Татьяна Славина - Черный дар. Наследник старого колдуна Страница 4

Разомлев от сладких мыслей, Рута забылась во сне. Проснулась она от грубого прикосновения жесткой мужской руки. Зажав девчонке рот и щекоча ухо бородой, путник шептал ей:

– Пикнешь – убью на месте! Ну-ка, не вертись, как уж на сковородке. Будешь умницей – не пожалеешь.

Вторая рука уже задирала подол и шарила между ног оцепеневшей от страха Руты…

Она сползла с сеновала и, негромко постанывая, побрела прочь. В голове было пусто, на душе – погано. Остывшая за ночь пыль деревенской улицы мягко окутывала босые ступни. Где-то у соседей подал голос петух, ему неохотно отозвалось еще несколько. Полная луна светила так ярко, что длинные черные тени полосатили улицу почти как днем.

Рута опомнилась только за околицей, когда ноги ощутили прохладу росистой травы. Луг искрился в лунном свете мириадами капель, но девочку привлекло непонятное светящееся колесо, что вертелось почти у самых прибрежных кустов. Оно казалось таким огромным! Трудно было представить телегу, которой бы оно подошло. Зябко поеживаясь, Рута двинулась к мелькающим по кругу огням. Вот уже один только шаг отделяет ее от сказочного видения.

– Боги, да это же хоровод остроушек!

Не менее сотни крохотулек мчатся по кругу, взявшись за руки и издавая мелодичные звуки то ли песни, то ли смеха. Все они – рыжеволосы, с задорно вздернутыми курносыми носишками, необычно заостренными ушками. Росту – всего-то Руте по колено. В руках – фонарики, которые то поднимаются вверх, то опускаются разом вниз, а то и перекатываются по хороводу сверкающей волной.

Рута застыла на месте, боясь пошевелиться. Хоровод остроушек несется прямо у нее между ног, задевая намокшую от росы рубаху. Трава, примятая сотнями крошечных башмачков, послушно склонилась в одном направлении.

– Кто одной ногой в тот круг вступит, тот остроушек увидеть сможет, – вспоминаются Руте слова бабушки. – А кто двумя ногами в него войдет, того уж остроушки из хоровода не выпустят, с собой уведут.

Рута поднимает ногу: один лишь шаг – и никто никогда не узнает о ее позоре. Будь что будет! Но тут же мысль о том, что она бросит старую бабушку одну-одинешеньку на белом свете, заставляет девочку попятиться назад. Шаг, другой – и вот уже не видно крошечных человечков, только огни вертятся по лугу колесом, да трава сгибается под невидимыми ногами.

Глава 3

– Испейте-ка, сударик, кислого молочка, – Каргунья, умиленно улыбаясь, протягивала глиняную кружку своему господину.

Не говоря ни слова, тот отвернулся от угощения и уставился на сверкающую в лучах солнца воду реки. Вот уже несколько часов юный баг вместе со своим рогатым приятелем валялся в привязанной к прибрежной ветле лодке. Вынужденное безделье угнетало мальца. Он с завистью поглядывал на ватагу деревенских пацанов, весело плескавшихся у противоположного берега чуть ниже по течению. С какой радостью он очутился бы там, среди своих сверстников! Увы, это было совершенно невозможно.

– Ну, что стоишь, старая, пошла прочь со своим молоком! Не видишь разве, что господин кручинится? – чертенок не только давным-давно перестал прятаться от Темных Сестер, но позволял себе покрикивать на них: ведь он был другом самого бага.

Каргунья молча поставила кружку на дно лодки и заковыляла к роще, где ведьмы доили коров. Здесь, на острове посреди реки, все четыре пеструхи были в безопасности, не требовали пастуха и бесперебойно снабжали обитательниц пещеры молоком. К тому, что молоко без конца скисает, ведьмы уже привыкли. Зимой приходилось прятать своих кормилиц от волков в той же пещере, где жили сами. С ними было и сытнее, и теплее. Родившийся весной приплод шел под нож – на солонину. Там же, на острове, выращивали овощи. Таким образом, Темным Сестрам удавалось обходиться без тесных контактов с окрестными селянами. Вот только за мукой для ежедневного ритуального каравая им приходилось наведываться на дальнюю мельницу. С мельником у ведьм были свои счеты: он, единственный из живущих поблизости мужчин, оставался счастливым главой многочисленного семейства, каждый год радуясь новому малышу.

– Не грусти, приятель! – чертенок дернул бага за край рубашки. – Давай рыбу ловить.

– Надоела мне твоя рыба, отвяжись.

– Ну, так полезай в воду, поплавай маленько.

– Скучно одному, – баг с завистью следил за резвящейся в реке деревенской детворой.

– Ты – баг, тебе не положено с пацанами знаться, – напомнил чертенок.

– Да это они со мной знаться не хотят! Забыл, как мы пытались познакомиться с ними поближе?

– Не мы, а ты: мне на глаза людям показываться нельзя. А ты… Ну да, они с тобой играть не захотели. Вопили – колдун, ведьмак, камнями швырялись. Но ты их здорово проучил тогда! – чертенок весело захихикал.

– Не сдержался, поджег пару рубашек на крикунах, – мрачно улыбнулся баг. – Только теперь мне к ним дорога заказана.

– Подумаешь, у тебя есть я! А хочешь – с ведьмами позабавься. Они тебя не все боятся, вот Ибрит, например.

– Да ну это бабье, только и знают, что ныть, да заговоры свои твердить. Телушки! Ненавижу их вместе с их коровами и их молоком. Хоть бы коня завели для меня, так нет же, твердят все – коню сена много надо, а пользы от него – никакой. Глупые гусыни!

Как назло на другой стороне реки показались лошади. Деревенские мальчишки пригнали на водопой десяток кляч, которые, тем не менее, показались багу прекраснейшими скакунами. Пока лошади пили, ребята заботливо поливали водой их бока, протирали пучками травы спины и шеи. Напоив животных, мальчишки вскочили на них, и вся ватага понеслась к деревне с визгом и гиканьем.

Рута стояла неподалеку за ветлой. От нее не скрылись навернувшиеся на глаза бага слезы досады и зависти.

– Теперь я знаю, как избавиться от тебя, мальчишка! – прошептала женщина.

На лугу крутилось огненное колесо. Полная луна несколько приглушала яркость сияния, зато становились заметными странные тени, скользившие по траве ниже движущихся огней. Сочная росистая трава поникла, полегла в одну сторону, совпадающую с направлением вращения.

– Это они, остроушки! – обрадовано бормотала Рута, не в силах оторвать взгляд от волшебного видения.

Она столько бессонных ночей провела на лугу, караулила и в дождь, и в туман. И вот – полнолуние. Светло так, что можно разглядеть каждую травинку – неслыханная удача! Именно сегодня крохотульки затеяли свой хоровод.

– Чего же я медлю? – опомнилась женщина. – Нужно спешить, пока остроушки кружатся на лугу.

Подобрав подол рубахи, она помчалась к меловой пещере. Только бы никто не помешал, только бы никто не помешал – стучало у нее в висках.

В глубине обители Темных Сестер привычно мерцала свеча на жертвенном камне. Тишину нарушали похрапывания, посапывания, постанывания спящих ведьм. Где-то под сводом пещеры проснулся на своем выступе в стене один из воронов, встряхнулся, обронив вниз пригоршню мелких камешков вперемешку с пометом.

Рута замерла, обливаясь холодным потом: если вмешаются вороны – верные телохранители юного бага, – все ее планы рухнут. Чертенка, обнаглевшего до того, что он уже перестал прятаться от Темных Сестер, Рута не боялась. С рогатым всегда можно было договориться, умаслив его каким – либо лакомством. Женщина непроизвольно нащупала кусок яблочного пирога, спрятанного под передником. Как кстати нашла она его на камне у деревни!

– Ага, плутишка, ты спишь, – улыбнулась Рута, заметив свернувшегося под боком у приятеля чертенка. – Ну что ж, пирог не пригодится.

Ведьма подошла к изголовью ложа повелителя и с нескрываемой ненавистью вгляделась в лицо мальчишки. На долю мгновения она засомневалась, стоит ли продолжать: он был таким еще юным, этот ее соперник! Разве сможет он доставить ее драгоценной Ибрит хоть долю тех удовольствий, которыми одаривает она подругу?

– Но ведь ты же вырастешь, гад, ты повзрослеешь и отнимешь у меня мое сокровище. Смогу ли я вынести зрелище, о котором с таким восторгом вспоминает Ибрит?

У Руты даже челюсти свело от ревности. Она наклонилась и тронула бага за плечо.

– Господин, господин, проснитесь!

Малец стряхнул с плеча будившую его руку и повернулся на другой бок. Чертенок, что-то недовольно бурча себе под нос и не открывая глаз, отполз в сторону.

– Господин, проснитесь же! – не отступала Рута. – Деревенские мальчишки пригнали на луг коней. Вы же так мечтали прокатиться на лошади!

– Какие лошади – ночь на дворе! – баг все же открыл один глаз.

– Так в ночное и гоняют коней на луг, чтобы они паслись спокойно. Днем-то оводы, слепни, мухи…

– А ночью – комары и вредные тетки из меловой пещеры, -встрял в разговор проснувшийся чертенок.

– Брысь, балабошка! – оборвал приятеля окончательно проснувшийся баг.