Наталья Лакедемонская - ТОТЕМ: Птицы. Книга 3. Часть 2 Страница 4

– Он оказался там по моей вине, – грустно ответила Мия.

– Он оказался там по вине Дарола. Этот червь никогда не любил Вилара, а тут такой случай. Не надо было поручать ему руководство подрывом, – гневно сказал Мирол.

Мия сразу вспомнила упитанного начальника, который отдавал приказы в шахтах Гаола. Слова « он знал, на что идет» звучали из уст Дарола, как смертный приговор для Верховного Хранителя.

– Он должен был послать спецотряд спасти Вилара. Более того, у него на этот счет были четкие инструкции, которыми он пренебрег, прикрываясь срывом операции, – продолжил Мирол.

– Почему вы так переживаете за Вилара? – спросила девушка.

– Это долгая история, – со вздохом ответил мужчина и замолчал.

Мия подумала, что затронула слишком личную тему, и продолжения ждать не стала. Но после продолжительной паузы Мирол начал рассказывать.

– Птичье общество очень отличается от остальных. Там вся система направлена на взращивание в человеке его таланта, полное раскрытие потенциала и многое другое. К сожалению, у этой системы тоже есть неприятные последствия. Вместе с талантами в человеке взращивается эгоизм и самолюбие. Одним из неприятных проявлений этого является почти полное исчезновение такого фундаментального явления как семья…

– У птиц нет семей? – потрясенно перебила Мия.

– В большинстве случаев. Семейный уклад жизни встречается в птичьем обществе, но не часто. Браки тоже большая редкость, – пояснил Глава.

– А как же дети? Кто их рожает и растит? – поинтересовалась девушка.

– Рожают женщины, если хотят, конечно, а растит государство, – ответил Мирол.

– Что значит государство? – не унималась шокированная Мия.

Мужчина улыбнулся и начал объяснять:

– Инстинкт размножения в определенном возрасте пробуждает в женщине желание иметь детей. В большинстве случаев это происходит так. Женщина идет в генетический банк и подбирает нужный материал для оплодотворения. Благодаря технологиям можно посмотреть какой ребенок получится от того или иного донора…

– Что значит донора? – совершенно растерялась Мия.

– Донор – это мужчина, добровольно сдавший свое семя в генетический банк.

Мия ошарашено посмотрела на Мирола. Тот продолжил объяснения:

– Так вот, женщина выбирает материал, и врачи вживляют его. Под четким контролем медиков происходит оплодотворение и рост плода. После рождения дитя поступает в полное распоряжение роженицы. Но поскольку вся жизнь птичьего индивидуума посвящена самому себе, ребенком заниматься в полной мере не хочет никто. Для этого государством предусмотрена целая система воспитательно-образовательных учреждений. Куда можно отдать ребенка с самого рождения и не беспокоиться больше не о чем.

– Неужели кто-то отдает своих детей? – потрясенно спросила Мия.

– Практически все. Это очень удобная система. В любой момент мать может навестить ребенка или забрать домой, никаких препятствий нет. Детьми очень хорошо занимаются, у каждого есть куратор, который максимально ласков и учтив с будущим членом птичьего общества. Государство взращивает образованных и сконцентрированных на себе индивидов, которые как показывает практика, впоследствии оказываются более продуктивными, чем дети из семей.

Девушка слушала и не верила своим ушам. В голове не укладывалось, как можно родить ребенка от случайного донора, а потом отдать в какое-то учреждение на воспитание.

– К такому устройству птицы пришли не сразу. Консерваторы и либералы долго воевали на эту тему. Было проведено множество тестов, и показатели детей без семьи оказались выше. Это стало решающим фактором. Для птичьего общества таланты важнее всего, ведь они идут в копилку каждого члена сообщества. Консерваторы проиграли эту войну. В итоге было принято решение семейный уклад жизни не запрещать, но и не поощрять. Людям птичьего общества государственная программа бессемейности понравилась. Она быстро завоевала авторитет и семьдесят семь процентов населения предпочитают такой уклад жизни, – Мирол прервался и с интересом посмотрел на Мию.

Девушка выглядела растерянной и потрясенной. Услышанное настолько возмутило Мию, что она слегка покраснела. Мужчина улыбнулся и продолжил.

– Среди детей тоже произошел раскол. Бессемейные дети начали дразнить семейных, обзывая щенками. А дети из полноценных семей за глаза называли бессемейных инкубаторскими. Вот так началась история моей дружбы с отцом Вилара. В пять лет, как и положено, родители отдали меня в школу. Где из любящей тепличной обстановки я сразу попал в мир эгоистичной и самовлюбленной молодежи. Воспитанный на таких устаревших ценностях как любовь, забота и дружба, я отчаянно хотел найти хоть одного ребенка понимающего меня. Но среди моих ровесников уже на тот момент не было ни одного семейного мальчика. Втайне от куратора меня дразнили и шпыняли все кому не лень. И вот однажды мне это все надоело. Я принял решение, что больше никогда не приду в школу. Не дожидаясь окончания учебного дня, я сел у ворот школы и стал ждать родителей. Вдруг, в самый разгар уроков ко мне подсел старшеклассник. Он поинтересовался, почему я не на занятиях. Маленький и напуганный я откровенно рассказал ему все, что накипело в моем детском сердце. Старшеклассник слушал внимательно и не перебивал. Когда я закончил он пожал мне руку и представился. Его звали Китон. Оказалось, он тоже был семейным ребенком и пережил все, о чем я ему рассказал. Помню, как долго мы болтали, делились переживаниями, он давал дельные советы. После этого дня у меня появился друг и в школу я шел с радостью. Китон был невероятно одаренным ребенком и уже в те годы отличался мудростью и рассудительностью. Он привел мне ряд исчерпывающих доказательств, что семейный уклад жизни гораздо полезнее для человека, чем сухая прокачка его способностей. Китон уже тогда знал, к чему приведет пренебрежение этим важным аспектом жизни людей. Его отличали не только ум, но еще и большое сердце. Помню, один из самых злобных старшеклассников забрался на один из учебных корпусов. Это было в пересменок кураторов, поэтому поблизости были только школьники. Старшеклассник решил блеснуть перед девушками своими акробатическими способностями и сделать сальто на краю крыши корпуса. Собралась толпа малолетних зевак. Все стояли и смотрели на распоясавшегося хвастуна. Мы с Китоном были вместе, ждали родителей. Как только отец Вилара увидел старшеклассника на крыше, он рванулся к нему. Я не понял, куда он бежит, и остался стоять. Китон показался на той крыше как раз тогда, когда тот дурачок, сделав сальто, оступился и повис на краю крыши, держась одной рукой. Еще бы мгновение и он сорвался бы. Китон подбежал и за руку вытащил горе-акробата. Этот случай наделал много шума, и дошел до самых верхов. Государственные деятели давно заметили нарастающую разобщенность в обществе птиц, но не знали, что корень всего кроется в бессемейном укладе жизни. Благодаря этому случаю в школах ввели новый предмет – «Правила жизни в сообществе». На нем детям объяснялись основы таких понятий как помощь ближнему и взаимовыручка. Конечно, это не помогло. Для того, чтобы человек впитал подобные ценности, нужен родительский пример и годы работы, – Мирол замолчал и задумался.

– А где сейчас Китон? – настороженно спросила Мия.

– Как и я, он выбрал политику. Но маршрут избрал особый. Связи его отца могли протолкнуть его сразу на верхушку, но он предпочел пройти весь путь сам. Еще до окончания школы, он работал в различных государственных учреждениях, постигая азы и записывая все уязвимые места исполнительной власти. К тому времени, когда Китон поднялся наверх, я уже был серьезной фигурой. Он выбрал долгую дорогу, но это себя оправдало. Весь накопленный опыт он направил на улучшение исполнительного аппарата. Его разработки до сих пор с успехом применяются в механизме управления птичьим обществом. Он стал не человеком, а целой эпохой для нашего сообщества. Его книги, учебники, законопроекты изменили птичий мир к лучшему. Но Китон знал, что законодательная власть без исполнительной ничто, поэтому контролировал соблюдение каждой поправки лично. Он вывел на чистую воду многих коррумпированных политиков и искоренил взяточничество в различных областях управления. Такие перемены на пользу обществу, но не на пользу многим политическим деятелям. Китон пережил пять покушений на убийство, и только шестое увенчалось успехом. Его автомобиль взорвался при подъезде к дому. Вилару тогда было двенадцать лет. Он из окна своей комнаты видел, как загорелась машина его отца. Полицейские рассказывали, что мальчишка выбежал из дома и кинулся к пылающей машине. В попытках прорваться к водительскому месту он получил серьезные ожоги. Но, несмотря на это, мальчика с трудом оттащили четыре сотрудников полицейской службы. Поскольку его мать погибла еще при родах, от неожиданной остановки сердца, с того дня Вилар стал сиротой. У меня в отличие от Китона, никогда не было семьи. Всю свою жизнь я посвятил работе. Поэтому после смерти друга, уговаривал Вилара переехать ко мне. Но он унаследовал характер и силу своего отца. Жалость была ему неприятна. Вилар стал закрытым, даже замкнутым, жил один в своем доме и все свободное время посвящал своему физическому и интеллектуальному развитию. Поначалу ему было сложно общаться со мной, но когда боль от утраты отца немного поутихла, общение возобновилось. Он никогда не позволял мне ходатайствовать за себя или как-то помогать. То, что Вилар стал Верховным Хранителем, полностью его заслуга. Я люблю его как сына и часто, глядя на него, вижу Китона, самого незаурядного человека, которого когда-либо знал. Человека, который изменил мою жизнь.