейшем. Если у тебя нет веры в богов вообще – тебе придется поверить в себя. И сделать это делом всей твоей жизни. А если ты каким-то образом убедишь следовать за собой кого-то, и они будут верить в твои исключительные качества – ты для них можешь тоже стать божеством. И там решай – стать божеством – светлым ли темным ли. Как Олаф Крамбарский. Или пойти по пути, по которому всегда идут зоряне – быть просто последователями известных им богов. Или есть еще третий путь – ты можешь придумать нового бога, восславить его, и провозгласить его наивысшим и наилучшим, заставляя поверить в это всех, кого будешь встречать на своем пути. Думай, девочка. Выбирай, что есть иллюзия, а что нет. Да, я согласен, таких, как ты, на Зории я не встречал. Но есть много других миров, в которых бывает и не такое.

И исчез. Словно его и не было. Лишь багровые потеки на белом выдавали его недавнее присутствие.

– Постой! – закричала Стела – о самом главном-то она не спросила, где Селена, жива ли она.

Наваждение на этом закончилось, показались знакомые коридоры, и навстречу неслась служанка, что оставила ее в купальне, зачастила шепотом, стараясь успеть до того, как из-за поворота появится тот, кто следовал за ней:

– Госпожа, госпожа, молчите. Молчите про сон, про шепот. Ничего не говорите. Иначе худо будет, – молила невнятно, с пришептывающим акцентом, но на мирском языке – получилось даже забавно, несмотря на невеселую ситуацию: «Каспаша, каспаша, молшите».

Стела кивнула и вовремя. Из-за поворота показались двое быстро идущих хирдманнов, несущих в руках угрожающего вида фламберги, волнообразные клинки которых тускло отсвечивали в свете факелов, в изобилии натыканных по стенам коридоров. Стеле еще подумалось: «А до этого было светло?» Хирдманны подошли – женщины оказались ростом едва им по грудь – одинаковые, словно зерна, крепко взяли обеих под локотки и быстро-быстро повлекли своих невольных спутниц наверх. Молча, только подталкивали на поворотах. Стела вспомнила, что сегодня вроде как купцы должны пожаловать, и, возможно, Вальд придет. А может и останется – тогда, по крайней мере, они будут тут вместе, и можно задуматься, как покинуть эту ловушку, что зовется «Крамбар».

Стелу дотащили до ее комнатушки, тычком посадили на постель и знаком велели ждать. Долго ждать не пришлось – пожаловал сам бухан:

– Что тут у тебя приключилось? Все ж было в порядке?

Стела покачала головой:

– Ничего не случилось. Мышь у вас в купальне. Служанка напугалась и убежала.

– А ты почему не напугалась? Все женщины мышей боятся.

– Я – не все. Мышей не боюсь. Я боялась остаться без купанья. Очень жаркое утро выдалось.

– Молодец, ты становишься рассудительной. Пребывание у меня в гостях идет тебе на пользу.

– В гостях ли? – подчеркнула Стела.

– Конечно в гостях. Такая женщина, как ты, нуждается в роскошной жизни. Ты – драгоценность, и тебе просто жизненно необходима достойная оправа. Я нашел для тебя жилище еще более роскошное, чем у меня – подбоченился горделиво.

– Я смиренно ожидаю ваших распоряжений – поклонилась низко, как кланялись крамсонки, стараясь, чтобы Краусс не заметил ее ехидную ухмылку.