Снорри Сторсон - Золото лепреконов Страница 19

– Вот так, да? – съязвил Вицли Шмель.

– А ты первый кинулся!

– Так не надо друзей предавать, вот, что я тебе скажу, подлый ты лепрекон.

Вицли рванул вперед, Вонючка отпрыгнул, доставая кинжал. Вицли посторонился, и двинулся по кругу, выгадывая лучшую позицию для атаки. Как-то незаметно в его руке тоже нарисовался клинок одного из поверженных противников.

– Я тебя не предавал!

– Да? А кто орал и подмогу звал?

– Я подмогу не звал, я просто орал. Потому… испугался и не ожидал, а я когда испугаюся… всегда ору.

– А ну, стоп! – Оборвала поединок Принцесса лепреконов. Голос ее был наполнен властью настолько, что противники тут же остановились и повернулись, вытянувшись чуть ли не «во фронт». Точнее, вытянулся Вонючка, а Вицли просто встал ровнее, выказывая тем самым некоторое уважение.

– Зачем ты вернулся, ведь я тебя предупреждала?

– Мать, так уж вышло.

– У тебя всегда «так уж вышло»! – Разозлилась Ле Улиншпиль фон Шмель. – Зачем ты бил бедного Вонючку? Он же тебе сказал, что не виноват, а это правда. Даже, когда мы вас загребли, он ничего не хотел говорить. И это я настояла на том, чтобы он вот сейчас сопровождал меня сюда. Ты всегда сначала делаешь, а потом думаешь, а иногда ты и не думаешь, и не делаешь! Вот, в чем твоя проблема. Много горя принес ты всем лепреконам, а нашей линии, так особенно. А теперь… теперь ты во власти Бабули. Как я, собственно, и предсказывала.

Разгневанная, она развернулась и выбежала из пещеры. И, похоже, что один только Миха успел заметить слезы на ее глазах. Вицли Шмель не смотрел на мать. Сначала ему было просто стыдно, а потом она повернулась, и он так и не увидел ее лица. Вицли плюнул Вонючке под ноги и полез обратно на стол. Вонючка собрал своих солдат и, шатаясь, компания вывалилась из пещеры.

– Опять, Вицли, все у нас наперекосяк, – заметил Миха.

– Ничего, скоро придет Бабуля. Ненавижу ее…

– Бабулю?

– Свою мать!

– За что?

– За все!

– А я свою даже и не помню, – вздохнул башмачник.

Они сидели, понуро уставившись куда-то в одну точку. Хотелось есть, хотелось выпить, но, похоже, что никто не озаботился кормежкой пленников.

– Было бы неплохо чего-нибудь поесть, – не выдержал Зава.

– И выпить, – согласился Вицли Шмель.

– Ты уверен, что мы не можем отсюда выбраться, ведь нас не закрыли и кандалов, вроде как не надевают?

– Не знаю. Может и можем.

– Бабуля, кстати, намекала на то, что ты мне не все рассказал.

– Давай попробуем просто уйти отсюда! – лепрекон ловко спрыгнул со стола и бодро засеменил к выходу.

Никаких магических препятствий у двери не оказалось. Охраны тоже не было. По широкому коридору деловито сновали лепреконы. Михе приходилось идти согнувшись, но, в целом, даже для него здесь было вполне просторно. На Вицли и Заву никто не обращал внимания. Друзья все дальше удалялись от места своего заключения, но их никто не останавливал.

– Погоди, Вицли. Куда мы идем-то?

– Не знаю, мне все равно.

– Неужели у тебя тут выпить негде?

– В моей норе можно, но там, наверное, уже живет кто-то другой.

– Давай проверим?

Они свернули в боковой ход, потом свернули еще раз и оказались перед небольшой, в два роста Вицли Шмеля, дверью.

– Это моя бывшая нора, но ты туда не влезешь. Это только основные ходы тут просторные, а норы-то у нас небольшие.

– Ты это… ты проверь там…

Вицли толкнул дверь от себя каким-то особым образом и скользнул внутрь. Он вернулся довольно быстро с улыбкой во всю лепреконскую морду.

– Там все по-старому и никого нет! Щас я принесу попить.

Он снова исчез внутри, но вернулся еще быстрее, толкая перед собой бочонок вина. Миха жадно схватил бочечку, щелчком выбил донышко и, с остервенением, опрокинул в себя содержимое. Жидкость обжигала.

– Э! Ты полегче! Это же вилейкский эль! Штук пять таких «рюмочек» даже такую тренированную пьянь, как ты, Зава, запросто отправят в нокаут.

– Вилексс… эль, – блаженно прохрипел Миха, чувствуя, как огненный вихрь стекает вниз по горлу, расплавляет напряжение в животе и легких, заполняет легкостью руки и ноги. Он мягко осел на каменную кладку коридора, прислонившись к шершавой стене. – Вот и все… теперь и умереть спокойно можно…

– Умирать рано, тут еще полно всего, – захихикал лепрекон. – Ну-ка, помоги мне выбить дно из этой бочки!

Мимо пробегали спешащие куда-то лепреконы, но друзьям не было до них никакого дела. Они сидели у входа в нору, пили, пели и закусывали. Запасов оказалось более чем вдоволь и друзья пировали, понимая, что возможно, это их последняя пирушка в жизни, похоже, перепавшая им от Матушки Судьбы абсолютно на халяву. Миха ел и пил, пил и ел, пока не захотел выпить простой воды. Такое бывало очень редко и означало, что он реально устал.

– Вицли, я хочу пить… ик…

– Щас прикачу!

– Не… я хочу воды.

– Чего?!

– Ик… воды…

– Значит, пора спать, – философски констатировал лепрекон.

Миха открыл один глаз, понимая, что сейчас ему станет очень плохо, но плохо не стало. Он открыл второй глаз, приподнялся и огляделся. Сидел он все там же, где и уснул – возле норы Вицли Шмеля. Мимо проходили лепреконы, брезгливо перепрыгивая ногу Михаэля Завы. Вицли храпел на пороге своей бывшей норы, головой подпирая не закрывшуюся дверцу. Зава ткнул пальцем в лепрекона.

– Сейчас, сейчас, только домою… – всхрапнул Вицли.

– Эй, братко… воды бы… – просипел охрипшей глоткой Зава.

– Воды нету, но есть пиво, – выдохнул лепрекон, открывая один глаз.

– Можно и пиво, – кивнул башмачник.

Они напились пивом и перешли опять на вино. Хотели уже спеть, но в разгар попойки появилась Бабуля. Она была все той же «милой бабушкой», что и вчера, только сегодня к образу добавился кокетливый передник, как будто она вот-вот испечет вам пирожок. Пирожков Бабуля не принесла, но выражение ее лица злым не было.

– Пьете? – кивнула Бабуля и заулыбалась.

– Бабуля, почему вы на нас не сердитесь? – Пьяным голосом полюбопытствовал Вицли Шмель.

– Вы себя сами так убиваете, что мне тут работы нету. Так за что прикажешь на вас сердиться?

– Но… я же…

– Зава, этот маленький пройдоха так и не рассказал тебе, за что тут все на него так злятся? – Удивилась Бабуля.

– Не…

– Видишь ли, Зава… твой собутыльник отказался стать Председателем.

– Да не отказывался я!

– Ну, конечно, ты просто не явился на коронацию! А почему? А потому, что валялся бездыханно пьяным и нетранспортабельным в подвалах Председателя на груде залитых его лучшим вином священных книг, – Бабуля хихикнула, кокетливо прикрывшись передничком.

– А зачем мне туда было являться, если понятно, что Хмырь меня просто убьет на дуэли одним ударом? Лучше уж упиться вдрызг его собственным вином, чем быть насаженным как крыса на вертел!

– Вот в этом весь ты, Вицли. Ты предпочитаешь упиться… всему остальному. Твоя безответственность и алкоголизм бесконечны, и сравнимы только с одной вещью в этом мире – с алкоголизмом твоего приятеля, сидящего сейчас рядом! Вот поэтому, дорогой мой «внучек», вы сейчас и вместе! Да, если хочешь знать, никто и не накладывал на тебя заклятий. Ты жил там наверху у этого пьянчужки просто потому, что это тебе нравилось. Ты стал его клуриконом сам, по собственной воле! Это не наказание – это твоя сущность, твоя судьба. И, если хочешь знать, Хмырь вовсе не собирался тебя… на вертел.

– Неправда!

– Что именно в этом кажется тебе неправдой? Лично я тебя не заколдовывала… может, кто-нибудь другой? – Бабуля притворно огляделась. – Не… никто. От этих вечных попоек устал весь наш лепреконский род! Когда Председатель Хмырь любезно предложил тебе продолжить его дело и стать новым председателем, что ты ему ответил?

– Я ему ответил: «Иди ты в…», – кивнул Вицли. – И правильно сказал. Мне совсем не улыбается становиться правой половинкой его задницы. Лучше уж я буду пьянью подзаборной на поверхности!

– Хмырь уже не тот… ему нужен помощник и у него закончился срок председательствования. Если бы ты хоть на минуту протрезвел, то смог бы поговорить с ним и выяснить, что убивать тебя никто не собирается, что ты нужен живой и здоровый, но… трезвый.

– Ха! Да, лучше сдохнуть, чем прожить эту жизнь без вина!

– Ну вот, ты и выбрал свою судьбу. Сам только что это подтвердил.

– Да! И я бы сделал все точно так же снова!

– Хмырь тебе не враг, ты сам себе враг. Хотя… ты даже себе не враг, ты просто маленький никчемный лепрекон. Ты считаешь меня злой, хотя я не зла, это… просто по работе… Ты считаешь плохой свою мать за то, что она с Хмырем общается. Считаешь Председателя врагом, а он о тебе всегда отзывается хорошо… Цыц! Не перебивай старших! Ты всех вокруг, даже друга своего Вонючку, который заорал тогда лишь от неожиданности, врагами считаешь. У тебя все плохие, а ты пьешь и бездельничаешь. Так знаешь, что? Знаешь, что я с тобой сделаю? – Бабуля вздохнула протяжно и жалостливо.